– Спокойной ночи. Она улеглась и выключила лампу. Но прежде чем уснуть, запихнула алетиометр под подушку, на всякий случай. Глава пятая Вечеринка с коктейлями Следующие несколько дней Лира ходила с миссис Колтер повсюду, словно сама была ее деймоном. Миссис Колтер знала множество людей и встречалась с ними в самых разных местах. Утром это могло быть собрание географов в Королевском Арктическом Институте, и Лира сидела и слушала; потом миссис Колтер могла встретиться с политиком и церковнослужителем в дорогом ресторане за обедом, и они проявляли к Лире большой интерес, заказывали для нее особые блюда, а она училась есть спаржу и узнавала, каково на вкус сладкое мясо. А во второй половине дня опять могли пойти за покупками, потому что миссис Колтер готовилась к экспедиции, и надо было покупать меха, непромокаемую одежду и ботинки, спальные мешки, ножи и чертежные инструменты, восхищавшие Лиру. После этого они иногда встречались за чаем с дамами, так же хорошо одетыми, как миссис Колтер, но не обладавшими ее красотой и совершенствами, – дамами, совсем не похожими на женщин-ученых, или цыганских матерей с лодок, или служанок в Колледже, словно они принадлежали совсем к другому полу, наделенному такими восхитительными качествами, как элегантность, обаяние, изысканные манеры. Для этих встреч Лиру одевали в самое лучшее, а дамы баловали ее и вовлекали в свои утонченные беседы, всегда касавшиеся людей: то художника, то политика, то какой-то влюбленной пары. А вечером миссис Колтер иногда брала Лиру в театр, и снова тут были во множестве светские люди, которые беседовали с ней и восхищались ею, потому что миссис Колтер знала как будто бы каждого важного человека в Лондоне. В промежутках между этими выходами миссис Колтер преподавала ей начатки географии и математики. В учености Лиры были большие пробелы – она напоминала карту мира, сильно изъеденную мышами; в Иордане ее учили отрывочно и бессистемно: Младшему Ученому поручалось поймать ее и чему-то там научить, скучные уроки продолжались неделю, а потом, к облегчению наставника, она «забывала» явиться. А то сам Ученый забывал, что ей надо преподать, и подолгу растолковывал ей тему своих нынешних исследований, все равно каких. Неудивительно, что познания ее были клочковатыми. Она знала об атомах и элементарных частицах, об антаромагнитных зарядах, о четырех основных взаимодействиях и кое-что из других разделов экспериментальной теологии, но ничего – о Солнечной системе. А когда миссис Колтер поняла это и объяснила ей, что Земля и остальные пять планет вращаются вокруг Солнца, Лира даже захохотала, словно это была шутка. Однако ей очень хотелось показать, что и она кое о чем осведомлена, и когда миссис Колтер стала рассказывать об электронах, она с важным видом объявила: – Да это отрицательно заряженные частицы. Вроде Пыли, только Пыль не обладает зарядом. Как только она это произнесла, деймон миссис Колтер резко поднял голову, поглядел на нее, и весь золотой мех на его маленьком теле встал дыбом, будто заряженный. Миссис Колтер положила руку ему на спину. – Пыль? – повторила она. – Да ну, знаете, из космоса – Пыль. – Что ты знаешь о Пыли, Лира? – Ну, она прилетает из космоса и освещает людей, если снимать ее специальной камерой. Только не детей. На детей она не действует. – Откуда ты это узнала? Теперь Лира почувствовала какое-то сильное напряжение в комнате, потому что горностай-Пантелеймон взобрался к ней на колени и ужасно дрожал. – От кого-то в Иордане, – неопределенно ответила Лира. – Забыла от кого. Наверное, от какого-нибудь Ученого. – Это было на уроке? – Да, может быть. А может, так, мимоходом. Да. Кажется, так. Этот Ученый, по-моему, он был из Новой Дании, и он говорил с Капелланом о Пыли, а я шла мимо, и мне стало интересно, я остановилась послушать. Вот как это было. – Понятно, – сказала