Были болельщики и у Алексея Северцева. Это он знал хорошо, и ему от этого становилось легче. А где-то в глубине души даже жила маленькая надежда стать студентом. - Вот и юридический, - сказал Захаров. - Давайте заявление, будем соблюдать субординацию. В узких коридорах юридического факультета маленькими группами стояли поступающие. Возбужденные, они о чем-то спорили, размахивая руками. - Вы подождите, а я пойду к декану. - Николай направился в деканат. Молоденький, лет восемнадцати, брюнет с пробивающимися усиками выскочил из аудитории, где проводилось собеседование с поступающими и, поджав руками живот, захлебывался от смеха. Все повернулись к нему. - Обождите, дайте в себя прийти… Наконец он нахохотался. - Он ее спросил: «Что такое бизония?» А она, - и брюнет снова принялся хохотать, - она подумала и отвечает: «Бизония - это страна, где водятся бизоны». Взрыв смеха прокатился по коридору. Северцев стоял рядом с этой веселой компанией, но не слышал, о чем рассказал брюнет с усиками. Теперь, когда точно сговорившись, все повернулись в его сторону, он залился краской и растерялся. «Неужели надо мной?», - подумал он и, сконфуженный, прошел в конец коридора. Напротив двери в актовый зал остановился. В зале шла репетиция. Лариса Былинкина, студентка второго курса, готовила к смотру художественной самодеятельности гопак. Поджарый и уже немолодой танцмейстер показывал ей какое-то замысловатое па и раздражался, когда у его ученицы оно не получалось. - Смотрите внимательно, нога в этом повороте должна описывать вот такую линию, - показывал танцмейстер. - А у вас все на манер барыни. Начнем снова, - он махнул рукой пианисту. - Получилось? Сейчас правильно? - Лариса подбежала к танцмейстеру, Но и на этот раз у девушки вышло не так, как добивался учитель. Танцмейстер молча собрал ноты, положил их в папку, вытер платком лицо. Выходя из зала, он неожиданно остановился в дверях. - Мне кажется, вы начали зазнаваться, Лариса. А нужно больше работать. Я вас готовлю к серьезному смотру! Когда учитель вышел из зала, пианист, тоже студент, принялся успокаивать Ларису, которая, чуть не плача, нервно наматывала на палец косынку. - Ничего, успокойся, на него иногда находит. - Успокойся. Легко сказать… Из коридора донесся раскатистый хохот. Ларису словно передернуло. Она быстро подбежала к двери и с силой распахнула ее настежь, чуть было не стукнув высокого плечистого парня с забинтованной головой. - Что вам нужно? Что вы здесь торчите? - раздраженно закричала она на Северцева. - Я… Я только стою здесь. - Нечего вам здесь стоять! - Лариса с гневом захлопнула двери. Захарова все еще не было, хотя прошло уже более двадцати минут. Алексей, не зная куда деть себя, подошел поближе к кабинету декана. Прислушался. По обрывкам разговора, доносившегося из-за дверей, он понял, что декан упорствует. И действительно, разговор у Захарова был нелегкий. Он исчерпал почти все доводы, но положительного результата не предвиделось. Всегда спокойный, декан начинал раздражаться. - Не могу, не могу, - разводил он руками. - Аттестата нет, а на слово верить не могу. - Я представитель государственной власти и прошу мне верить. Не верите словам, так верьте документам. Вот письменное подтверждение об ограблении. Вот телеграмма Хворостянского РОНО. Наконец, если и этого мало, я могу пригласить в кабинет самого потерпевшего, - напирал Захаров. - Правда, выглядит он неважно, весь в бинтах, но в порядке вещественного доказательства можете поинтересоваться. - Нет, нет, пожалуйста, не беспокойте товарища. Я верю вам, уважаемый, но до тех пор, пока не будет подлинников необходимых документов, ничего не могу сделать. Таковы правила. Они не мной придуманы. - Да, но во всяком правиле есть исключение. Я об этом слышал на ваших лекциях, профессор. - Исключение может санкционировать только ректор. Это его компетенция. - Хорошо. Я буду обращаться в ректорат. А если потребуется - и в Московский Комитет партии. Пожалуйста, напишите свою резолюцию об отказе. Декан еще раз пробежал глазами заявление, медленно обмакнул перо в чернильнице, но, не написав ни слова, положил ручку и молча отошел к окну. - Право, в моей практике это первый случай. Беспрецедентный случай. - Нет, случай не беспрецедентный. О таких случаях и о таком отношении к людям говорил в свое время Ленин. - Что вы имеете в виду? - Формально правильно, а по существу - издевательство. Прошу вас, профессор, напишите ваш отказ. - Да, но ведь я не отказал категорически. Я только довел до вашего сведения, что