– Конечно, Рыжая, – сказал он, приподняв кепку и подмигнув мне, и побежал обратно на свою базу. Я победно подняла мяч, и болельщики вокруг нас зааплодировали. Кори приподнял меня и, смеясь, обнял медвежьей хваткой, и прежде чем я это осознала, его губы оказались на моих губах в торжественном поцелуе. Как будто все так и должно было быть. Аплодисменты стали громче, и я поняла, что мы все еще стоим на виду и половина стадиона смотрит на нас. Я прервала наш поцелуй, осторожно и быстро заняла свое место, радостно вздыхая. Когда Кори занял свое, я вложила мяч ему в руки. – С днем рождения, Кори. Дорога домой была неспешной и спокойной, без лишних смущений. Пока мы стояли в послематчевой пробке в центре города, я задалась вопросом, имел ли для Кори этот поцелуй такое же значение, как для меня. Он сделал это в порыве радости, я знаю, но это казалось правильным. Так же как держать его за руку – было правильным. Более чем правильным. Должна признать, что рядом с Кори мир казался упорядоченным и спокойным, а хаос ограбления – далеким и тусклым. «Тревога, вызванная разлукой, – твердила я себе. – Дело не в том, что в его присутствии все так… идеально. Дело в том, что его отсутствие вызывает беспокойство». Если это правда, то где же лекарство? Я взглянула на Кори, украдкой изучая его. То, что он был так чертовски красив, уж точно не помогало. Равно как и то, что он был добрым, заботливым, упрямым и сексуальным… «Боже, он такой сексуальный». Кори включил радио и стал искать станцию. Зазвучала песня Take Me to Church в исполнении Хозьера. – Ты не против? Мне нравится эта песня. – Мне тоже. Слова песни были лиричны, поэтичны, но настолько сексуально насыщенны, что мне пришлось прислониться к стеклу, чтобы охладить свою кожу, которая внезапно покраснела и горела огнем. «Если бы Кори умел петь, его голос звучал бы именно так. И это именно те слова, которые я хотела бы, чтобы он шептал мне на ухо во время секса». Эта мысль впечатлила меня, но одновременно возникший прилив ощущений между ног был куда более впечатляющим. Я прикусила губу и закрыла глаза, отдаваясь страстной чувственности песни до умопомрачения. И я уже ничего не могла с собой поделать. Я открыла глаза и с упоением глядела на Кори, а в моей голове крутились безумные эротические фантазии. Он взглянул на меня раз, затем еще раз – замедленная реакция, которая мне показалась невероятно милой. – Почему ты так смотришь? – Просто, – ответила я. – Я просто прекрасно провела вечер. – О да, – сказал Кори. – Я тоже. – Я так рада, – пробормотала я. «Но вечер еще не закончился». Глава 32 Кори Я вел машину и краем глаза наблюдал за Алекс. Ее взгляд и эта улыбка… это было почти… соблазнительно. Я быстро отогнал эту мысль, чтобы не попасть в аварию, и попытался сосредоточиться на дороге. Но воздух между нами теперь был наэлектризован, словно вот-вот ударит молния. Волосы у меня на руках встали дыбом. «Эта чертова песня не помогает». Мне всегда нравилась песня Take Me to Church, но теперь эти слова проникали мне под кожу. Я посмотрел на Алекс, которая свернулась калачиком, отвернувшись от меня, и с закрытыми глазами слушала песню с таким выражением лица, от которого у меня перехватило дыхание. Хозьер пел о нежном грехе своем и своей возлюбленной, а я думал о банке. О тех драгоценных минутах, когда Алекс была моей. «Это был грех, – подумал я, – но отнюдь не нежный. И проведи я с ней еще десять минут, я бы снова согрешил». Когда мы въехали на подъездную дорожку к коттеджу, Алекс заерзала на сиденье еще до того, как я заглушил двигатель грузовика. – Сейчас только десять часов, – сказала она. – Не знаю, как ты, но я совсем не устала. Тысячи потайных смыслов этих слов