– Постой, дружище, еще один вопросик к тебе будет. Ответишь честно, и разбежимся. – Какой еще вопрос? – С месяц назад у вас тут переезд был, помнишь? – Это с первого этажа, что ли? Помню. К ним контейнер с вокзала приходил, прикольный такой. Мы с парнями из сортира смотрели, как «джамшуты» его загружали. – Да ладно! Видели, как грузили? – Ну да. Они быстро работали, первый этаж все-таки, по этажам скакать не нужно. Можно было бы с окна выкидывать, да там решетки. Все равно прикольно смотреть. – И в чем прикол? – уточнил Гуров. – Да как они вещи прям кучей в контейнер сбрасывали, а потом трамбовали по углам. Умора! – Как контейнер уходил, тоже видели? – Не, – протянул парень. – Мы минут десять в сортире пробыли, потом Цопику маманя на мобилу звякнула, ну, мы обратно к нему в комнату и пошли, порядок наводить. Маманя с проверкой нагрянуть грозилась, типа, значит, как ее сынуля живет и сколько грязи в комнате накопил. Когда такая засада, мы своих не бросаем. – Хозяина барахла знаешь? – Откуда? Он ведь не из студентов. Так, приживалец Тихонин. – Что значит приживалец и кто такой Тихоня? – Гуров пытался выудить из парнишки всю возможную информацию. – Тихоня – это наш комендант, а приживальцы – это те, кого он на постой пускает, когда комнаты раньше конца учебного года освобождаются. Ну, там, отчислят кого-то или самому учиться надоест, он и свалит. А иногда в складчину квартиру начинают снимать и комнату освобождают. А вы чего все выспрашиваете? – спохватился парнишка. – Из полиции, что ли? – Угадал, дружок, из полиции, – ответил Крячко и развеселился, увидев, как побледнел парнишка. – Вот засада! Чего же сразу не сказали? Я тут вам про спайсы и про нелегалов леплю. Хоть бы предупредили! Не по-пацански это. – А мы с тобой в пацанчиков-приятелей играть и не собирались, – усмехнулся Стас. – Ты в какой комнате живешь? – Что случилось-то? Приживалец Тихонин обделался? – Теперь парнишке до смерти захотелось узнать, чего ради к ним в общагу пришли полицейские. – Тайна следствия, – напустив на себя строгий вид, заявил Крячко. – Координаты свои оставь, могут понадобиться. – Какие координаты? – не понял парнишка. – Мобильный, что ли? – И мобильный, и имя с фамилией, и номер комнаты. Парнишка выдал информацию о себе и скореньким шагом направился к группе сверстников. – Эй, Райчиков! – окликнул его Стас. – Смотри, дружкам своим не трепись. Помни про тайну! – Да понял я, понял! – прокричал в ответ парнишка, но оба, и Гуров и Крячко, точно знали, что не успеют они спуститься на первый этаж, как тема беседы Райчикова с полицейскими станет достоянием общественности. Впрочем, они не возражали, так как в любом случае после знакомства с комендантом собирались начать опрос постояльцев общежития. За то время, пока полковники вели беседу с Райчиковым, на третьем этаже стало потише. Видимо, все, кто хотел принять участие в фестивале лоу-фай-музыки, перебрались на пятый этаж, остальные же, как и положено в ночное время, улеглись спать. Комната с вычурной табличкой, на которой старославянской вязью было выведено слово «Администрация», располагалась в дальнем конце коридора. Почему комендант выбрал для проживания комнату, настолько далеко от рабочего поста, было непонятно. Более логично было бы, если бы его апартаменты располагались на первом этаже, где-то возле входа, но, как говорится, хозяин – барин. Гуров дважды громко стукнул в дверь. Оттуда сразу же послышалось кряхтение, скрип отодвигаемой мебели и следом шарканье домашней обуви по голому полу. Шарканье прекратилось возле порога, но дверь не открылась. И голоса никто не подал. Гуров и Крячко переглянулись, и Лев снова постучал. Шарканье возобновилось, но на этот раз в обратном направлении. – Он что, уходит? – возмутился Крячко. – Похоже, тот еще типок. – Надо было спросить, как его настоящее имя, – покачал головой Гуров. – Как теперь к нему обращаться? – Да не проблема, – подмигнул Стас и вышел вперед. Поскреб ногтем дверную краску и негромко произнес: – Похоже, нет Тихони. Пойдем на кухню, там у кого-нибудь стаканы стрельнем, не пропадать же портвейну? Эти слова возымели поистине волшебное действие. Шарканье вернулось, а через секунду взорам напарников предстал и сам хозяин общежития. Внешне на алкоголика или запойного пьяницу он совершенно не походил. Скорее на слегка замызганного профессора-интеллигента. Высокий, седоватый, с