— Карин. Любовь должна делать тебя счастливой. А бабочки в животе, замирающее дыхание, холодеющее тело — это симптомы страха. Тело не обманешь. Тело не обманешь… Я все еще думаю об этом. Сашка проводил меня до квартиры, чмокнул на прощание и уехал. Я не просила его остаться, хотя мне было очень грустно. Мой психотерапевт, которому не нравилась наша дружба, был бы доволен. В первый раз я задумалась, не женат ли Альберт. Почему-то до сих пор мне это не приходило в голову. Я такая наивная дура. Доминиканская командировка — почему бы не развлечься? Но он никогда не остается на ночь. Он не звал меня к себе. Он не носил кольца — но разве это признак? У людей такого уровня жена — это статус. А для души могут быть любовницы. Например, я. У людей такого уровня… До меня вдруг дошло, что у «такого уровня» наверняка есть страница в Википедии. А на ней… На ней ничего интересного. Официальная фотография, от взгляда на которой все равно чуть быстрее бьется сердце. Год рождения. Ему сорок. Рановато быть полностью седым, нет? Но еще один кусочек паззла по имени «Альберт» открылся. Учился, работал, начал карьеру… Молодой и перспективный… Все не то. Строки «семейное положение» нет, и родственников тоже не видать. В статье в основном описание области деятельности «Корунда». Поэтому я лезу в фейсбук. Кое-кто открыл врата ада и вспомнил, что людей можно пробивать в соцсетях, хе-хе. Но, увы, там закрытый профиль. «Чтобы посмотреть, чем он делится с друзьями, отправьте ему запрос на добавление в друзья». Ха-ха, разбежалась. Но едва я выхожу с его страницы и переключаюсь на свою — появляется красное уведомление о запросе во френды. От Альберта. Как он узнал?! Неужели это правда про специальные программы, которые отслеживают, кто заходит на твою страницу? С бьющимся сердцем принимаю запрос — но у него почти пустая страница. И друзей всего полсотни. Я боюсь заходить в полный список, я и так спалилась своим любопытством, но рассматриваю те аватарки, которые висят первыми. Вот эта юная красотка с капризными губами, она ему кто? Тоже любовница? Жена? Дочь? А вот эта женщина с усталыми глазами, очень ухоженная и красивая, но выглядящая на свои честные сорок — она очень подходит на роль жены. И у нее такая счастливая улыбка — я бы точно улыбалась, если бы… Заткнись, Карина. И не лезь к ней в профиль, тебя уже поймали за сталкерством. Листай его страницу, хуже уже не будет. Тем более, что у него все-таки есть на что посмотреть — кто-то из его друзей отметил его на свежих фотографиях, буквально час назад снятых на какой-то домашней вечеринке. Интерьер лофта с кирпичными стенами, огни за огромными окнами, люди с бокалами, повсюду воздушные шары, но все одеты очень неформально, никаких вечерних платьев и костюмов. И Альберт там — тоже очень домашний и неформальный, в драных джинсах и сером худике. На одной из фотографий чокается бокалом с лысым брутальным мужиком в пестром свитере, а на другой, где все позируют фотографу — обнимает молодую девушку. На этом фото, правда, вообще все друг с другом обнимаются, но меня интересуют только его пальцы на ее талии. Не делаю резких движений. Не делаю быстрых выводов. Лишь внимательно и ревниво рассматриваю каждую фотографию, где он отмечен. Просто в голове параллельно крутится кино, в котором Альберт уходит с вечеринки с этой девицей, сажает ее в машину, везет к себе… ну пусть будет в тот самый загородный дом, но по дороге они не выдерживают и предаются страсти прямо в машине. Он же любит секс в необычных местах! Сглатываю и закрываю фейсбук. Почему-то с ощущением, что терять уже нечего, наконец-то достаю макбук из упаковки, включаю и пытаюсь отвлечься, настраивая его. Но кому я вру — времени уже два часа ночи, а я и подумать не могу о сне. Мелодия телефона гремит в тишине ночной квартиры так, что я вздрагиваю. Я больше не ставлю режим вибрации. Боюсь, что не услышу, как телефон ползает по столу и пропущу Альберта. Который ничего от меня не требует, только выполняет мои желания, но все равно умудряется менять мою жизнь под себя даже в мелочах. Тупо смотрю на надпись на экране — «Альберт». Два часа ночи! Я нажимаю «Ответить» и определенно пьяный голос — еще более низкий, чем обычно, — чуть растягивая слова, интересуется: — Не спишь? Я