– Поговорите с самой Алисией на эту тему, интересно, что она скажет… Как давно Сайвер не гулял в обществе молодой девушки и не разговаривал на отвлеченные темы. Они шли по извилистым дорожкам, и он поймал себя на мысли, что ему нравится общество Надин. Она нестандартно мыслила, проявляла заинтересованность, в ней чувствовалась лёгкость, чего не хватало большинству барышень, которые окружали Сайвера. – Надин, а где вы учили язык? Ваш родной – русский, а по-английски вы говорите практически без ошибок. – Мистер Маерс, когда я училась в пятом классе общеобразовательной школы – по-вашему, Preparatory School, – моя учительница сказала, что без языка мне уготовано незавидное будущее. И я стала заниматься. – Ваша учительница оказалась права. Я жалею, что выучил всего лишь три языка. Надин залилась смехом. – Что смешного? – Всего! А какие? Немецкий, испанский и немного французский. – Я видела у вас томик Блока! Как же так? – У меня двуязычное издание. Иногда я пытаюсь что-то перевести сам, перерисовываю из словаря необходимые слова, больше трёх-четырёх четверостиший не осиливаю, – лёгкость разговора удивляла, пожалуй, обоих. – А хотите, я научу вас паре русских фраз? – Валяйте… – Вы… мне… нравитесь… – Надин озвучила свои чувства по-русски, надеясь, что Сайвер не поймет. Сердце её заколотилось, и к щекам прилил предательский румянец. – Вьи мнье нравьетьесь, – коряво повторил Сайвер и неуклюже улыбнулся. В этот момент Надин впервые заметила в его глазах нежность. – Отлично, профессор. У вас талант! – засияла Миховски. – Кстати, а что вы сказали тогда… когда я запретил вам вызывать скорую? – Надин покраснела ещё сильнее. – Ну, бросьте, по интонации и без перевода было понятно, что я, по меньшей мере, козёл. Надин поразилась, что чопорный Маерс знает и произносит такие резкие слова. – Вы поняли почти правильно. Профессор, давайте забудем… Я погорячилась. Лебеди кружили по пруду, перебирая розовыми лапками. Тоскливая английская осень окрасилась в душах двух людей романтическими штрихами. Полосатый шарф крупной вязки оживлял желтосерый пейзаж, и искренняя улыбка Надин согревала не хуже утеплённого плаща. – С вами очень интересно, профессор. Жаль, я не знала этого раньше и тратила свободное время на Генри Гейла. «Естественно, со мной интереснее, порадовался про себя Маерс. – Если было бы наоборот, то впору писать заявление об увольнении…» Эта едва промелькнувшая мысль ему не понравилась: чему он, собственно рад?.. Сайвер напрягся. Он почувствовал, что дружеская волна постепенно переходит дозволенные границы, но всё же задал неожиданно заинтересовавший его вопрос: – Вы встречаетесь? – Пытаемся. – Судя по вашему тону, вы не очень-то довольны сложившимися отношениями. – Здесь много «но». Он зажатый, увлекается информационными технологиями, в которых я ни бельмеса. И… он очень инфантильный. – Молодость – это недостаток, который с годами неминуемо проходит. – Не спорю. Но мне не интересно с Генри, и он меня, ко всему прочему, побаивается. – Да уж, вы бойкая девушка, мисс Миховски. – Зовите меня Надин, – предложила она, заглядывая Сайверу в глаза. – Не стоит, мисс, переходить грань. Вы моя студентка, и у меня есть определённые принципы, которыми я не собираюсь поступаться, – отрезал Маерс. Между ними мгновенно выросла стена, и Надин воздержался от дальнейших расспросов. Лицо профессора приняло каменное выражение. Он посмотрел на часы и официальным тоном сказал: – Мне пора, благодарю за компанию. На самом деле профессор испугался возникнувшей душевной теплоты. Он не особо умел дружить и разговаривать «просто так», а заводить дружбу со студенткой он считал неуместным. Глава 11 Мэри Перкинс валялась на своей кровати и читала модный журнал. Однокурсницы уютно обустроили комнату: Мэри привезла фиалки из отцовской оранжереи, а Надин расшила шторы бабочками из парчи. Девушки купили лампочки с теплым светом, это придавало особый уют. Заниматься у Миховски не получалось, она поймала себя на мысли, что постоянно думает о Маерсе. Она не знала, как теперь относиться к нелюдимому профессору. Размышляя о недавней прогулке, она пришла к выводу, что он может быть достаточно дружелюбен, даже мил (естественно, с поправкой на то, что «мил» и «Маерс» вообще