аккуратной челкой и подстриженной бородкой. В классическом костюме синего цвета, хоть и помятом, но без засаленных следов на рукавах и локтях. Рубашка заправлена в брюки, которые держит ремень из натуральной кожи. Вид портили только тапочки. С отрезанными задниками, грязно-лилового цвета, с жирными следами на носах, они никак не вписывались в общую картину. Потаенную страсть к спиртному в коменданте выдавали глаза. Уголки прищуренных век слезились, заставляя мужчину производить навязчивое движение кончиками пальцев от виска к носу, собирая неестественно обильную влагу. Свежий алкогольный запах говорил о том, что Райчиков в своих прогнозах не ошибся. Авансовый платеж за разрешение на проведение фестиваля комендант оставил в винном магазине, а то, что там приобрел, успел употребить. Сфокусировав пьяненький взгляд на пустых руках гостей, он разочарованно протянул: – А где портвейн? – Полагаю, вот здесь, – бодро проговорил Крячко, тыкая коменданта пальцем в пузо. – Не понял, – раздраженно оттолкнул тот руку Стаса. – Вы, собственно, кто? – Давай-ка внутрь, там и познакомимся. – Крячко начал теснить коменданта, вынуждая его вернуться в комнату. – Заодно и проверим, весь ли портвейн вы, гражданин, употребили. – Между прочим, мой рабочий день закончился, – неуверенно произнес комендант, вынужденный подчиниться незнакомцу. – То, чем я занимаюсь в свободное от работы время, никого не касается. – Согласен, – кивнул Стас. – То, чем занимаетесь вы, переступая порог своей комнаты, совершенно нас не касается, а вот знаете ли вы, чем занимаются ваши подопечные, пока вы приятно проводите время в компании «трех семерок», это уже любопытнее. – Каких еще «трех семерок»? – начал было комендант, но тут же осекся, когда проворные руки Крячко выудили из-за высокого кресла недопитую бутылку портвейна. – Ах, вы про это? Угощайтесь. – Спасибо за щедрость, но нет, – усмехнулся тот, – на службе не употребляю. – Похвальная привычка, – только и нашелся что ответить комендант. – А теперь спросите, что за служба у меня такая, что мешает расслабиться после полуночи? – устраиваясь в кресле, предложил Стас. – И что за служба? – послушно поинтересовался комендант. – Наша служба и опасна, и трудна, – пропел Крячко. – Догадываетесь, из какой мы структуры? – Полиция? Так вы из миграционной службы? Послушайте, что бы вам ни наговорили, все это происки недоброжелателей. В этом отношении у нас все чисто, никаких нелегалов, никакого криминала уже много месяцев. Раньше, не спорю, случались перегибы, но теперь… Поняв по выражению лица Крячко, что с определением службы дал маху, комендант осекся. Он вовремя сообразил, что топит сам себя, и поспешил увести внимание незваных гостей от скользкой темы, проговорив: – Простите, из меня плохой отгадчик. Будет лучше, если вы представитесь. – Полковник Гуров, Московский уголовный розыск, – представился Гуров, перехватив инициативу у Крячко. – А вы – комендант этого общежития, верно? – Да. Это я, – ответил комендант и заискивающе заулыбался. – Надеюсь, в моем общежитии вы оказались не по профессиональной надобности. – Предъявите документы, – сухо потребовал Гуров. Комендант бросился к платяному шкафу, открыл дверцу, порылся на верхней полке и выудил на свет кожаный кейс. Хоть тот и был основательно потертым, любой человек, мало-мальски осведомленный о фирмах, выпускающих дорогую кожгалантерейную продукцию, сразу определил бы, что стоимость кейса имеет не меньше пяти нулей. Крячко уж точно определил, он скосил глаза на напарника и многозначительно крякнул. Гуров на его выходку внимания не обратил. Мало ли откуда у человека дорогая вещь появиться может. Скорее всего, это подарок, вряд ли человек, заливающийся дешевым пойлом, станет тратить десятки тысяч на портфель, который потом спрячет в недрах старого потрескавшегося шкафа. Он подождал, пока комендант достанет из кейса паспорт, взял его в руки и начал с суровым видом листать. – Итак, гражданин Подольский Виктор Николаевич, вы утверждаете, что состоите на службе при государственном образовательном учреждении и являетесь заведующим общежитием, расположенным по адресу: улица Шелковичная, дом двести сорок шесть дробь одиннадцать. При этом в ночное время не несете ответственности за то, что происходит на территории вверенного вам объекта. А между тем в вашем общежитии грубейшим образом нарушаются