— А вот и помешала. Я же вижу. Энни разглядела у ног Мэй бутылку: — Я думала, мы уже много часов назад все выпили. — Под водопадом у «Промышленной Революции» было вино. — А, ну да. Там все вечно что-нибудь прячут. — Я только что сказала: «Под водопадом у „Промышленной Революции“ было вино». Энни окинула взглядом кампус. — Да уж понимаю. Мля. Что непонятного. Дома, после автобуса, после рюмки водочного желе, которое ей кто-то в этом автобусе подсунул, после печальных речей шофера — семья, близнецы, у жены подагра, — Мэй не могла уснуть. Лежала на дешевом футоне в крохотной комнатушке, в квартире как вагон, которую делила с двумя почти незнакомыми девицами — обе стюардессы и появляются редко. Квартира находилась на втором этаже бывшего мотеля — скромная, уборке не поддавалась, воняла отчаянием и невкусной стряпней прошлых обитателей. Грустное жилище, особенно после целого дня в «Сфере», где все заботливо и любовно сделано людьми с прекрасным вкусом и глазомером. В своей комковатой низкой постели Мэй несколько часов проспала, очнулась, вспомнила прошедший день и ночь, подумала про Энни, и Фрэнсиса, и Дениз, и Джосию, и пожарный шест, и «Энолу Гей», и водопад, и факелы тики, и все будто из отпуска и грез, в руках не удержишь, но затем вспомнила — и потому не могла уснуть, голова кружилась от младенческого восторга, — что скоро вернется туда, где все это было. Ей там рады, ее там наняли. На работу она пришла спозаранку. Приехала в восемь утра, но сообразила, что стола — во всяком случае настоящего стола — ей так и не выделили и деться ей некуда. Она час прождала под плакатом «Сделаем это. Сделаем всё это», пока не появилась Рената, которая и отвела ее на четвертый этаж «Возрождения», в большой офис размером с баскетбольную площадку, где стояло штук двадцать рабочих столов, все разные, органичных форм, все из светлого дерева. Между столами стеклянные перегородки, столы располагаются пятерками, как цветочные лепестки. И ни души. — Ты тут первая и пока одна, — сказала Рената, — но это ненадолго. Новые отделы Чувств Клиента обычно мигом заполняются. И от начальства недалеко. — С этими словами она обвела рукой десяток офисов вокруг пустоты. Сквозь стеклянные стены видны были обитатели — расслабленные, компетентные и мудрые начальники, где-то между двадцатью шестью и тридцатью двумя, приступали к работе. — Любят ваши дизайнеры стекло, а? — с улыбкой заметила Мэй. Рената застыла, наморщила лоб и поразмыслила над этим тезисом. Убрала прядь за ухо и сказала: — Пожалуй. Могу проверить. Сначала разберемся, как тут что устроено и чего ждать в первый нормальный рабочий день. Рената показала ей стол, кресло, монитор — все эргономично, все подстраивается так, что можно работать стоя, если охота. — Располагайся тут, как удобно, кресло подстрой, и… о, смотри, тебя встречают. Не вставай, — прибавила она и отошла. Мэй проследила за ее взглядом и увидела, что к столу направляются трое молодых людей. Лысеющий человек под тридцать протянул ей руку. Мэй ее пожала, а новоприбывший выложил на стол громадный планшет. — Привет, Мэй. Я Роб из бухгалтерии, начисляю зарплаты. Вот меня ты точно рада видеть, правда? — Он улыбнулся, а затем от души расхохотался, словно до него не сразу дошло, как смешно он выступил. — Так, ладно, — продолжал он. — Мы тут всё заполнили. Подпиши в трех местах. — Он указал на экран, где в ожидании подписи мигали желтые прямоугольнички. Когда Мэй расписалась, Роб забрал планшет и очень тепло улыбнулся: — Спасибо и добро пожаловать на борт. Он развернулся и отбыл, а к Мэй подошла пышная женщина с прекрасной кожей медного оттенка. — Привет, Мэй. Я Таша, нотариус. — Она протянула Мэй широкий гроссбух. — Водительские права есть? — Мэй протянула ей права. — Отлично. Мне нужны три подписи. Не спрашивай зачем. И не спрашивай, почему на бумаге. По закону требуется. — Таша ткнула пальцем в три прямоугольничка, и Мэй в каждом поставила свое имя. — Спасибо, — сказала Таша и предъявила синюю штемпельную подушечку. — Теперь везде поставь отпечаток пальца. Не волнуйся, не испачкаешься. Ты попробуй. Мэй вжала большой палец в подушечку, а затем в прямоугольнички с подписями. На