Сильвия растерянно огляделась. Алия так и не заметила посла, она раскачивалась с головой на руках и тихо пела. Пленница просто сделала шаг к двери, не взяв даже тёплую одежду. Она не знала, где ее взять. И была ли она у неё? Сильвия впервые за много месяцев переступила порог комнаты, у нее даже голова закружилась. Привычный смрад терема степняков уступил колкому и морозному воздуху. Сильвия пьяно тряхнула головой, чувствуя, как темнеет в глазах, а в ушах звенит. Но сопровождающий не ждал. Он подвел лошадь, и передал узды, боясь даже нечаянно коснуться пленницы. Сильвия осторожно перехватила. В пути Сильвия грела озябшие руки в терпко-пахнущей гриве невысокой лошадки, и жала ноги к бокам, надеясь согреть. Непривычный к такому конь нервничал, и степняк то и дело бросал на спутницу недобрые взгляды. Но Сильвия никак не хотела отпускать то тепло, что давалось ей через эти прикосновения. Вскоре они прибыли в ставку. Степняки растянулись полчищем, казалось, что в серых сумерках их целое буро-черное море. Потрескивали костры, шуток и песен слышно не было. Воины смотрели под ноги и проверяли лошадей и оружие. Наконец, Сильвия добралась до шатра конунга. Она через силу переступила порог, чувствуя приступ тошноты и головной боли. Чудовищные воспоминания прошлого похожего визита отозвались физической мукой. В шатре шел военный совет. Собрались все конунги, они показывали что-то на карте, но, когда вошла Сильвия, замолчали. Два рослых воина расступились, пропуская пленницу и её сопровождающего вперед. Сильвия чувствовала дрожь, она едва могла идти, не понимая, зачем её позвали. Пленница всхлипнула от страха, когда руки нечаянно коснулось чье-то оружие, ненароком ей же и задетое. Сильвия шарахнулась в сторону, но ни на кого не налетела. Все расступились, как от чумного, не меньше её самой боясь прикосновения. Прикосновения вельмы. Невысокий конунг напряженно смотрел на пленницу. Сильвия не поднимала глаз и нервно дрожала, вокруг нее, несмотря на тесноту в шатре, было пусто. Наконец, конунг заговорил. Верней, он велел принести что-то. Несколько секунд все стояли в полной тишине, ожидая прибытия посыльного. Появившийся великан скинул тело с плеч. Сильвия вздрогнула. Юноша, почти ребенок. Не степняк. Тело уже тронула порча смерти, но небесно-голубые глаза изумленно и растерянно, стекленело смотрели на оставленный мир. Словно не веря, что все так случилось. — Женщин и детей мы похоронили, — пояснил конунг. Сильвия с ужасом взглянула на пленителей. Это месть, расправа за приход Алеона? — Он не оставляет живых, — продолжил конунг, отвечая так на вопрос. — Никого. Сильвия чувствовала, как кружится голова, накатывает тошнота, а от запаха тлена, курда и кислого пота хочется выбежать. — Что он хочет? — спросил конунг. Пленница пожала плечами: разве это не очевидно? Едва ли она скажет что-то новое. Послышался тихий вздох и ругательство. Сильвия невольно передернула плечами, тело как будто боялось, что его ударят. — Ясно, — коротко заключил конунг и отвернулся от пленницы. Степняк, приведший ее, хотел уже увести обратно, как конунг снова заговорил. — Мне сказали… Ты была с одним из них. Ты их знаешь. Знаешь слабые места или оружие, способное убить. Пленница снова вздрогнула, а конунг продолжил. — Сегодня все мои воины поскачут по Великой Степи, мы этого не боимся — славная смерть. Великая Кобыла оседлала для нас лучших скакунов. А вы? Вы не боитесь? Сильвия растерянно переступила с ноги на ногу, ей было по-прежнему очень холодно и страшно. — Выходит, мы все выбираем смерть, — заключил конунг из молчания пленницы. Краем глаза Сильвия увидела рыжий всполох, Дариан была здесь, она кинулась к одному из приближенных конунга. Но конунг уже махнул рукой, показывая, что пленницу можно увести. — Конунг, — голос предательски дрогнул. Сильвия сосредоточилась, чтобы речь звучала ровно. — Ты видел того, кто ведет войско? — Я видел, — отозвался воин, к которому бросилась рыжая тень. — Ты его знаешь. Снова повисла тишина. Сильвия нервно рвала истрепавшийся рукав робы. — Позволь мне… Позволь переговорить с ним! — выдохнула пленница. По шатру прокатился ропот. Конунг долго молчал, явно сомневаясь. Сильвия продолжила. — Мой народ боится смерти. — Но не ты, — молодой конунг повернулся к пленнице. Сильвия пожала плечами, не зная, что ответить. Зачем бояться того, что уже случилось. — Вы ведь ничего не теряете, — робко заметила Сильвия. В подтверждение слов она посмотрела на мертвого мальчика, так и лежавшего посреди шатра. — Хорошо. Сильвию отвели в маленький шатер, холодную робу рабыни велели поменять на нарядное, праздничное платье степнячки. Сильвия так нервничала, что не могла самостоятельно одеться. Тысячи слов, мыслей, фраз комом лепились друг на друга. Когда она вышла, к ней подвели белую кобылу. Сильвия попробовала взобраться в нарядное седло, но у нее не получилось. Неожиданно ей помогли, сам конунг подсадил. На