правила внутреннего распорядка. Данный факт зафиксирован лично мной. Не подскажете, кто несет ответственность за соблюдение правил внутреннего распорядка в период с восьми вечера до восьми утра? Комендант растерянно заморгал. Он никак не мог понять, что именно собираются предъявить ему странные гости из полиции, а потому боялся сболтнуть лишнего и решил потянуть время. – Кто несет ответственность? Вас интересует конкретное время, так? – Так, так, не тормозите, гражданин Подольский, – играя роль злого полицейского, прикрикнул Крячко. – Что такое? Не помните должностную инструкцию? Так достаньте ее из вашего волшебного кейса и освежите в памяти. – Конечно, помню, – даже обиделся комендант. – Я на этом месте уже двадцать лет. И между прочим, без единого серьезного происшествия. – Ну, это уже в прошлом, – хмыкнул Стас. – После сегодняшней ночи подобной фразы вы больше сказать не сможете. – Да что случилось? – не выдержал Подольский. – Кто-то из моих ребят попал в переделку? Почему уголовный розыск интересуется моими делами, можете вы объяснить? – Объяснить можем и непременно это сделаем, – проговорил Гуров. – Но для начала нам необходимо выяснить несколько вопросов. Вопрос номер один: вам известно, что на данный момент в общежитии находится не менее двадцати человек, которые не являются студентами университета? – Какие двадцать? – искренне возмутился Подольский. – Максимум пять! Лев перехватил взгляд Крячко и подал знак не вмешиваться. Тот насупился – уж больно ему хотелось самому раскрутить наивного коменданта, но подчинился. Молча забрал у Подольского кейс и положил его туда, где комендант никак не сможет до него дотянуться. А Гуров понял, что Подольский говорит о тех, кого Райчиков называл приживальцами, и был уверен, что, если правильно разыграть шар, Подольский сдаст им всех незаконных жильцов общежития. Надеялся он и на то, что в списке фамилий будет и фамилия жильца комнаты пятьсот пять. – Вы так уверенно называете цифру, может, и фамилии назовете? – осторожно спросил он. Подольский скосил глаза на кейс и тут же отвел их, но Крячко хватило и этого мимолетного взгляда, чтобы сообразить: если у коменданта имеются какие-то записи по нелегальным жильцам, то хранит он их в этом самом кейсе. Гуров тоже это понял и решил, что нет нужды идти длинным путем, пришло время играть в открытую. – Гражданин Подольский, нам известно, что вы пускаете на постой в общежитие людей, не имеющих никакого отношения к обучению в университете, – начал он. – Полагаю, вы ведете учет этим нелегальным жильцам. Буду говорить открыто: нас с напарником интересует жилец из комнаты пятьсот пять. Все остальное – проблемы миграционной службы, и нас они не касаются. Так что в ваших интересах начать сотрудничать с нами. Расскажете все, что вам известно об этом жильце, и нам не придется привлекать сотрудников миграционной службы. Я достаточно ясно выразился? – Так нет никакого жильца, – радостно сообщил Подольский, во взгляде его читалось облегчение. – Если хотите, можете осмотреть комнату. Она совершенно пуста. – Это нам тоже известно, – кивнул Лев. – Месяц назад из этой комнаты вывезли все вещи, но ведь раньше там кто-то жил? Доставайте свои записи, Подольский. Не тяните время, это не в ваших интересах. – И никакой миграционной службы? – на всякий случай поинтересовался комендант, повторно попадать под пристальное внимание федеральной службы ему совершенно не хотелось. Ради этого он готов был отдать полковнику из уголовного розыска все документы до единого, какие бы тот ни запросил. – И никакой службы, – подтвердил Гуров. Крячко передал Подольскому кейс. Тот порылся в его содержимом, достал пластиковую папку на кнопке, вынул оттуда потертую тетрадь и принялся листать. Листал долго. Сперва начал с середины, дошел до конца, но того, что искал, не нашел. Тогда начал с первой страницы, долистал до того места, с которого начал в первый раз, и снова ничего не нашел. В третий раз он сверялся с записями, вооружившись очками, но и это не помогло. Подольский раскраснелся, брови его нахмурились, взгляд сосредоточился на записях, но ничего не помогало. – А записи-то и нет, – растерянно проговорил он, когда тетрадь была перелистана от начала до конца. – Совсем ни одного упоминания о пятьсот пятой. – Смотрите лучше, – раздраженно посоветовал Крячко. Подольский вздохнул, но к тетради не притронулся.