— А дальше? — Дальше? Выкинуло меня почти на границе империи. Там меня хуторяне нашли. Память мне отшибло, только имя свое помнил. Я им говорю «Александр», а они все «Аландр, да, Аландр». Ну, так я имя и поменял. Почти три месяца у них жил. Язык выучил. Магов поблизости не было, глушь страшная. Память возвращаться не спешила. А вот рисовать я не перестал. Однажды хозяина хутора на обрезке доски так угольком нарисовал, что все диву дались! Вот и говорит хозяин этот, иди-ка ты в столицу, там свой талант найдешь где применить. Все равно из тебя крестьянина не получится. — И что, сразу в столицу? — Ага, прям! Откуда деньги на дорогу взять? Пристроился я к обозу купеческому, всякую грязную работу делал. За это меня кормили. И до города довезли. Колед называется. А в городе, кому я нужен? Можно было бы амулет продать, вещь дорогая, но подумал я, раз это единственное, что на мне было, кроме трусов, значит и продавать не стоит. Память к тому времени еще не вернулась, только во сне образы разные. Думаю, а вдруг я дворянин? И по этому амулету можно будет мою семью найти? Не показывал его никому, боялся что отберут. — Ну а в Коледе как? — О! Там я себя умно повел! — Дед пригладил макушку, словно хваля сам себя. — Пристроился я в одном месте, мусор таскал, да улицы чистил. И нужники тоже. Месяц деньги копил. А потом купил бумаги хорошей, да карандашей пару. Нарисовал я портрет градоначальника. Видел его несколько раз, когда он по улице проезжал. И подарил портрет ему. Не лично, через охрану передал. Понравился ему портрет, он меня на службу к себе взял. Дочерей у него семь штук было, да почти все на выданье. Вот я их портретики малевал, чтобы женихам рассылать. Потом уже в другой город перебрался, а через несколько лет и в столицу попал. Мне Эдгар Второй титул дал, теперь я шевалье Аландр! Вот как. — Смеясь закончил он. — Ну а память? — Не унимался я. — Ведь вспомнили все? И почему земными изобретениями не воспользовались? Можно же было денег заработать? — Память ко мне на третий год вернулась. К тому времени я уже и так деньги хорошие имел. Почему не объявился? Сначала боялся, вдруг меня какая-нибудь инквизиция в оборот возьмет. А потом, привык к этой жизни. Думаю, ну кто я такой, чтобы чужую историю менять? Да и не умею я ничего, кроме как кистью работать! Он поворошил дрова в камине и продолжил. — Один раз я рассказал все. Священнику бродячему. Но последствий не было. Может он и не доложил, руководству своему? — Не успел. — Сказал я. — Священник тот в деревню попал, в которой чума бушевала. Там людей лечить пытался, да силы все растратил. Когда помощь подоспела, он уже мертв был. Только часть записей его осталась, а по ним выяснить с кем он разговаривал, и где, совершенно невозможно. А зачем на портрете императора серп и молот изобразили? — Пошутить захотелось! — Весело взглянул из-под бровей на меня художник. — Представляешь, императора комсомолец рисует! Домой я в этот вечер не вернулся. Александр Михайлович ни в какую не пожелал меня отпускать. Я только с Рэдфордом связался, сказал, что ночевать не приеду. А еще приказал, чтобы Мирон из тайника смартфон достал и ко мне привез. И до самого утра мы говорили о матушке-земле. Глава 3 — Ну как, возьмешься? — Не боись, Тимоха, сделаем! — Михалыч, махнул рукой. Как только Мирон привез смартфон, я попросил Александра Михайловича написать портрет Виктории. Зря я что ли ее фотографировал? Раньше я думал попросить какого-нибудь мага, перенести изображение на бумагу, чтобы в кабинете у меня ее портрет был, но таким подарком судьбы, как землячество с одним из самых знаменитых художников империи, грех было не воспользоваться. Увидев смартфон, Михалыч долго поражался, насколько продвинулась техника. А когда я огласил свою просьбу, он не