подобных случаев в своей практике не встречал. Я готов помочь товарищу Северцеву. Простите, ваша фамилия? - с трогательной и слегка заискивающей улыбкой спросил декан. - Захаров. - Пройдемте, товарищ Захаров, вместе к ректору и там решим этот вопрос. К ректору шли все трое: декан, Захаров и Северцев. Шли цепочкой, один за другим. Впереди - декан, за ним, несколько приотстав, - Захаров. Когда проходили университетский дворик, на котором была разбита пышная клумба, Алексей окинул взглядом желтый корпус с лепными львами над окнами, и в душе его вспыхнул проблеск надежды. «А что, если придется здесь учиться? Что если примут?» Приемная ректора была полна посетителей. Отцы и матери, детям которых было отказано в приеме, сидели с озабоченными лицами и, очевидно, в десятый раз повторяли про себя те убедительные мотивы, с которыми они обратятся к ректору. Юноши и девушки с грустными лицами стояли здесь же, рядом с родителями, и молчаливо переминались с ноги на ногу. Худенькая секретарша по привычке не обращала внимания на посетителей к продолжала стучать на машинке. Декан и Захаров сразу же прошли к ректору. Северцеву было приказано ждать в приемной. Несмотря на то, что окна и дверь приемной были открыты настежь, в комнате стояла духота. Очень полная дама в полосатом платье, не переставая, махала перед собой газетой. Рядом понуро стояла ее дочь. Она была точно в таком же полосатом платье и очень походила на мать. - Ваша на чем провалилась? - обратился к даме в полосатом платье сухонький старичок с козлиной бородкой. Этот вопрос даме не понравился. - Что значит провалилась? Почему провалилась? Просто к моей дочери отнеслись безобразно. - И она подчеркнуто неприязненно отвернулась от старичка. Как и все здесь присутствовавшие, Алексей переживал тяжелые минуты в ожидании решения его судьбы. Когда машинистка переставала стучать по клавиатуре, в приемной наступала такая тишина, что становилось слышно, как прыгала минутная стрелка электрических часов над входной дверью. Время от времени ожидающие с тревогой посматривали на обитую черным дерматином массивную дверь с табличкой: «Ректор Московского Государственного университета академик И. Г. Воеводин». Было что-то внушительное в этих серебряных буквах на черном фоне. - О боже, уже двадцать минут, а они никак не наговорятся. Может быть, он уже закончил прием? - нервничая, обратилась дама в полосатом к секретарше, но ответа не дождалась: ректор вызвал секретаршу к себе. А вскоре к Воеводину вызвали и Северцева. В просторном кабинете ректора Алексей сразу почувствовал приятный освежающий холодок. Из-за длинного Т-образного стола привстал лысый человек с добрым и немолодым лицом, на котором особенно выделялись печальные и умные глаза. Алексей понял, что это академик Воеводин. Первые секунды Северцез растерялся. Не таким он представлял себе ректора, да еще академика с такой громкой фамилией. В самом слове «ректор» звучало для него что-то строгое, солидное и суровое. Забинтованная голова Алексея произвела на Воеводина удручающее впечатление. Он сочувственно произнес: - О, разбойники, как они вас! Декан глубоко сидел в мягком кресле и рассматривал Северцева через пенсне в золотой оправе. Пододвинув к себе заявление, к которому была подколота телеграмма Хворостянского РОНО, ректор размашистым почерком написал на левом верхнем углу резолюцию и нажал на кнопку звонка. Вошла секретарша. - Включите в приказ. Мельком Алексей увидел: «Зачислить со стипендией…» Вряд ли когда-либо чувствовал он такой прилив радости, какой охватил его в эту минуту. Ему даже душно стало и не верилось. Ректор встал из-за стола. Потирая руки, он улыбнулся доброй улыбкой. - Ну вот, все и утряслось. Считайте себя, товарищ Северцев, студентом-юристом. В выборе друзей будьте осмотрительны. Не ищите их на вокзалах. - Спасибо, - тихо ответил Алексей. - Спасибо не мне, а товарищу Захарову. Вам повезло, молодой человек, что у вас такой опекун. А сейчас идите к председателю профкома, расскажите свою историю, там вам помогут материально. Будьте здоровы. Когда Захаров и Северцев вышли, ректор поднял телефонную трубку и набрал номер. - Николай Петрович? Здравствуйте. Воеводин. К вам сейчас придет абитуриент Северцев. Собственно, уже не абитуриент, а студент первого курса юридического факультета. У него стряслось несчастье. Об этом он вам сам расскажет. Сейчас он без копейки денег. Нужно помочь. Располагаете? Ну и прекрасно. Ректор положил телефонную трубку и нажал кнопку. - Прошу следующего, - сказал он вошедшей секретарше.