трудно сочетаемы). – Ты не собираешься в читалку? – спросила она у Мэри. – Нет, ко мне скоро должен зайти один молодой человек, – та мечтательно закатила глаза. – Мне надо привести себя в порядок, а я зачиталась, смотри, тут статья про китайских хохлатых собачек… – она с восторгом перевернула журнал, где на развороте красовалось лысое лопоухое чудо с чубчиком на голове. – По-моему, ужас на тонких ножках, – пробурчала Надин. – Да, брось. Смотри, какая милота, – она снова повернула журнал. – Вот и любуйся на неё сама, а я пойду заниматься. Зачёт скоро по основам права. Надин открыла учебник и вспомнила слова Мэри о визитёре: надо же, у Перкинс уже есть молодой человек… Её же отношения с Генри развивались медленно, в нём не было искры, способной разжечь в ней женщину. Но Надин понимала, что Алисия права: если она сойдется с Генри Гейлом, то её начнут уважать и станут лучше относиться. Его отец – владелец IT-компании, а информационные технологии сейчас на пике популярности во всём мире. А Сайвер гуманитарий… Надин выругалась про себя: она снова вернулась к мыслям о Маерсе. Сайвере. В его холодности было что-то притягательное. С ним чертовски интересно. Миховски вспомнила лебедей, которые вычищали друг другу шейки, а Маерс с теплотой в глазах смотрел на них. Если он способен любоваться природой, то, скорее всего, его отчужденность – маска, которую он надевает, общаясь со студентами. Бабушка воспитывала Надю в строгости, и в школе она не смела даже думать о парнях. По приезду в Москву, она так усиленно занималась поисками работы, что ей было не до устройства личной жизни. Правда, за ней ухаживал охранник Миша – он работал в том же кафе, где и Надя. Но дальше поцелуев и объятий дело не заходило. Возможно, она бы и согласилась на близость с Генри, но он не проявлял особой активности. Наверное, Гейл считал, что главная в отношениях – женщина; он безропотно выполнял все просьбы Надин, и будь она понастойчивее – он бы, наверное, сдался. «Интересно, а какой Сайвер в отношениях? – покусывая карандаш, задумалась Надин. – Скорее всего, он педант и очень стеснительный, любит задёргивать шторы и складывать стопочкой одежду на стуле». – Мечтаешь о своём Генри? – в читальный зал вошла Алисия, и следом за ней ввалилась процессия её подруг и их спутников. Они мгновенно побросали свои сумки на свободные столы. – Ах, юность… – протянул Джон. – Ты та самая горе-первокурсница, которая то травится, то самоубийц спасает? – Джон! – возмутилась Алисия. – Между прочим, это вы с Енгом чуть её не отравили. И теперь ты притворяешься, что не помнишь? – Алис, ну перестань, – он погладил её по щеке. – Что, и пошутить нельзя? Кидаешься, как цепная собака… Или Алан тебя не удовлетворяет, и ты вымещаешь раздражение на всём земном шаре? – Не забывайся! – жестко осадил его Литтелтон. – Так, молодёжь, вам напомнить прямое предназначение читального зала? – Бабби выразительно посмотрела на студентов со стремянки. – Мистер Миллиртон, ну-ка, вместо обсуждения чужой личной жизни, подайте вон те четыре книги, – она кивнула в сторону кафедры. – Простите этих придурков, мисс Хэш, – покаялась Алисия. – Джон застрял на анальной стадии развития, и до сих пор интересуется, кто с кем и как часто спит… Её подружки прыснули от смеха. – Идёмте отсюда, мисс Хэш права, – внёс здравое предложение Алан. – Нет, – в голос ответили Гия и Ирма. – У нас эссе по «полезным минералам» горит. Труба зовёт! – Займер Плац такая зайка, – мечтательно протянула Хан. – Ты с ним со скуки помрёшь, – вернула её на землю Милз. – А ты, дорогая, что собираешься делать? – поинтересовался Алан у своей девушки. – Сейчас возьму пару учебников и утащу Надин к пруду, там всё заиндевело – такая красота! – она убрала волосы с лица, открыв лоб. – Тогда я в зал, разомну мышцы… – Алан поцеловал Алисии руку. Алисия отошла, чтобы выписать книги, а Ирма с язвительной улыбкой рассматривала её. – Заметила, как она пополнела? – обратилась она к Гии. – Угу, – довольно промычала Хан. – По-моему, она нормальная… – вступилась Надин за Алисию. Подруги одарили её осуждающим взглядом. – А мы не сказали, что с ней что-то не так. Мы всего лишь констатировали факт, – раздраженно процедила Ирма и впилась в Миховски буравящим взглядом.