колеблясь ни секунды, согласился. И тут же начал делать наброски. Я объяснил, что заряда батареи надолго не хватит и художник схватился за карандаш. Наброски он делал следуя совершенно безумной системе, на одном листке он рисовал глаз, на другом ухо, на третьем улыбку. Как потом объединять это все в один портрет? По звездам, не иначе. Но он специалист, ему видней! — За сколько сделаешь? — Поинтересовался я. — Месяц, не меньше. — Не отвлекаясь от набросков сказал Михалыч. — Я за последний год ни одного заказа не взял. Старость, что поделать! Зато у меня двадцать три ученика, да! Но портрет твоей невесты я сам напишу. Может это будет моя последняя работа. Так пусть она будет славной! — И сколько мне это будет стоить? Услуги такого знаменитого художника не всякому по карману. А я человек небогатый! — Я скромно потупил глаза. — Да ладно! — Ухмыльнулся он. — Денег у меня и так достаточно. И детей обеспечил, и внуков. Что я, с единственного земляка буду золото требовать? Пусть это будет моим подарком к свадьбе. На свадьбу-то пригласишь? — Семен Семеныч! — Укоризненно протянул я. — Как же иначе? — Вот так то. — Удовлетворенно крякнул старик. Хотя какой он старик, вон как карандаш в руках порхает! Глаз еще острый, а рука тверда. — Все, общее я набросал, но хорошо бы твою красавицу в живую увидеть. — Так в чем дело? — Удивился я. — Поедем ко мне, в баньке попаримся, по рюмке выпьем. А потом и к ней в гости заедем. — В баньку я с удовольствием, а вот пить уже много лет как бросил. — Он еще раз окинул взором свои наброски и довольно вздохнул. — Кабы не пьянка, может я и сюда бы не попал. Хотя, я не жалею! Жизнь я прожил хорошую, в достатке и с любимым делом. И жена была, дети есть, внуки. Все хорошо! — А чего не хватает? — Полюбопытствовал я. — Человек такое существо, что ему всегда чего-нибудь да не хватает. — Земляка хотел встретить, так это, слава Единому, сбылось. Теперь даже не знаю, чего пожелать. — Михалыч на секунду задумался, а потом хитро взглянул на меня. — А ты что, золотая рыбка? — Нет, какая из меня рыбка. — Вздохнул я. — Тем более золотая. Просто интересно. — Кофе хочу! — Заявил он. — Сколько лет прошло, а иногда во сне снится! Просыпаюсь, во рту вкус кофе, даже кажется, что запах по комнате витает. Но нет его здесь. Я уже к кому только не подходил, и к купцам и путешественникам и магам. Нет кофе! У тебя случайно не завалялось с килограмм? — Откуда? — Рассмеялся я. — Сам бы сейчас не отказался! Но, неужели это единственное, чего в жизни не хватает? Может еще что-нибудь? — Нет, ничего я больше не желаю! — Твердо сказал он. — А в гости я к тебе заеду, только не сейчас. У меня зуд в руках появился, верный знак, что портрет будет великолепный. Мне сейчас работать надо, и времени я терять не хочу! К невесте твоей потом заедем. А в принципе…. Я и так справлюсь! Он извлек из ящика стола что-то вроде лупы, только без стекла. Повернув на рукоятке медное колечко, он начал рассматривать изображение Виктории через перламутровую дымку, которая появилась в оправе. — Что это за штука? — Заинтересовался я. — Магическое увеличительное стекло. — Поведал он. — Моя придумка! Давно еще, лет тридцать назад, я с одним магом общался, вот и подсказал ему идею. Сколько мы тогда заработали! Он мечтательно закрыл глаза. — У нас их с руками отрывали! И ювелиры, и книжники, и те у кого зрение не в порядке, а вылечить не получается. Сам знаешь, не каждую болячку можно вылечить. Даже магия не всегда помогает! — Надо будет и мне такую штуку прикупить. — Ну вот, а я думал, где мне увеличительное стекло брать? При осмотре места преступления крайне полезная вещь! Я бы с удовольствием остался у Михалыча еще на несколько дней, но время поджимало. Завтра маркиз де Салан приедет, а у меня еще кандидатуры не