миссис Колтер. – Он правильно мне сказал? Или я не так поняла? – Ну, не знаю. Уверена, что ты знаешь гораздо больше меня. Так вернемся к электронам… Позже Пантелеймон сказал: – Знаешь, когда мех поднялся на ее деймоне? Я был позади него, и она так вцепилась в мех, что костяшки побелели. Это видно было. И мех еще не скоро улегся. Я думал, он на тебя бросится. Да, они вели себя странно, но Лира не понимала почему. И наконец, были уроки другого рода, преподанные так ненавязчиво и тонко, что и не казались уроками. Как мыть голову; как понять, какие цвета тебе к лицу; как ответить с милым выражением, чтобы на тебя не обиделись; как красить губы, как пудриться, душиться. Конечно, миссис Колтер не обучала Лиру этим искусствам прямо, но она знала, что Лира наблюдает за ней во время туалета, и нарочно не прятала от нее косметику: пусть девочка как-нибудь попробует ее сама. Шло время, осень уже сменялась зимой. Иногда Лира вспоминала Иордан-колледж, но теперь он казался маленьким и тихим по сравнению с ее нынешней насыщенной жизнью. Часто думала и о Роджере, но с ощущением неловкости – то ей сейчас надо было в оперу, то новое платье примерить, то предстояло посещение Королевского Арктического Института, – и она снова о нем забывала. Месяца через полтора миссис Колтер решила устроить у себя вечеринку с коктейлями. У Лиры сложилось впечатление, что вечер устраивается по случаю какого-то события, но миссис Колтер ничего об этом не говорила. Она заказала цветы, вместе с поставщиком выбирала закуски и напитки и целый вечер обсуждала с Лирой, кого пригласить. – Мы должны позвать Архиепископа. Без него никак нельзя, хотя он отвратительный старый сноб. Лорд Бореал в городе – он занятный человек. И княгиня Постникова. Как ты считаешь, надо пригласить Эрика Андерсона? Я думаю, пора уже ввести его в круг… Эрик Андерсон был новым модным танцовщиком. Лира понятия не имела, что значит «ввести в круг», но с удовольствием высказывала свое мнение. Она старательно и с чудовищными ошибками записывала имена, которые диктовала ей миссис Колтер, а потом вычеркивала, если миссис Колтер все-таки решала этих людей не звать. Когда Лира легла в постель, Пантелеймон шепнул ей с подушки: – Не поедет она ни на какой Север! Она будет держать нас тут вечно. Когда мы убежим? – Поедет, – шепнула в ответ Лира. – Ты ее просто не любишь. Это жаль. Она мне нравится. И зачем ей учить нас штурманскому делу и прочему, если она не собирается на Север? – А чтобы ты не сделалась беспокойной, вот зачем. Тебе же неохота выстаивать на вечеринках и мило беседовать. Она просто делает из тебя домашнее животное. Лира повернулась к нему спиной и закрыла глаза. Но Пантелеймон все правильно сказал. Ее стесняла и связывала эта светская жизнь, пусть и роскошная. Она отдала бы все на свете за один день с оксфордскими оборванцами, с битвой на Глинах и беготней вдоль Канала. Единственное, что заставляло ее быть послушной и вежливой, – это дразнящая надежда отправиться на Север. Может быть, они встретятся с лордом Азриэлом. Может быть, он и миссис Колтер полюбят друг друга, поженятся, и удочерят Лиру, и вместе отправятся спасать Роджера из рук Жрецов. Перед вечеринкой миссис Колтер отвела Лиру в модную парикмахерскую, где ей смягчили и уложили волнами жесткие русые волосы, подпилили и отполировали ногти и даже подкрасили глаза и губы, чтобы показать, как это делается. Потом они пошли за новым платьем, которое заказала миссис Колтер, купили лакированные туфли, а потом пора было возвращаться домой – расставлять цветы и переодеваться. – Сумку через плечо нельзя, милая, – сказала миссис Колтер, когда Лира вышла из спальни, в восторге от собственной красоты. Лира повсюду теперь ходила с белой кожаной сумочкой на ремне, чтобы всегда иметь под рукой алетиометр. Миссис Колтер, расправляя розы, слишком тесно стоявшие в