– Меня преследуют, – я заговорил первым, без предисловий. – Мне срочно нужно скрыться, иначе конец! Не знаю, что здесь происходит, но я не… Один из вошедших поднял вверх руку с гладким стволом и нажал на кнопку. Раздался мощный электрический разряд, оружие в его руках засверкало, и я невольно отшатнулся. Дотронься он этим грозным предметом до меня, мое тело бы уже валялось на полу. – Вам нельзя здесь находиться. Это не социальный лифт. Он для внутреннего пользования. Покиньте его, – раздался ровный металлический голос, и я так и не понял, кто из двоих произнес эти слова. – Но поймите же! – воскликнул я. – Мне показалось, что это простой лифт между этажами. Да куда бы… Я просто прокачусь на нем, это спасет мне жизнь! Мне нужно! – Выходите, или мы применим силу, – ответил голос. – Он скоро появится здесь, и тогда мне крышка! – Я представил, как Кучерявый уже подбирается к лифту, и меня охватило отчаяние. – Помогите мне! Кто вы? Полиция позитива? – Мы похожи на позитивных? – спросил все тот же ровный голос; очередная вспышка яркого света ослепила меня, заставив зажмуриться. И в этот момент раздался другой голос, услышать который здесь я никак не ожидал. Он прозвучал строго и даже агрессивно – так, как не звучал прежде, в другой, забытой почти жизни, – но я не мог не узнать его. Это был голос Фе. – Занимайтесь своим делом! – сказала она. Я медленно открыл глаза, боясь, что не увижу ее, что этот голос – очередная игра Башни, галлюцинация; но нет, Феодосия была реальна. Стояла передо мной, а позади нее – пустое кресло со скомканной белой накидкой. Сверкнув своими фонарями, люди в странных костюмах развернулись и вышли из лифта, даже не став разговаривать с Фе. «С чего бы ей так командовать? – поразился я. – Почему они вообще ее послушали?» Фе не бросилась в мои объятия, не поцеловала меня – она даже не произнесла «привет». Только слегка улыбнулась, еле заметно, краешками губ. Я молчал и только тяжело дышал. Конечно, мне бы самому хотелось спасти ее – ведь это же я мужчина, я должен спасать, – но и самому быть спасенным оказалось весьма неплохо. – Крепись, – сказала она. – Я стараюсь. Если честно… – Нет, ты не понял, – прервала Феодосия. – Тебе нужно закрепиться в кресле. Чем скорее это сделаешь, тем лучше. Она достала свою лампу и подошла к стене. Я услышал какой-то щелчок, но так и не понял, что сделала девушка, поскольку, опустив кресло в горизонтальное положение, обматывался жгутами. Хотел ей рассказать, что случилось, но, кажется, она все знала. – Кучерявый прибыл на платформе вместе с тобой и твоими дружками, он выследил вас, – сказала Фе. Я не уставал поражаться переменам, которые произошли с девушкой. Где она научилась так говорить? Где она вообще была, пока я исследовал Притязание? – Они не дружки мне, – вяло возразил я. – Особенно после… – Это неважно. Плохо то, что Кучерявый на хвосте. Его не должно было быть здесь. Нужно скорее возноситься. Она разместилась в своем кресле и принялась обматываться. – Накройся и прикрой глаза, – сказала Фе. – Они сказали, этот лифт не социальный. Зачем тогда здесь закрепляться? – спросил я. – Да и куда мы направляемся? – Послушай, Фиолент, – резко ответила девушка. – Я рада, что мы наконец свиделись, но обстоятельства могли быть и получше. Ты хочешь с ними снова встретиться? Я даже не понял, с кем – с ними: с «ныряльщиками» ли, с героями или вообще со всеми, кто остался по ту сторону дверей. Но это не имело значения: мне не хотелось встречаться ни с кем больше. Ведь со своим главным человеком я встретился. – Нет, – прошептал я. – Тогда не болтай, – сказала Феодосия, и лифт пришел в движение, как будто только и ждал, когда же мы закончим разговор. IV. Сервер веры – С чего ты взял? – спросила Фе. В ее словах не было грубости или отчужденности. Я не услышал в них и легкого раздражения или недовольства. Но все же в том, как звучал теперь голос девушки, появилось нечто такое, что не было свойственно прежней Феодосии. Я лежал, перемотанный жгутами, с закрытыми глазами и тряпкой на лице. В лифте долго ничего не происходило, никакого движения, да что там – в кабине даже не погас свет. И когда Фе просто встала и направилась к двери, мне только и оставалось, что изумленно спросить ее: – Мы что, уже внизу? Секретный пояс У меня не было сомнений в том, что мы вернулись на второй уровень – ведь выход в социальный лифт, как мне казалось, не мог находиться в Вог-Зале, крохотном придатке уровня под самым его потолком, а значит, тот лифт не мог