Не знаю, почему, возможно, потому, что я больше никогда его не увижу, или, возможно, из-за того, как он произнес мое полное имя – как будто это был секрет, которым я поделилась только с ним, – но я наклонилась и поцеловала его в щеку. По крайней мере, собиралась поцеловать в щеку, и я не уверена, то ли сама захотела этого в последний момент, то ли Кори повернулся ко мне, – но мои губы оказались на его губах, нежно касаясь в мягком поцелуе. На этом все должно было завершиться. Невинный поцелуй, и ничего больше. Но я не отстранилась, и рука Кори скользнула вверх и обхватила мой подбородок. Его рот слегка приоткрылся, и я не смогла не ответить, не поцеловать его нижнюю губу, нежно прикусить, посасывая ее, в нас обоих тлело жгучее желание. Его чистый и теплый аромат, находящийся так близко, победил всепроникающие больничные запахи, и я слегка пошатнулась от пьянящего ощущения, пробиравшегося по моим конечностям и между ног. Я хотела отстраниться, но вместо этого открыла рот шире, мой язык отважился скользнуть в его рот. Боже, он был таким приятным на вкус, таким чистым, теплым, бархатисто-мягким. Он простонал, его рука, державшая меня за подбородок, скользнула в мои волосы. Он осторожно потянул меня, наклоняя мою голову в сторону, чтобы проникнуть языком глубоко в мой рот. Мои глаза на мгновение распахнулись, и мне пришлось бороться с невероятным желанием оседлать его эрекцию, которая натягивала больничные одеяла. Тот факт, что он перенес операцию всего два дня назад, едва ли имел значение. Ни для меня, ни, очевидно, для него. Я понятия не имею, как далеко это зашло бы, не будь он подключен к кардиомонитору. Пульс Кори участился, аппарат отчаянно запищал, и медсестра прибежала, чтобы проверить его. Она рассмеялась. Я быстро выпрямилась, и Кори бросил подушку поверх своего паха. Мы оба тяжело дышали, наши лица покраснели, как у подростков, которых застукали за поцелуем. – Извините, что помешала, – сказала медсестра. – Оставляю вас наедине. Не переживайте, – она подмигнула. – Нет, эм, нет. Я ухожу. Мне нужно идти, – я пригладила волосы. – Прощай, Кори. До свидания. Он снова выдавил свою кривую улыбку, но глаза выдавали его искрою страсти, которую мы разожгли, угасавшей в печали. Или в смирении. – До свидания, Алекс. Я смотрела на него, впитывая его образ в последний раз, а затем поспешила из палаты, не оглядываясь, по коридору и на парковку, на которой, к счастью, не было прессы. – Нужно забыть, – сказала я в тишине своей машины, сжимая руль. – Об ограблении. О монстрах. И о нем. Я мчалась на своей машине по улицам Лос-Анджелеса, стараясь держать максимальную дистанцию от Кори Бишопа. Но он был со мной, на моих губах и языке, и звук его учащенного пульса на мониторе, когда мы целовались, звучал в моей голове. Аппарат выдал его, и мое сердце билось так же учащенно. И все еще продолжало биться. Глава 19 Алекс В субботу вечером я ужинала с родителями – к счастью, без Дрю, который остался на работе, – и терпела их бесконечные вопросы об ограблении, а затем их беспокойство по поводу того, что я живу одна в коттедже. Мой отец был удовлетворен моим объяснением, но моя мама полагала, что солнце восходит и садится в честь Дрю, и была обеспокоена тем, что я «потеряю этого прекрасного, честного молодого человека», если не буду осторожна. Только один безумный кошмар преследовал меня в те выходные. Сон, в котором Дракула тащил меня перед расстрельной командой, под ослепительным светом, освещающим мою одежду, забрызганную кровью. Он наклонился ко мне, его холодные, безжизненные глаза были так близко, что, кроме них, я больше ничего не видела. – Надеюсь, он того стоил, – сказал он, приставив пистолет к моей голове. Выстрел был почти таким же громким, как и мой крик. Почти. И хотя меньше всего мне хотелось обсуждать ограбление банка с Бандой, я покорно появилась в «Бельведере» в понедельник ровно в полдень. В конце концов, была моя очередь оплачивать счет, и будь я проклята, если проявлю хоть малейшую слабость. Потому что я была в порядке. – Я