вазе, увидела, что Лира не двигается с места, и со значением посмотрела на дверь. – Ну, прошу вас, миссис Колтер, я люблю эту сумку! – Не в доме, Лира. Ходить с сумками через плечо в собственном доме – нелепость. Сними сейчас же и помоги мне проверить бокалы… Лира заупрямилась, и причиной тому был не столько приказной тон, сколько слова «в собственном доме». Пантелеймон спрыгнул на пол и, мгновенно превратившись в хорька, выгнул спину возле ее белого носка. Ободренная этим Лира сказала: – Но она же никому не помешает. Из всех моих вещей я только ее люблю. По-моему, она очень идет… Фразу она не закончила, потому что деймон миссис Колтер спрыгнул с дивана, желтой молнией метнулся к Пантелеймону и прижал его к ковру. Лира вскрикнула, сначала от неожиданности, а потом от испуга и боли: Пантелеймон извивался под лапой золотой обезьяны, пищал и рычал, но не мог освободиться. Обезьяна одолела его за несколько секунд: одной черной лапой свирепо сжала ему горло, задними захватила хорька за задние ноги, а свободной лапой тянула за ухо, словно намереваясь его оторвать. Притом без злости, но с холодным упорством, наблюдать которое было страшно, а еще хуже – ощущать. Лира всхлипывала от ужаса. – Не надо! Пожалуйста! Перестаньте нас мучать! Миссис Колтер перевела взгляд с цветов на нее. – Тогда делай, что я тебе сказала. – Обещаю! Золотая обезьяна отошла от Пантелеймона, словно он ей вдруг надоел. Пантелеймон сразу кинулся к Лире, а она подхватила его и стала целовать и гладить. – Ну, Лира? – сказала миссис Колтер. Лира вдруг повернулась и бросилась в свою спальню, но не успела захлопнуть за собой дверь, как она распахнулась снова. В шаге от нее стояла миссис Колтер. – Лира, если ты будешь вести себя так вульгарно и грубо, у нас будет конфликт, и верх в нем возьму я. Немедленно сними сумку. Перестань некрасиво хмуриться. Никогда не хлопай дверью, ни в моем присутствии, ни без меня. Через несколько минут появятся первые гости, и ты будешь вести себя безупречно, ты будешь милой, очаровательной, послушной, внимательной и прелестной во всех отношениях. Я чрезвычайно этого хочу, Лира. Ты меня поняла? – Да, миссис Колтер. – Тогда поцелуй меня. Она наклонилась и подставила щеку. Чтобы поцеловать ее, Лире пришлось подняться на цыпочки. Ее удивила гладкость щеки и легкий, непонятный запах кожи миссис Колтер: душистой, но отдававшей металлом. Она отошла, положила сумку на туалетный столик и вернулась с миссис Колтер в гостиную. – Как тебе нравятся эти цветы, милая? – спросила миссис Колтер как ни в чем не бывало. – С розами, конечно, нельзя ошибиться, но и хорошего должно быть в меру… Посыльные принесли достаточно льда? Будь ангелом, пойди и спроси. Теплые напитки отвратительны… Притворяться веселой и милой оказалось очень легко, хотя всякую секунду Лира чувствовала отвращение Пантелеймона и его ненависть к золотой обезьяне. Но вот звякнул звонок, и вскоре комната стала наполняться модно одетыми дамами и импозантными мужчинами. Лира ходила между ними, предлагая бутербродики с закусками, мило улыбаясь и любезно отвечая, когда с ней заговаривали. Она ощущала себя всеобщей любимицей, и стоило ей произнести это про себя, как щегол Пантелеймон расправил крылья и громко чирикнул. Почувствовав в его радости подтверждение своей мысли, она стала вести себя чуть сдержаннее. – И в какую ты ходишь школу, моя дорогая? – спросила пожилая дама, рассматривая Лиру в лорнет. – Я не хожу в школу. – В самом деле? Я думала, мама отдала тебя в свою старую школу. Прекрасное заведение… Лира растерялась, но быстро поняла ошибку старой дамы. – А! Она мне не мать! Я ей просто помогаю. Я ее личный помощник, – важно сказала она. – Понимаю. А кто твои родители? И этот вопрос Лира поняла не сразу. – Граф и графиня, – сказала она. – Они оба погибли при аварии воздушного шара на Севере. – Какой граф?