вздохнула. Ну, даже если бы спала… На заднем плане в трубке слышится смех, обрывки разговоров, еще дальше — музыка. Кажется, он все еще на той вечеринке. Вроде бы ничего не предвещает, но почему-то я пугаюсь. Мне кажется, что сейчас он скажет, что устал от наших дурацких отношений, от того, что я все время норовлю сбежать или отгородиться, от моих заморочек и тараканов, от того, что я ему не подхожу. И в сексе тоже — потому что не кончаю от его волшебного члена, а только с дополнительными усилиями. Но это все неважно, потому что он встретил на вечеринке женщину, в которую влюбился по-настоящему, и теперь, как честный человек, сообщает мне о разрыве наших отношений перед тем, как ее трахнуть. Это все проносится в моей голове так быстро и так стремительно наполняет все тело тягучим ужасом, что я едва могу выдавить из себя короткое: — Нет. — Мммм… — его голос вибрирует, в нем не осталось хрипотцы, но этот растянутый ленивый тон идет ему еще больше. — А если нам встретиться? — Сейчас? — теряюсь я. — Ага-а-а… ты же сама говорила «звонишь и приезжаешь». Вот я звоню. — Ты хочешь приехать? — туплю я. — Я хочу тебя. О… Я непроизвольно ахаю прямо в трубку. — Считать за согласие? — мурлыкает низким голосом Альберт. — Приезжай. Что я делаю? Я снова перестилаю постель, я мою голову, я судорожно перебираю все белье в ящиках в поисках того, что могло бы быть хоть немного похоже на эротическое. Без толку — это вообще не мой профиль, я никогда не развлекалась такими вещами и не покупала парадных лифчиков, и теперь уже не успеть. Да и чем я могу удивить человека с доступом к моделям, которые носят и рекламируют «Викторию Сикрет», например? Я нервно ломаю пальцы, понимая, что ничем, совершенно ничем его не могу удивить. Вот они минусы неравных отношений. С таким мужчиной ты должна быть или такая же крутая как он, или предложить ему что-нибудь эксклюзивное. Молодости и свежести у меня уже нет, а уникальные сексуальные техники я как-то не удосужилась выучить. И теперь старая толстая тетка ждет принца-олигарха в потасканной однушке на окраине… и это выглядит реально жалко. Я сбегала еще раз почистила зубы на всякий случай, еще раз перебрала все свои шмотки, еще раз оглядела квартиру… как же мудро он поступил тогда, в первый раз, позвонив буквально от дверей! Когда наконец раздался звонок в домофон, я плюнула и влезла в домашнее платье, уже не заморачиваясь темой чулочков с подвязками. И правильно сделала — потому что едва я успела открыть дверь, Альберт снес меня к противоположной стене, впившись в губы жадным поцелуем. От него пахло каким-то дорогим алкоголем и смесью разных женских духов, морозной ночью, почему-то новой кожей и им самим. Ледяные руки нашарили край платья и моментально задрали его, нетерпеливо сжимая мои бедра. Я вздрогнула от холода, вдохнула — а выдыхала уже внутри еще одного поцелуя. — Дверь… — задыхаясь от его напора, успела простонать я. Альберт отвлекся всего на мгновение, чтобы захлопнуть замок — и это, кажется, был максимум его концентрации и терпения. Он прямо в коридоре опрокидывает меня на пол, рыча и ругаясь задирает платье до пояса, выуживает откуда-то презерватив, который никак не хочет надеваться. Но тут уже нетерпение передается и мне, и едва я успеваю убрать пальцы, раскатавшие латекс до основания члена, как он входит в меня и делает несколько первых жадных движений, выдыхая с облегчением и дрожью. Губы не отрываются от моей кожи ни на секунду — путешествуют по шее, трогают кожу между ключицами, шепчут на ухо: — Господи, ты такая горячая, такая мокрая, я всю дорогу мечтал оказаться внутри и иметь тебя, пока ты не начнешь кричать. Я вцепляюсь пальцами в его худик, пытаясь только как-то устоять под напором, потому что ощущение — что я зависла над бездной, стоит только ослабить контроль — и я сорвусь, упаду туда, и… Я не знаю, что будет, но ощущение безумия просто растет и растет, и держаться все сложнее. Закрываю глаза, впитывая, вбирая его резкие отчаянные движения, быстрые, жадные, нетерпеливые, эгоистичные. Альберт вздрагивает и коротко выдыхает, расслабляется, сжимает пальцами бедра и выходит из меня, так и не дав шанса проверить — что там, на дне пропасти. — Господи, ты чудовищно пьяный… — всматриваюсь я в его глаза.