Он вынул из папки два листа бумаги и положил на стол перед собой. На одном листе был скриншот субботнего поста Бена. На другом – копии предыдущих записей. Футбол, машины, экономика, эппл, гугл, кино и так далее. – Это все посты Бена, да? Нейлор кивнул в ответ: – Это все посты с его страницы. Сначала наши высоколобые университетские друзья прогнали их через специальную программу, а затем лингвисты провели то, что они называют «субъективным компаративным анализом» текстов публикаций. Результатом которого могут стать нехарактерные для конкретного человека фрагменты или целые сообщения, которые мы затем изучаем более пристально. – И чем же так необычен воскресный пост? – Хорошо, вот пример. Как вы думаете, сколько раз за последние несколько месяцев мистер Делейни использовал в своих текстах точку с запятой? Я такого вопроса совершенно не ожидал и на мгновение опешил. Бен пользовался пунктуацией примерно как современная молодежь в чатах. По его мнению, запятые были уместнее на пергаменте, чем на странице в интернете. – Вы сейчас серьезно спрашиваете? – Да. Так сколько? Как вы думаете? – Подозреваю, что немного. Но я никогда не вглядывался в его посты с точки зрения пунктуации. – Угадайте. – Вы серьезно хотите поговорить о знаках препинания, пока он пытается разрушить мою жизнь? – И тем не менее, Джо, сделайте милость, предположите. – Не знаю… Пять? Десять? Нейлор покачал головой: – Один. Один-единственный раз: в субботнем посте, где он говорит, что у него все в порядке. – Ладно. – Я принялся рассматривать распечатку, пытаясь найти опровержение словам Нейлора. – А сколько раз, – продолжал он тем временем, – он ставил точку в конце поста? – Ни разу? – Почти угадали. Всего один раз. – В субботу? – Ага. Лингвистический анализ показал, что обычно пунктуацией в постах он пренебрегает. Никогда ее не использовал. И вот в субботу у него внезапно случается откровение, да такое мощное, что в одном посте он ставит точку с запятой, апостроф и целых две точки. Та же история с сообщениями – в них внезапно появились заглавные буквы, полностью написанные слова вместо сокращений, апострофы. Ларссен все это время спокойно рассматривал детективов. – И какой предварительный вывод вы делаете на основе этого анализа? – спросил он спокойно. – Научно обоснованное мнение сводится к тому, – ответил Нейлор, постукивая пальцем по лежавшему справа листу, – что эти тексты и последний пост с большой вероятностью написаны разными людьми. Равно как и последние пять сообщений с большой вероятностью написаны другим человеком. В общем, пост и сообщения писал не Бен Делейни. – Но это же какой-то бред… – А вот вы, Джо, вы же учитель истории? – Английского. – Уверен, что у вас с грамматикой и пунктуацией получше, чем у мистера Делейни, а? Я промолчал, не желая удостаивать это обвинение ответом. – Полные слова, точки с запятой, апострофы, точки в конце предложений, – продолжал Нейлор. – Уж вы-то должны разбираться в правописании. – Бен мог специально так написать, чтобы запутать вас, – ответил я, сам не особо в это веря. – Эдакий злой гений, да? – прокомментировал Нейлор. – Он очень, очень умен. И не нужно его недооценивать. – Джо, сейчас мы пытаемся найти доказательства, что мистер Делейни жив. И, откровенно говоря, то, что вы делаете и рассказываете, начинает меня серьезно беспокоить. – А как насчет сообщений на моем компьютере. Он винит во всем меня. – Но кроме вас их никто не видел. Равно как и нет свидетелей вашей «встречи» с мистером Делейни вчера в парке. Вы единственный свидетель. Кстати, как ваша рука? Костяшки не болят? – С этими словами он указал на синяки и содранную кожу на руке, которую я поцарапал, продираясь сквозь заросли. – Нормально, – ответил я, убирая руки со стола. Во рту пересохло, а по затылку начала расплываться боль. Больше всего мне хотелось оказаться сейчас подальше от этой комнаты и вообще от этого всего. – Вы точно не хотите с нами еще чем-то поделиться, Джо? Ларссен собрался было что-то сказать, но я его перебил: – Я рассказал все, что мог. – Как