страницах появились чернильные отпечатки, но палец остался совершенно чист. Мэй возликовала, и Таша задрала брови: — Вот-вот. Невидимые. Чернила остаются только в этой книге. Ради таких вещей Мэй сюда и пришла. Здесь все делается лучше. Здесь даже отпечатки пальцев ставят передовыми и невидимыми чернилами. Ташу сменил худой человек в красной рубахе на молнии. Он пожал Мэй руку. — Привет, я Джон. Я тебе писал вчера, просил захватить свидетельство о рождении. — И он молитвенно сложил руки. Мэй достала из сумки свидетельство о рождении, и глаза у Джона засияли: — Ты принесла! — Он коротко, беззвучно зааплодировал и оскалил все свои крошечные зубки. — Все в первый раз забывают. Ты моя новая любимица. — Свидетельство он забрал — пообещал вернуть, когда сделает копию. За ним возник четвертый сотрудник — довольный жизнью человек лет тридцати пяти; никого старше Мэй сегодня пока не видела. — Привет, Мэй. Я Брэндон. Имею честь вручить тебе твой новый планшет. — И он протянул ей нечто блестящее, прозрачное, с черной и гладкой, будто обсидиановой рамкой. У Мэй захватило дух. — Их ведь еще даже не выпустили. Брэндон широко улыбнулся: — Вчетверо быстрее предыдущей модели. Я всю неделю со своим вожусь. Очень крутой. — И мне тоже такой дают? — Уже дали. На нем твое имя. Он повернул планшет боком и показал гравировку — полное имя Мэй: «Мэйбеллин Реннер Холланд». Весил этот планшет как одноразовая бумажная тарелка. — Так. Свой планшет у тебя есть? — Есть. Ну, не планшет — ноут. — Ноут. Ты подумай. Можно глянуть? Мэй кивнула на ноутбук: — Его теперь разве что в мусорку. Брэндон побледнел: — Ни в коем случае! Хотя бы на переработку отправь. — Да нет, я шучу, — сказала Мэй. — Я его лучше оставлю, у меня там всё. — К этому мы плавно и переходим. Сейчас я займусь. Надо твое всё перенести на планшет. — А. Я могу. — Окажи мне такую честь? Я всю жизнь учился ради этой минуты. Мэй рассмеялась и оттолкнула кресло от стола, чтоб не мешалось. Брэндон встал за столом на колени и положил планшет рядом с ноутбуком. Все данные и все учетки оказались на планшете в считанные минуты. — Так. Теперь то же самое с телефоном. Та-дам! Он извлек из сумки и предъявил Мэй новый телефон, на несколько крупных шагов опережающий ее собственный. На телефоне тоже выгравировали ее имя. Брэндон положил оба телефона, новый и старый, рядком на стол и быстро, без никаких проводов, все перенес с одного на другой. — Так. Теперь все, что у тебя было на старом телефоне и на жестком диске, доступно с планшета и с нового телефона и забэкаплено в облаке на наших серверах. Музыка, фотки, переписка, данные. Ничего не потеряется. Теряешь планшет или телефон — ровно за шесть минут все восстанавливается и переносится на следующий. Все будет храниться и через год, и через столетие. Оба посмотрели на новые гаджеты. — Жалко, что нашей системы не было десять лет назад, — сказал Брэндон. — Я тогда два жестких диска убил — все равно что дом сгорел со всеми пожитками. — И он поднялся. — Спасибо, — сказала Мэй. — Не парься, — ответил он. — И так мы можем апдейтить тебе софт, приложения, и у тебя везде будут последние версии. В ЧК у всех, как ты понимаешь, должны быть последние версии софта. По-моему, больше ничего… — сказал он, пятясь от стола. Но остановился. — А, и очень важно, чтобы все корпоративные гаджеты были запаролены, так что я тебе сгенерил пароль. Вот. — Он протянул Мэй бумажку с цифрами и невнятными символами. — Надеюсь, ты за сегодня выучишь и выбросишь бумажку. Договорились? — Да. Договорились. — Потом можем поменять, если захочешь. Сообщи, и я тебе новый сгенерю. Они автоматически генерятся. Мэй взяла свой старый ноутбук и собралась было спрятать его в сумку. Брэндон глядел на него как на агрессивного паразита. — Хочешь, я заберу? Мы очень экологично от них избавляемся. — Может, завтра, — ответила она. — Хочу попрощаться. Брэндон снисходительно улыбнулся: — А. Понимаю. Ну ладно тогда. — Он поклонился, отошел, и за ним Мэй увидела Энни. Та, склонив голову, подпирала подбородок кулачком. — Ах ты моя маленькая. Наконец-то выросла! Мэй встала и обхватила ее руками. — Спасибо тебе, — сказала она Энни в шею.