— Речь идет о Сэмюелсах, но это могла быть любая семья из нашего списка. Я как будто снова в Техасе: все то же самое, один в один. Родители, трое детей, два мальчика и девочка, и бабушка. Следы от связывания, выстрелы в голову из револьвера двадцать второго калибра, принадлежащего отцу. Головы направлены на север, возраст тот же. — Мы ошиблись, это не Новый Орлеан; на этот раз его занесло во Флориду, — пробормотал Джонсон. — Мы не ошиблись, у нас там половина команды, — возразил Дюпри. «Ага, половина», — смиренно подумал Джонсон. — Агенты Эмерсон и Такер продолжат расследование, будут охранять тела жертв, изучат место преступления и все улики, которые удастся обнаружить. Как только тела позволят перевезти, они будут присутствовать на вскрытии. Мы остаемся здесь. С момента убийства Алленов прошло всего четыре дня. Очевидно, что он ускорился. Что-то заставляет его быстрее расправляться с семьями, и вряд ли он сейчас остановится. Думаю, он придет сюда, — сказал Дюпри. — Так что вы ничего не потеряете. — Агент Такер, — перебила его Амайя, — это заместитель инспектора Саласар. Вы сейчас там? Расстояние придало голосу Такер металлический оттенок. — Да, мы тут с коронером. — Проверьте, нет ли рядом с телами скрипки. Если стоять у убитых в ногах, то она наверняка окажется где-то над их головами. Скорее всего, выглядит как любой другой предмет, сбитый ураганом. Прошло всего две секунды, прежде чем Такер ответила: — Да, я вижу скрипку. Лежит на полу между головами матери и старшего сына, слегка под уклоном вправо, придавлена сверху опрокинутым стулом. Как вы узнали, что она тут будет? — Саласар, объясните мне, что происходит, — потребовал Дюпри. Вместо ответа Амайя жестом указала на Джонсона и, устало закрыв глаза, снова склонила голову к окну. Неожиданно для себя Джонсон нисколько не разозлился на это и просто ответил: — Агент Дюпри, мы приехали. Детектив Булл паркуется во дворе отеля. Увидимся через минуту. Агент Такер, попробуйте найти смычок от скрипки. Если это Композитор, его не будет. * * * Дюпри выслушал показание Эндрюса, тщательно изучая фотографии с места преступлений. Он согласился с тем, что на одной из фотографий, сделанных в доме Мейсонов, имелось нечто похожее на подбородник и скрипичную деку. Они попали на снимок случайно, когда фотограф снимал трупы. Несмотря на то что место преступления было тщательно отснято, обилие разбросанных вещей, смешанных с грязью, пылью, ветками и прочим мусором, а также попытки очистить тела от прикрывавших их стульев не позволяли точно реконструировать изначальный вид сцены. В убийствах в Кейп-Мей, Бруксвилле и Киллине места преступления рассматривались как результат стихийных бедствий, и основное внимание было направлено на спасение возможных выживших. На других фотографиях ничего похожего на скрипку видно не было. Джонсон посмотрел на Амайю. — Заместитель инспектора Саласар разговаривала в Техасе с местной женщиной-полицейским, которая сообщила, что они составят подробный перечень найденных в доме вещей, а затем поместят их на государственный склад, пока их не потребуют потенциальные наследники. — Хорошо, — сказал Дюпри, взглянув на часы, — мы займемся этим, как только закончим с детективом Нельсоном. Капитан обещал, что перезвонит через две минуты. Агенты Эмерсон и Такер присоединятся к нашему разговору из Тампы. Капитан был человеком слова и в назначенное время соединил их с агентом Брэдом Нельсоном. Дюпри быстро обрисовал ему ситуацию: — Дело об убийстве семьи Эндрюс имеет много общего с серией семейных убийств, которые мы расследуем. С этого момента оно переходит к ФБР. Ваш бывший капитан из Галвестона прислал нам все материалы следствия и предложил сотрудничество; мы надеемся, что вы тоже присоединитесь… Само собой разумеется, вы ни с кем не должны обсуждать содержание этого разговора. — А с кем я, по-вашему, собирался его обсуждать? Ладно, делайте что хотите, — ответил Нельсон пренебрежительно, — это уже не мое дело. Вот уже как несколько месяцев. И не забудьте сообщить об этом Джозефу Эндрюсу, пусть он теперь вас достает. — Детектив, говорит заместитель инспектора Амайя Саласар. Детектив Брэд Нельсон смиренно