я уже говорил, Джо, пока мы ищем доказательства, что мистер Делейни жив. Но, похоже, скоро нам придется переключиться на кое-что другое… Я смотрел на детектива, сжав зубы. – Доказательства? Вам нужны доказательства? Я их вам найду. Сам. Глава 40 Я сидел в машине, припаркованной около участка, и меня трясло. План убедить Нейлора, что меня пытаются подставить, эпично провалился. Ларссен сказал ехать домой, никуда не выходить и попробовать прийти в себя – что было, мягко говоря, непросто выполнить, когда жизнь на глазах разваливается на куски. Я достал телефон и перечитал переписку с «Дэвидом Брэмли». Давай встретимся. Только в этот раз нормально. И ответ. Ха-ха Ты бы не ржал, стой я сейчас перед тобой, дружище. Ты бы кричал, убеждал или даже пытался объяснить, как любишь мою жену и как я во всем виноват, но уж точно не смеялся бы. Вот бы пообщаться с ним лицом к лицу. Не в соцсети, через электронную почту, мессенджер, компьютер или еще какой девайс. Поговорить по-мужски. По-настоящему поговорить, в реальности. Вечером в воскресенье он подобрался так близко, чтобы подставить меня и обмануть полицию. И то же самое в понедельник: выследил меня, подкрался, а потом исчез, как призрак. Он знал, что следователь запросит данные у сотового оператора и что из этого выйдет. У озера никого не было. Никого, кроме Бена. Я включил зажигание и некоторое время слушал урчание автомобиля. Потом выключил двигатель, не в силах поехать домой. Нет, еще рано. Доказательства. Доказательства того, что Бен жив, несомненно, существовали. Просто я должен их найти. Я достал телефон и открыл «фейсбук». У Бена в друзьях было триста восемьдесят девять человек. Я принялся просматривать его ленту в поисках комментариев или изменений статуса, которые могли дать хоть какой-то намек. Но из всего выходило, что Бен в Лондоне и никуда не отлучался, просто ведет себя тише обычного. У нас была пара десятков общих друзей, но большинство имен из его списка мне ничего не говорили. Тогда я отправил запросы в друзья тем людям, кто чаще всего комментировал записи Бена. Кто-то проигнорирует, кто-то отклонит запрос, но кто-то – особенно из тех, кто гонится за количеством подписчиков, а не за качеством – меня добавит. И тогда я смогу внимательно просмотреть их страницы и, возможно, найти то самое зернышко информации, которое нужно, чтобы остановить Бена. Как выяснилось, Мел комментировала его посты довольно часто, но в ее сообщениях не было ничего подозрительного. На ее странице были фотографии Вильяма, ее селфи и совместные фото с сыном. Барбекю летом у Делейни. Бен около огромного газового гриля, в руке стакан виски, на лице уверенная улыбка. Фотоальбом с поездки на Крит этим летом. Мел на вечеринке с коллегами, разноцветные коктейли на барной стойке. Одна фотография, датированная мартом, заставила меня рассмотреть ее внимательнее. Что-то знакомое. Ссылка на альбом, посвященный двадцатилетию окончания школы: «Хорошо было в Клэрмонтской общеобразовательной». В качестве заглавной была фотография с какого-то школьного представления: средневековые костюмы и мечи контрастировали с современными прическами подростков. Четыре юноши и четыре девушки, стоя рука об руку, явно принимали аплодисменты зрителей. Это фото или какое-то очень похожее я уже видел, но не в марте, а совсем недавно. Точно! Висит на стене в гостиной у Делейни. А вот и Бет в центре снимка. Всем своим видом показывает, что это лучший день в ее жизни. Она выглядит такой счастливой, широкая улыбка, длинные волосы, щеки раскраснелись. Весь мир у ее ног. Улыбающаяся шестнадцатилетняя Мел была в том же ряду с другого края. Она с тех пор мало изменилась: как была тогда великолепна, такой и осталась. Обе девушки излучали невинность, безмятежность и открытость, не представляя, какое презрение, ревность и беды принесет неверность одной из них через двадцать лет. Как дружба превратится в ненависть. Я почти физически почувствовал боль утраты. Когда разглядывать фото стало невыносимо, я открыл комментарии. Джо Найтли Славные были деньки