вспыхнули в моем воображении. – Может, включим гидромассажную ванну? – продолжала она. – Ты ведь починил ее? – Эм, да, – вымолвил я, и в моей голове завыла сирена. – Она готова к использованию. Алекс улыбнулась своей чувственной улыбкой, от которой перехватывало дыхание. – Хорошо, – сказала она. – Пойдем. Я включил форсунки, пока Алекс пошла переодеваться в купальный костюм. Ради своего же блага я молился, чтобы он у нее был слитный. Или чтобы это была паранджа. Затем я с отвисшей челюстью в смятении наблюдал, как она появилась в черном бикини с двумя тоненькими завязочками на бедрах. Ее грудь была прикрыта всего лишь тонкой черной тканью в форме треугольничков. Она несла под мышкой два полотенца и две бутылки пива. – Работает? Она протянула мне пиво, проигнорировав или не заметив мое совершенно идиотское выражение низменной похоти на лице. Она проверила воду, из которой струился пар. – Идеально, – сказала она. – Ты идешь? Я пробормотал, что нужно переодеться, и пошел в гостиную, чтобы вытащить свои плавки из спортивной сумки, в которой лежали мои вещи с тех пор, как я переехал. «Что она делает? Что я делаю?» Если бы я знал, что для меня хорошо, что плохо, я бы отказался, сославшись на усталость, или сказал бы, что хочу встать пораньше на экзамен. Вместо этого, поскольку я был рьяным мазохистом, я надел плавки и присоединился к ней. – Вода такая приятная, не правда ли? – спросила Алекс, когда я забрался внутрь. Я кивнул, радуясь, что вода покрывала ее до ключицы. Но даже этого было недостаточно. Я не мог оторвать глаз от изящного изгиба ее шеи, от стройных, благодаря Бог знает скольким занятиям йогой, мышц ее плеч… Она окунулась в воду с головой, ее рыжие волосы – темные в тусклом свете фонаря на крыльце – теперь были зачесаны назад, открывая лицо. Я не мог перестать пялиться. Сквозь пелену вожделения я заметил, как и она окинула меня взглядом, когда я залез в ванну, и взгляд ее с нескрываемым голодом задержался на моей груди. Или, по крайней мере, так мне показалось. Пусть так оно и было. В отношении Алекс у меня были большие надежды и ничего больше. – У тебя очень красивая татуировка, – прокомментировала Алекс рисунок Санта-Муэрте на моем левом плече. – Но мне кажется, я ей не очень нравлюсь. – Ей никто не нравится, – я сделал глоток пива. Алекс слабо улыбнулась. – Могу я взглянуть на другую? Ту, что на твоей спине? – Конечно. Я повернулся к ней спиной, стараясь держаться расслабленно, непринужденно, когда она приблизилась. И все же я вздрогнул, когда почувствовал, как ее пальцы гладят по линиям и завиткам татуировки. – Необычно, – заметила она. – Очень оригинально. Я почувствовал, как кончики ее пальцев ведут по линиям татуировки на моей правой лопатке: половинка циферблата с римскими цифрами, похожая на полумесяц, баюкающий греческую богиню, прыгающий кролик и облако, похожее на лицо старика, – все было набито черными чернилами и искусно соединено так, чтобы одно изображение плавно перетекало в другое. Я почувствовал, как пальцы Алекс находят единственную цветную часть татуировки: красное сердечко в правом нижнем углу часов, забрызганное и истекающее кровью. – Это ведь твой рисунок, не так ли? – спросила она с трепетом. – Да, – ответил я. Ее пальцы все еще касались моей кожи. Я чувствовал их, они были еще горячее, чем вода вокруг нас. – Я хотел чего-то значимого, поэтому нарисовал сам. – А что она означает? – Алекс задумалась. – Дай угадаю, – я чувствовал, как ее пальцы касались каждой фигуры по очереди. – Джорджия – богиня, Кэлли – кролик, твой отец – человек, изображенный на облаке. Часы отражают: часы, дни и года твоей жизни; а сердце… – она провела пальцем по капающей крови. – Боль.