вельму он не смотрел, но вожжи вложил прямо в руки, передавая с жестом и живое тепло. Потом отвернулся и ушел. Лошадь сама пошла вперед, унося всадницу. Забрезжил рассвет, он ало-розовыми лучами разгонял туман, но солнце быстро спряталось за тяжелыми облаками. Наст начал таять, с земли поднимался пар. Мир затягивало серой дымкой. Тысяча слов и мыслей обратились в звенящую пустоту, тонущую в молочном тумане. Оцепеневшая Сильвия вздрогнула. Ее лошадь остановилась в двадцати метрах от строя. Серебристые латы прятали и коней, и всадников. Шлемы скрывали лица. Сильвия едва осознавала реальность, глядя на прекрасных небесных великанов, словно рожденных белым туманом. Неужели…? Старшие? Настоящие! Как в сказках! Звон в ушах нарастал, и мир потемнел. Она закрыла глаза, стараясь не упасть от головокружения и уже не видела ни восьминогого коня подъехавшего всадника, ни тонких серебристых доспехов. Неожиданно что-то холодное коснулось щеки, она очнулась. Тонкое лезвие плавно подцепило височную подвеску наряда степнячки, от чего жемчужинки мягко перестукнулись. Воин, чьего лица она не видела, резко посмотрел за спину Сильвии, куда-то в густой туман. Потом снова повернулся к всаднице. Лезвие блеснуло, Сильвия инстинктивно спрятала лицо за руками. Удар пришелся по нефриловому браслету, разбивая его. Воин резко отшатнулся и замер. На секунду все замерло. Сильвия увидела, что он едва не отбросил меч, но это было уже не важно. — Уходи! — одними губами прошептала всадница, чувствуя, как по лицу ручьями бегут слезы. — Убирайся! Прорычала она сквозь них. Воин секунду смотрел на нее, потом резко развернул коня. Воины расступились, пропуская скачущего. Потом и они развернулись, через минуту поле опустело. Лошадь Сильвии сама понесла всадницу назад. Но всадница этого уже не чувствовала. Она не помнила, как ее привели обратно в светелку с плачущей Алией. Как та снова долго пела мечущейся в бреду вельме колыбельные и отпаивала теплым кобыльим молоком». Нора резко проснулась, через два вдоха ее скрутил приступ тошноты и чудовищная головная боль. Так вот чьи сны она видела! Оли успела вовремя, Темная Фея заботливо убрала взмокшие пряди со лба, потом лучезарно улыбнулась. — Моя Рея! Неужели?! — Нора счастливо улыбнулась в ответ, но новый приступ заставил повременить с проявлением радости. Глава 2 Элеонора и Сиг. Рея Элеонора быстро просматривала кристаллы, когда в кабинет постучали. Нора, не задумываясь, позволила войти, но подняв глаза на визитера, окаменела. Эль'Сигнорин вошел один, нарушая абсолютно все запреты и договоренности. Нора невольно попятилась назад, едва не споткнувшись о кресло. Они не виделись с принцем с момента появления Сили в семье Наследника. И сложно было сказать, кто из них двоих избегал встречи больше. Принц поклонился и степенно проговорил форму приветствие Реи. Нора ничего не ответила, даже положенного по этикету. — Нора, я к тебе по делу. — Сиг верно понимал молчание хозяйки кабинета, но все же продолжил. — Прошу, выслушай меня. Рея Элеонора едва приметно вскинула брови — какие общие дела могут у них быть? Сиг достал пузырек, полный алой жидкости. Нора не смогла разжать губ, чтобы поблагодарить и не протянула руки, чтобы забрать пузырек. Сиг осторожно поставил его на стол. — Мои поздравления, Рея. — Нора едва заметно качнула головой, Сиг вперил взгляд в пол. — Знаешь, я… Я ведь так и не… Не попросил прощения у тебя. За все эти годы я так и не смог придумать слов, способных… — Сиг прервался. — Все, что я скажу, только усугубит мою вину перед тобой. Нора продолжила молчать. — Не будь я сыном Владыки… В Поднебесном преступление такого рода карается смертью, мучительной и позорной. Сиг тряхнул головой, видя холодную ярость в чертах Реи. — Нора, я… Я здесь не за этим. Все это не важно, то есть. Рея, я никогда бы не пришел к тебе, не будь в этом крайней нужды. Знаешь, — Сиг сильно нервничал и теперь решал, с чего начать. — Конечно, знаешь… Рея Элеонора Светлая явно теряла терпение от косноязычности принца, но Сиг так и не смог рассказать словами, он затеплил видение. В видении была Солео, такая, какой он помнил девушку на камнях разрушенного города. — Ей нужна помощь. Нужна…забота… Рея, не важно, что для тебя значу я, или мои поступки, девчонке правда плохо, и Алион едва ли поможет! Мне кажется, что он просто ненавидит несчастную. — Сиг беспокойно одернул камзол. — А она. Она очень наивная, глупенькая и… Просто, просто взгляни на нее, если я не прав, то не вспоминай. Но… Элен, тебе ли не знать, что значит быть изгоем? Так и не дождавшись ответа, Сиг пробормотал форму прощания и развернулся к двери. — Сиг, — Неожиданно отозвалась Нора. — Отчего сам не пойдешь? — Алион ни за что меня не пустит. — Начал Сиг и осекся, понимая, что лукавит. — Нора, я боюсь. Боюсь себя, а еще больше Лакориана. Поверь, я… я душу бы отдал ТОГДА, чтобы остановить дракона. — Вот как? Во всем виноват Лакориан?