подобранны. Где их взять? Одна надежда, что высшие силы помогут. В лице императора и его советника. Распрощавшись с земляком, мы с Мироном отправились в дом родной. Хорошо еще, что небо плакать перестало. Даже солнышко выглянуло. Может бабье лето началось? Я был бы рад этому, до смерти надоели дожди. Кром тоже радовался хорошей погоде, бодро перебирал копытами, жизнерадостно фыркая при этом. — Мирон, хочу тебя попросить. Мне требуется тот, кто смог бы научить моих людей как нужно воровать. Возьмешься? — Спросил я. — Зачем это вам, господин? — Ты же знаешь, что создается служба, которая будет убийц и воров ловить? Ну, вроде стражи, только лучше. Так чтобы воров ловить, надо знать, как они воруют. Мирон почесал мочку уха. — Это не ловушки древних искать. — Заметил он. — Я им все расскажу, а они будут таких же как я ловить? Чтобы на рудники отправить? Не нравится мне это. Но если вы прикажете… — Не прикажу. — Остановил я его. — Это в твои обязанности не входит. А ты не раб, чтобы я тебя заставлял. Жаль, но ничего не поделаешь. Буду как-нибудь по-другому действовать. Только подумай, как ты дальше жить планируешь? За то, что ты мне жизнь спас, когда ловушку древних увидел, я готов сейчас же отпустить тебя на все четыре стороны. И наплевать, что я за тебя отвечаю, по закону. Даже денег немного дам. Но куда ты пойдешь? Опять воровать? Второй раз никто тебя из темницы не вытащит. А я тебе новую жизнь предлагаю. Но не заставляю. Взрослый уже, своя голова думать должна. И Мирон задумался. Нет, я уверен, что и ранее он ситуацию обдумывал, но решения от него никто не требовал. Этот миг казался для Мирона далеким. А вот настал. Одно дело служить человеку, который тебя от пожизненного срока отмазал, но совсем другое лично встать против вчерашних друзей-приятелей. Тяжело это, как не оправдывайся, кардинально жизнь менять. — Так, здесь где-то лавка была, которая бумагой и чернилами торгует. Давай остановимся, у меня чернила заканчиваются. — Прервал я молчание. Лавка нашлась быстро. Товар дорогой, и лавка была расположена на оживленной улице. По соседству с ней торговали тканями, ювелирными украшениями и алхимическими зельями. Еще специями. А вон та лавка, не иначе кондитерская, уж больно запах вкусный оттуда идет. Даже я, хоть и не сластена, носом задергал. Надо будет купить парочку чего-нибудь. Или троечку. И народу много было. Столичные жители, радуясь, что с неба не капает, покупали необходимые для них товары, да и просто прогуливались. Отдав поводья Крома Мирону, я направился в канцелярскую лавку. Уже на входе мое внимание привлекло одно семейство. Мужчина средних лет, судя по камзолу мелкий чиновник, прогуливался вместе с женой и дочкой, лет шести. На физиономии мужчины застыла важность, возведенная в квадрат. Наверняка он сам себя считает очень крупной фигурой, могущественной и великой. А всех остальных, соответственно, грязью и ничтожествами. И в семье у него жесткая диктатура, вон как жена ему робко в лицо заглядывает. Но дочку он, видимо, любит, она себя более раскованно ведет, нежили, чем мать. А еще девочка изо всех сил пыталась выглядеть взрослой, но учуяв запах сладостей, начала дергать папашу за рукав. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем она родителя просит. Тот что-то сказал ей, явно не желая приобретать дочке лакомство. Девочка топнула ножкой и потребовала более настойчиво. В ответ мужчина отвесил доченьке приличную затрещину. Девочка отлетела на несколько шагов, не удержалась на ногах и шлепнулась на мостовую. В эту же секунду тело девочки вдруг выгнулось дугой, она хрипло закричала, ее пальцы, ломая ногти начали царапать камень мостовой. Ее мать кинулась к дочери но наткнулась на непреодолимую преграду. Для меня это выглядело словно мерцающая