вести на следующий уровень. – Парни говорили, что регулярно спускаются вниз, – сказал я Феодосии. – Они не скрывали этого, наоборот, хвастались. Они показывали мне тот лифт, Фе, представляешь? – Пусть так. Но про этот они ничего не знают. Ты тоже не в курсе многого. Твоим парням, да и вообще всем с Притязания, можно только вниз. О верхних уровнях они и не помышляют. Все с большим удивлением я наблюдал изменения, которые произошли с моей прекрасной подругой, пока мы не виделись. Они коснулись и внешности – и, пожалуй, в первую очередь внешности. Она вытянулась, стала выше, стройнее, ее движения теперь были резкими, уверенными, всем своим видом она демонстрировала даже не убежденность в своей правоте, а некое знание, которое приобрела и которому теперь следовала, не спеша, однако, разглашать. Ее глаза будто стали глубже, взгляд – тяжелее, а носик вздернулся и устремился вверх, став при этом маленьким и тонким. Она была по-прежнему красивой для меня, но уже другой красотой, совершенно мне незнакомой, которую лишь предстояло познать. – Но бомбы взрывались по-настоящему, – возразил я. – Они рассказывали мне об экспериментах. – Они взрывают бомбы на своем уровне, – ответила Фе. – Это их дом, пусть делают что хотят. Даже на Потреблении они ничего не могут. Все эти устройства – пшик, баловство. Никто не воспримет это всерьез, даже ты не воспринял. – Где мы теперь? – Я решил не пускаться в споры в надежде, что девушка сама прояснит все. – Ты не заметил, куда движется лифт? – буркнула Фе. – Нет, – смутился я. – Это хорошо. – Не понял? – переспросил я. – Это хорошая защита на случай, если кто-то здесь окажется случайно. Хотя подобных случаев вроде не бывало. – Но я же легко нашел этот лифт! – опять возразил я. – Значит, не так уж хорошо он спрятан. – Тебя привели страх и сомнения, – бросила девушка, выходя в открывшиеся двери. Я поспешил за нею. – Иначе в это место редко попадают. В радости мало кто вспомнит о нем, оно никому не нужно. – Но что значит твое «не совсем?» – не успокаивался я. – Мы что же, все-таки на третьем уровне? Или… может, еще выше? Или, может, второй бесконечен, и над куполом – тоже он? – Я бы этого не вынесла, – сказала Фе. – Так ты преодолел свой страх? Когда только появился, выглядел напуганным. – Вроде, – замялся я. – Ну, раз преодолел, то, стало быть, ты выше. Выйдя из лифта, я не сразу понял, где мы находимся. Это был узкий изгибающийся коридор с рядами толстых кабелей на стенах и тусклыми светильниками под потолком. Здесь было так низко, что приходилось нагибать голову, чтобы идти. Но даже несмотря на дискомфорт, который создавало пребывание в этом замкнутом коридоре, я чувствовал, что здесь можно расслабиться, отдохнуть после всего безумия, которое творилось на бескрайних открытых пространствах фабрики-кухни. По крайней мере, я мог просто отдышаться и не думать о том, куда бежать и как спасаться. А о чем я думал, шагая с Фе по коридору в полной убежденности, что он бесконечен? – Что ты им сказала? – вот что интересовало меня. Люди в костюмах «ныряльщиков», казалось, были готовы меня растерзать. И вдруг подчинились одной фразе, брошенной их отряду маленькой хрупкой девушкой. – Ты же слышал, – буднично ответила Фе. – Да… Но как это смогло остановить их? – Эффект неожиданности, – сказала девушка. – Один раз это сработало, но не стоит полагать, что ты от них избавился. Они могут прийти и сюда, если получат приказ. Они знают как. – Приказ? – глупо переспросил я. – От Кучерявого, – Фе усмехнулась. – Ты ведь знаешь его? – Да, но откуда его знаешь ты? Я не сомневался в том, что Фе на моей стороне, и был счастлив, что она рядом. Но с некоторых пор ее слова вызывали скепсис: если она со мной, то почему скрывает, почему недоговаривает? Ей определенно известно многое, способное пролить свет на мои злоключения, но почему же она не спешила делиться этой информацией? Все это было странно, и я посматривал на Фе с недоверием, чего она, конечно, не могла не замечать. Но продолжала делать вид, что все в порядке. – Они ведь действительно лезли не в свое дело, – сказала девушка. – Согласен? – Но почему они тебя послушали? – настаивал я. – А почему ты меня слушаешь? – парировала она. – Видимо, есть во мне что-то такое, к чему стоит прислушиваться? – Фе! – воскликнул я и обнаружил в собственном голосе удивление и восторженность. Она впервые рассмеялась, напомнив себя прежнюю. И как на душе стало здорово, как легко! – А Инкерман здесь? – спросил я. – Он тоже послушал тебя?