выслушал ее версию. И да, они видели проклятую скрипку, устало ответил он. Скорее всего, это был элемент декора, не используемый по назначению. Скрипка — не та улика, которую убойный отдел может рассматривать как доказательство чьего-то присутствия на месте убийства и самоубийства. Они не нашли ничего постороннего; ни волос, ни отпечатков пальцев, ни следов какого-либо другого рода. Ничего, указывающего на то, что там побывал посторонний. Скорее всего, скрипка была частью реквизита для спектакля, в котором играла мать, или их младший сын начал брать уроки музыки. — Детектив Нельсон, это агент Джонсон. Вы знали, что миссис Эндрюс была дизайнером интерьера и что она лично занималась оформлением нового дома? — Приятно познакомиться, агент Джонсон. Да, Джозеф говорил нам, что его мать не потерпела бы, чтобы какая-то скрипка нарушила «эстетическое единство» ее творения, а младший брат был равнодушен к музыке, и последнее, чего от него можно было ожидать, — это уроки игры на скрипке… Но есть и другие причины, по которым инструмент мог оказаться в их доме. Вспомните, что сам Джозеф с ними тогда не жил. Любой член семьи мог принести скрипку домой, и он не знал бы об этом. Тем более что мать играла в театральной труппе. — Уверения одного из членов семьи в том, что предмет не из его дома, должны были заставить вас усомниться. Даже если он там не жил, он знал своих родных лучше, чем кто-либо из присутствующих, — заметил Джонсон. — Согласен. На следующий день я отправил техника взять отпечатки со скрипки… Но там ничего не было. — После того, как вы разрешили бригаде чистильщиков навести в доме порядок, — подчеркнул Дюпри. Амайя посмотрела на своего шефа. Его кажущаяся мягкость легко могла ввести в заблуждение. Детектив Нельсон презрительно фыркнул — звук прозвучал в динамике телефона подобно грому. — Послушайте, я знаю, что вы пытаетесь помочь парню. Мне тоже его жаль; я понимаю, что ему пришлось пережить, и по-прежнему отвечаю на его звонки. К сожалению, я видел много похожих случаев. Он, единственный выживший из всей семьи, чувствует на себе гнет двойной вины: с одной стороны, его с ними не было, с другой — он отрицает случившееся. Он хватается за соломинку, и я знаю, чем это кончится: если он не примет того, что случилось, в конечном итоге сам разобьет себе голову. Поэтому я отправил команду повторно — не потому, что мы что-то не сделали, а чтобы раз и навсегда покончить с его сомнениями. Мы уже обработали место преступления: взяли образцы волос, слюны, крови, мочи. Изучили следы выстрелов и пули. Я отправил команду повторно, чтобы снять отпечатки со скрипки и успокоить парня. Но ничего не изменилось: мы не нашли ни единого доказательства того, что в доме кто-то был, помимо членов семьи. Револьвер лежал рядом с рукой отца. На его коже остался след от выстрелов. Найденные пули выпущены из этого револьвера. Все ясно как день. — Вы можете сказать, что именно это была за скрипка? — спросила Амайя. В голосе Нельсона прозвучало облегчение: — Это я выяснил, да. После сцены, которую парень устроил из-за нее, мне стало недостаточно отпечатков пальцев, и я попросил полный отчет. Обычная учебная скрипка, какую обычно покупают подростку, которому приспичило учиться играть. Изготовлена в Соединенных Штатах, продается во всех магазинах музыкальных инструментов, стоит примерно семьдесят долларов. Мы проверили кредитные истории семьи, чтобы узнать, не была ли она куплена в последнее время. Ничего нет, но это небольшие деньги, и за скрипку могли заплатить наличными. — А смычок вы нашли, детектив? — спросила Амайя. — Смычок? — В голосе Нельсона звучало недоумение. — Это такая тонкая, слегка изогнутая палочка, концы которой соединены пучком конских волос; те касаются скрипичных струн и извлекают звук. — Я знаю, что такое смычок, — раздраженно ответил он. — Ну и что? Вы нашли его? Нельсон снова фыркнул, прежде чем ответить: — Нет, не нашли, но я не понимаю, какое это может иметь значение… — Расскажите мне, как исчезла скрипка, — попросила Амайя. — Она не исчезала, ее украли, — сердито ответил детектив. — И это случилось уже после того, как лаборатория обследовала ее повторно, так