дымка. Нечто похожее я видел, когда Юджин щит против огня устанавливал. И источником этой магии было тело маленькой девочки. Вслед за мерцающей дымкой, которая словно большой мыльный пузырь, не позволяла никому подойти к ребенку, пошла магия ударная. Красноваты всполохи начали разлетаться в разные стороны, сталкиваясь с людьми превращали их тела в пепел, а некоторых заставляла корчиться от боли. Крики паники, рвущим душу набатом, звучали со всех сторон. Один из этих всполохов коснулся лошади, на которой передвигался Мирон, и животина рухнула замертво. Сам вампир успел вовремя бросить поводья как своей лошади, так и Крома и откатился в сторону. Но, следовать примеру многих и бежать как можно дальше от смертельных всполохов, он не спешил. А я стоял в ступоре и ничего не понимал. — Тимэй, убей ее!!! — Срывая горло закричал Мирон впервые назвав меня по имени. — Убей!!! Иначе все погибнут!!! Убить? Кого убить? Эту девочку? Словно во сне я обнажил меч и на закостеневших ногах сделал шаг к маленькому сотрясаемому судорогами телу. Потом еще один. И еще. Браслет, отражающий магические атаки ощутимо нагрелся. Других воздействий на мое тело я не ощутил, и магический щит преодолел. Приблизившись к девочке, я поднял меч, слабо соображая, что происходит. А вот ударить я себя заставить не смог. Так и стоял, с занесенным над головой мечом. Убить ребенка? Внезапно появились трое мужчин, которые прорвавшись через магическую преграду, начали действовать. Неизвестные мужчины действовали слаженно и решительно. Один мгновенно распахнул собственный магический щит, ограждая людей от смертельных ударов, а двое других бросились к маленькому, сотрясаемому судорогами телу. Сноровисто нацепили на девочку какой-то амулет и защелкнули на запястьях браслеты. Девочка всхлипнула и обмякла. — Можете убрать меч, господин барон. — С видимым облегчением выдохнул один из магов. — Теперь уже опасность миновала. Я опустил руку с клинком и не с первого раза попал в устье ножен. Боже мой, еще немного и я бы убил ребенка! Понимаю, что много разумных сегодня погибли из-за нее, но как я бы смог жить потом? Зная, что на моих руках кровь маленького человечка! Мать девочки пыталась пробиться к своему дитя, но маг, державший ранее магический щит, не давал ей это сделать. Видимо не все еще было кончено. — Что это было? — Каркающим голосом спросил я. — Неконтролируемый выброс магической энергии. — Пояснил один из магов, держа ладонь на груди ребенка. — К сожалению, такое иногда случается. — Я чуть было не убил ее. — Сглотнув тягучую слюну, признался я. — Поверьте, если бы это сделали, вас никто не стал бы винить. — Ответил тот же маг. — Мы случайно здесь оказались. В такой ситуации, обычно есть только один выход. Жизнь ребенка. Против жизней многих разумных. Вы посмотрите, не менее пятнадцати погибших! — Что с ней будет? — Она не виновата. Мы отвезем ее в Академию, там ей смогут помочь. И научить пользоваться своим даром. Надо еще выяснить, почему родители не показывали ее Ищущему магу. Такой уровень дара не остался бы незамеченным. Мать несчастного ребенка наконец прорвалась к девочке, и прижала ее к себе, обильно поливая горючими слезами. А я подошел к сидящему на мостовой отцу семейства, пару секунд смотрел на него, а потом врезал прямо в глаз. От души. В эту ночь я не мог спать. Только закрыв глаза, я видел тех людей, которые ушли за Грань. Я снова ощущал их отчаянье, их боль. Но и это было не так страшно. Мой меч опять взлетал ввысь, но в отличие от реальности он опускался прямо на тоненькую шею. А я вскакивал в постели, покрытый липким потом, и с проламывающим грудную клетку сердцем. И снова пытался забыться. Не удивительно, что утром я выглядел как классический зомби. Пришлось прибегнуть к холодной воде и горячему чаю.