в порядке, – сказала я, отвечая на жалостливый взгляд Минни Питман. – Действительно. Прошла неделя, и… я в порядке. Я почувствовала, что Лайла наблюдает за мной, и отвела глаза, когда она уточнила: – Неделя? Прошло всего четыре дня. – Я просто не могу поверить, что ты была вовлечена, нет, была в центре событий чего-то такого крупного, как ситуация с заложниками, – сказала Антуанетта с оттенком зависти. – Расскажи нам все об этом. Расскажи нам о том, что произошло в конце. Это правда, что главарь выбрал тебя? Что он собирался… эм, ну… – Убить меня? Рашида вздрогнула, а Лайла отвернулась, качая головой. – Как ужасно, – Минни крепко стиснула свои ручки. – Потом тот молодой человек остановил его. Остановил все ограбление. Я слышала, он запрыгнул на один из столов, на котором был автомат… – Тот, ради которого он убил грабителя, – вставила Рашида. – Да! – глаза Минни загорелись. – А потом он просто начал стрелять. Это правда? – Ничего подобного, – заявила я. Мысль о Кори Бишопе, который стоит на столе и расстреливает людей, рассмешила бы даже «плохих парней». – Но он остановил ограбление, этот твой герой? – спросила Антуанетта. – И спас тебе жизнь? – Да, но он не Рэмбо, каким его описали в прессе. Ему было страшно, как и нам всем, и он… Воспоминание о том ужасном моменте вернулось, и я почувствовала, как пистолет Винса прижимается к моему уху, и низкий голос Кори: «Отпусти ее, или я убью тебя». Лайла, сидевшая слева от меня, сжала мою руку. – Алекс? Ты в порядке? – она смерила остальных злобным взглядом. – Поговорим о чем-нибудь другом. – Нет, все в порядке. Я в порядке, простите, – я стряхнула с себя воспоминания и подцепила вилкой салат. На вкус он был как бумага, но я выдавила из себя улыбку. – Во всяком случае, никогда не верьте сплетням. Антуанетта помешала свой чай со льдом. – Ах, но то, что мы видим собственными глазами, – это совсем другое дело. Я видела фотографии твоего банковского героя. В новостях о нем была небольшая заметка, – она махнула салфеткой. – Он такой лапочка. В смысле, о-о. – Правда? – заинтересовалась Минни. – Я не видела. – Боже, да, – вмешалась Рашида. – Он похож на одного из пожарных пин-ап. Знаешь, как в том календаре? Горячие Герои? – Точно! – рассмеялась Антуанетта. – Сплошные мускулы. Он так красив, что аж хочется поджечь свой дом, лишь бы он пришел. Засмеялись все, кроме Лайлы, которая качала головой, глядя на меня. – В нем есть гораздо большее, – сказала я. – Он умный, добрый и благородный… – Не сомневаюсь, дорогая, – Антуанетта перестала смеяться. – Мы просто не можем не оценить его более очевидные качества. По-видимому, они ожидали, что я вежливо улыбнусь и позволю им веселиться дальше, но я промолчала. Минни откашлялась в наступившей тишине. – Давай поговорим о тебе! Тебя показывали по всем новостям! На парковке больницы. Они называли тебя… – Всемирной Джеки Кеннеди, – закончила я. – Я знаю, и это глупо. – Ну а как ты хотела? – спросила Рашида. – Это сенсационная история. Ты вся в крови своего героя. – У него есть имя, – сказала я. – Кори Бишоп, – уверенно сообщила Антуанетта. – Он работает строителем. Или работал. Кто-то проговорился, что у него нет ни работы, ни медицинской страховки. Сражающийся Рабочий. – Это ты? – спросила Рашида. Я была так потрясена, что мне потребовалось время, чтобы понять, что она обращается ко мне. «Мы всегда так обсуждаем личную жизнь людей? Так, словно это ничего не значит?» – Не я ли проговорилась? Нет, – я бросила салфетку на салат, мой аппетит пропал. – Я бы никогда не стала говорить такое о нем, и уж тем более выдавать такую информацию СМИ. И у него есть работа, – огрызнулась я. – Но не всякая работа сопровождается полным пакетом медицинской страховки. Снова наступила тишина, и я постаралась успокоиться, чтобы они не заметили мое волнение. – В любом случае, что это меняет? – спросила я. – Он рисковал жизнью ради меня. Ради всех заложников, – быстро добавила я. – Ты собираешься увидеться с ним снова? – спросила Рашида. – Ты его видела? После ограбления?