что если вы пытаетесь связать одно с другим, то заблуждаетесь. Как я уже говорил, после урагана окна были забиты досками, и, боюсь, не слишком умело. В последующие дни патруль обнаружил, что одна из досок частично снята со скобы; все указывает на то, что под ее тяжестью забитые кое-как гвозди выскочили. В доме было фото- и компьютерное оборудование, однако ничего не пропало. На кухне нашли открытую пачку печенья; исчезли хрустальный кубок, чаша для ключей, тоже хрустальная, и скрипка. Любой местный мальчишка, взволнованный известием о преступлении, увидев открытое окно, мог поддаться искушению и залезть в дом. Такой мальчишка наверняка и забрал эти несчастные четыре безделушки, среди которых не было ничего ценного. Так что не пытайтесь ничего усложнять… — Детектив Нельсон, — перебил его Джонсон, — молодой Джозеф Эндрюс настаивал на том, чтобы увидеть тела членов своей семьи; мы знаем, что вы пытались заставить его отказаться от этой идеи. Джозеф сказал, что его отец ежедневно тренировался, а характер у него был таков, что он непременно дал бы отпор преступнику. А еще он сказал, что на лице отца были многочисленные следы, соответствующие ушибам, полученным в результате драки. Упоминает он и сломанный ноготь. Судя по отчету коронера, который я сейчас держу в руках, никаких повреждений, соответствующих нападению или самообороне, у других членов семьи найдено не было. Как вы объясните ссадины на лице мистера Эндрюса? — Вы имеете в виду агрессора извне? Возможно, тщательно изучая отчет, вы упустили из виду, что входная дверь не была взломана и никаких других признаков борьбы не имелось. Бедняга сошел с ума, он сам мог нанести себе эти травмы. На рукоятке револьвера его отпечатки пальцев. Я видел такое и раньше: прежде чем выстрелить, человек достигает наивысшей степени отчаяния. Люди бьют себя в наказание или пытаясь привести себя в чувства. Физическая боль помогает сконцентрироваться. — Детектив, в отчете баллистов есть пара вещей, которые я не понимаю, — сказала Амайя. — Пулю, специально выпущенную в лаборатории, сравнили с пулей, извлеченной из головы одной из жертв, а именно — младшего сына. — Верно, — согласился Нельсон. — Почему сравнивали только одну пулю? — уточнил Джонсон. Вместо детектива ответила Амайя: — Я вижу, что пытались сравнить и с пулями, выпущенными в жену и дочь, но при выстреле в череп пуля часто деформируется. Пулю, попавшую в ребенка, извлекли целой, потому что детский череп не такой твердый. — Все так, как вы говорите, — подтвердил Нельсон. — Сравнить отпечаток ствола не удалось, однако было установлено, что он того же калибра и марки. — А тот, что у отца? — спросила Амайя. — Ну… — замялся Нельсон. — Не сделали, — подытожила Амайя. — Известно, что это был двадцать второй калибр, его след дефлаграции гораздо меньше, чем у других револьверов, но мы сделали тщательную проверку. Был проведен тест на наличие свинца, бария и сурьмы в порохе. Он показал аналогичный результат во всех трех случаях и совпадает со следами на руке отца. Кстати, стреляли левой рукой; напомню вам, что отец был левшой. Откуда злоумышленник мог знать об этом? Очевидно, что стрелял отец. — А его пуля? — продолжала Амайя. — Ее не достали. — Вы хотите сказать, что ее не было на месте преступления? — уточнил Дюпри. — Она все еще в голове мистера Эндрюса, — пробормотала Амайя. Им показалось, что Нельсон вот-вот взорвется. — Ради всего святого! — воскликнул он. — В этом не было необходимости. У нас есть следы выстрелов, пули, которые мы извлекли из головы ребенка, жены и дочери. Наверняка та пуля тоже деформирована. — Нет, — возразила Амайя. — Мы только что получили отчет коронера: на рентгеновском снимке черепа пуля выглядит недеформированной. Все смолкли, ожидая ответа Нельсона. Несколько секунд он молчал, а затем сказал: — Во-первых, я не думаю, что это что-то изменило бы. Отец убил семью, все улики указывают на это. Во-вторых, ответственность за это дело лежит не только на мне. Я — детектив, часть следственной группы. И мы расследовали это дело так же тщательно, как и любое другое. — Детектив Нельсон, не могли бы вы ответить на последний вопрос? — спросила Амайя.