– Доверяешь ты мне или нет, но я тебе нужна. Ты рассказала мне, как тут все должно быть, вот и я сделаю то же самое. – Она встала, чтобы почувствовать уверенность – и быстро уйти, если что. – Тебе надо лучше одеваться. У Мишель напряглось лицо, а под левым глазом задергалась жилка. – Что ты сказала? – Что слышала. Это работа, и здесь мы лично общаемся с гостями. На тебе висят рубашки, а штаны карго просто жуткие. Грязные, в пятнах, да еще сваливаются. Ты должна одеваться более профессионально. Мишель медленно, с трудом поднялась на ноги. Оперлась руками о стол и наклонилась вперед. – Убирайся вон. Карли стояла на своем: – У гостей создается ложное впечатление. – Вон отсюда. – Сделай стрижку и хоть немного пользуйся косметикой. – Вон отсюда! Последние слова прозвучали так громко, что задрожали окна. – Ладно. Я ухожу. Но ты сама знаешь, что я права. * * * Все еще злая после стычки с Карли, Мишель вышла в теплый полдень. О’кей, не вышла. Медленно выползла, хромая, но двигалась целенаправленно. Она вышла на водянистый солнечный свет, и безмятежный покой природы успокоил и ее. Только вот, пока она шла, штаны карго стали сползать с бедер и напомнили ей о Карли и ей захотелось кричать, кричать… А ведь она никогда в жизни не психовала. Ей хотелось обвинить во всем Карли, но она понимала, что у той были свои причины, что она не просто приставучая подруга. Бывшая подруга, напомнила себе Мишель. Черт побери, Карли была права насчет ее одежды и внешности. По правде сказать, Мишель и сама слегка переживала из-за этого. Она избегала зеркал – небольшая проблема пока что. У нее в ванной было единственное маленькое зеркало. Но она все равно знала, что выглядит ужасно. Она смотрела на траву, на широкую лужайку и прикидывала, хватит ли у нее сил справиться с неровной дорогой. Потом взгляд скользнул по всем этим ромашкам, герберам и маргариткам. Они раздражали ее своей веселой пестротой. Крик журавля привлек ее внимание. Природа тоже раздражала; со всеми этими ромашками, птицами и… Она прищурилась: на дальнем краю лужайки возле деревьев шли по траве три журавля. Они направлялись к чему-то, чего она не могла видеть. Понимая, что ходьба по траве – тоже упражнение, что Манго будет счастлив, она решила посмотреть, что делали птицы. День был сравнительно теплым – почти тринадцать градусов, – а гулять по лужайке было… приятно. Она шла не спеша, стараясь не делать никаких глупостей. До деревьев оставалось метров тридцать, когда она поняла, что журавли нацелились на дочку Карли. Или на тарелочку с печеньем, стоявшую на одеяле рядом с ней. Девочка читала, и все ее внимание было направлено на книгу. Секунду Мишель глядела на светлые волосы, хрупкую фигурку. Ей до сих пор с трудом верилось, что у Карли есть дочка, и вот перед ней было подтверждение. Глядя на Габби, она вдруг поняла, что та вовсе не была погружена в чтение. Что она напряглась, ссутулила плечи, втянула голову и учащенно дышала. Мишель узнала симптомы страха, но не сразу поняла его причину. Журавли. Как и всем школьникам на острове, Мишель когда-то рассказывали на уроках науки о журавлях. Она знала, что журавли Пьюджет-Саунда некрупные – может, чуть больше метра ростом. Они мигрируют каждый год, живут парами в сезон гнездования. У них серое оперение, которое ближе к хвосту становится почти синевато-серым. – Эй, – тихонько проговорила Мишель, но тут же спохватилась. Габби вздрогнула и подняла голову. Журавли отскочили назад. – Что вы тут делаете? – спросила девочка. – Я решила прогуляться, потому что больше не могла сидеть в помещении. С тобой такое бывает? – Кажется, да, – осторожно ответила Габби. Мишель посмотрела на курлычущих журавлей. Самый храбрый из троицы снова двинулся к печенью. – Когда я была в твоем возрасте, журавли меня преследовали. Все лето я ходила обкаканная. Это был кошмар. – Правда? Мишель кивнула: – От них здесь не спрячешься. – Я знаю. Тут у нас живут ученые, которые специально приезжают сюда, чтобы их изучать. – Они уже придумали, как сделать, чтобы они не какали на людей? – Нет. – Габби улыбнулась. – То-то и оно. Вероятно, они изучают популяцию, гнезда и все такое. Улыбка сделалась шире. – Да, точно, – сказала Габби. – Поговорите с Леонардом. Он знает все про журавлей. Вы можете спросить его про это. – Хороший способ начать разговор. «Эй, Леонард! Расскажи мне про журавлиные какашки». Габби хихикнула. Мишель показала на журавлей. – Ты их боишься? – спросила она напрямик. Девочка помрачнела: – Они всегда ходят за мной. – Потому что у тебя печенье. Они хотят его. – Не всегда. Иногда я просто гуляю. Мишель посмотрела на одеяло, и ей захотелось сесть. Проблема была в том, что она не знала, как потом встанет. Если она поползет в отель на четвереньках, едва ли их гости почувствуют себя комфортно. – Однажды я читала интересную статью, – сказала Мишель. – Оказывается, журавли из Пьюджет-Саунда могут узнавать лица людей, а иногда рассказывают другим журавлям о некоторых людях. Так что если кто-то обидел журавля, об этом узнает вся стая. – Я знаю, – ответила Габби и боязливо покосилась на трех журавлей. – Ученые думали раньше, что только воро́ны умеют узнавать лица, но потом поняли, что журавли тоже умеют. Они необыкновенные. – Интересно. Откуда ты это знаешь? – Я умная. – И скромная. Габби усмехнулась. – О’кей, значит, один журавль говорит что-то остальным, и тогда вся стая знает последние сплетни. – Мишель пожала плечами. – Очевидно, ты ассоциируешься у них с едой, поэтому они и преследуют тебя, пытаясь напугать, чтобы ты отдала им печенье. Габби вытаращила глаза: – Вы правы. Когда я читаю тут на лужайке, то обычно приношу с собой что-нибудь вкусное. Как вы думаете, если я не буду этого делать, они перестанут доставать меня? – Конечно. Они сразу это поймут. Ты не одна тут такая умная. Габби наклонила голову: – У вас болит нога? – Еще как! Все время. – Вас ранило на войне, да? Мама мне сказала. Что вы защищали нашу страну. Мишель поежилась, не зная, что ответить. Доброта Карли вызвала у нее дискомфорт. Мишель была человеком старой закалки. Враги должны узнаваться с первого взгляда, как в мультиках. – Да, я служила в армии. – Это так благородно. Спасибо вам. От комплимента было неловко, но Мишель тронула искренность девочки.