Он уже знал, что Юрка таксует. Так себе карьера… В детстве его друг точно не об этом мечтал – его манили горы. Здесь они есть. Но разве взрослые люди меняют жизнь ради детской мечты? – А вы чего вообще в Крым подались? – спросил Артур, чтобы уйти от расспросов о своей работе. – Корни ожили? А, Колесниченко? – Да какие там! Мы же родились в Москве. – Это из-за меня, – неожиданно подала голос Светлана. Артур вопросительно приподнял брови, но она вновь умолкла, опустив глаза. Отозвалась за нее Вика и охотно растолковала: – Пашка влюбился в Свету и уговорил Юрку бросить Москву. А мы уж за ним как нитка за иголкой! – Солнце, море, – пробормотал Юра. – В юности это кажется чертовски романтичным… Но я не жалею, теперь же вся семья тут. Внизу брякнул затвор калитки. Артур приподнял бровь: а это кто? – Семья, – с непонятным выражением протянула Вика. – Сто лет жить будет. Мила фыркнула, и Юрий метнул в нее острый взгляд. Он поднялся, готовый встретить кого-то – Артур еще не понял, кто поднимается к ним, тяжело дыша. А девочка скорчила гримаску за спиной отца и тихонько пропела: – Бабушка пришла! Вот радость-то. А мы ждем-ждем… – Тетя Тамара? – поразился Артур. – Так она тоже здесь? Отчество Юркиной матери он то ли забыл, то ли и не знал никогда. Вика ответила едва слышно: – Перевезли в позапрошлом году. Шантажировала своих парней, грозилась отравиться, если не заберут к себе. – Мама ничего не знает о Пашке, – наклонившись к нему, быстро предупредил Юра. – Не проболтайся. – Вот же ж, – поразился Артур. И еще больше, когда увидел тетю Тамару, загорелую до мулатского оттенка, грузную, с мешками под глазами, которые – единственные! – оставались узнаваемыми в ней. Чуть выпуклые, пронзительно-синие, как у Пашки, ничуть не выцветшие с годами, они смотрели все с тем же нескрываемым презрением к миру, какое Артур помнил с детства. Тогда мать его друзей казалась высокой и стройной, быстрой, как породистая лошадь, с длинным хвостом на макушке. От тех густых волос почти ничего не осталось, жалкая плешь проглядывала – его подбородок лег на плохо прокрашенную макушку тети Тамары, когда они обнялись. – Артурчик, – отстранившись, она придирчиво оглядела его с головы до ног. – Хорош. Ничего не скажу… Хорош. Ему показалось, что ей так и хочется плюнуть ему в лицо, но просто лень это сделать – в каждом ее движении была какая-то сонливая заторможенность, и Артур заподозрил, что тетя Тамара злоупотребляет снотворными, точно пытается заглушить некое свербящее беспокойство… Может, Юрке лишь кажется, будто мать не догадывается об исчезновении младшего сына? Сашке, когда Артур представил ее, тетя Тамара едва кивнула: было бы кого запоминать… Его чуть не разобрал смех, когда девочка прищурилась с зеркальным выражением. Тут где сядешь, там и слезешь! «Надо отдать ей должное, она в равной степени не может терпеть всю семью», – отметил он, наблюдая, с какой гадливостью старуха рассматривает своих невесток и внучку, как брезгливо копается в тарелке. Не от этого ли удрал Пашка? И надо было им перевозить сюда эту мегеру… Только Ромка, похоже, вызывал у бабушки нечто отдаленно напоминающее теплые чувства: Артур уловил, как бледные губы ее дрогнули подобием улыбки. Возможно, наедине Тамара общалась с внуком совсем по-человечески, хотя воображения Артура не хватало, чтобы это представить. – Она живет с вами? – тихо спросил он Вику. Она выпучила глаза: – Упаси бог! Напротив – в пятиэтажке. Как по мне, так лучше бы в Керчи… – Как ее отчество? Никогда не знал. – Прохоровна. Сплошные «р»… Точно услышав их, Тамара Прохоровна с достоинством сообщила Артуру: – У меня своя квартира в соседнем доме. Трехкомнатная. Зайдешь? «Лучше пристрелите меня прямо сейчас», – взвыл Артур про себя, хотя уже знал, что расследование может завести и не в такую геенну… Он улыбнулся: – Постараюсь! – Ты у Юрки остановишься? Сашино существование Тамара Прохоровна упорно игнорировала. Впрочем, процесс этот явно был взаимным… – Не хочется никого стеснять. – Мы предлагали остановиться у нас, – ответила за всех Вика. – Но Артур попросил, чтоб мы сняли гостевой домик. Не забудьте потом ключи забрать! – На фига вам этот гостевой домик? У нас места полно, – пробурчала Мила и привлекла внимание бабушки. – Где то платьишко? Хоть бы надела ради меня. – Ты каждый день приходишь, не могу же я ходить только в том, что ты подарила! – отрезала Милка. Потом, убедившись, что бабушка не смотрит, что-то шепнула Сашке, и обе скрытно хихикнули. «Хоть бы подружились, – подумал Артур с надеждой. – Может, Сашке полегчает…» Он уже пожалел, что привел девочку в Юркин дом. Рассчитывал отогреть Сашку, но было заметно, как ей стало тоскливо среди этих людей. Она ведь не входила в их круг и не могла войти… Впрочем, как и он сам, хоть и считался старым другом. Артур упорно пытался различить в душе хоть слабенький отголосок былой привязанности к Юрке, с которым они когда-то облазили весь парк «Сокольники», воображая, будто выслеживают американского шпиона. Юрка даже нарисовал фоторобот, с которым они сличали ничего не подозревающих отцов семейств и одиноких бегунов. Карандашом он всегда владел куда лучше. Почему не стал художником или дизайнером? На таксистов в Евпатории больший спрос? Он попытался представить Юрку оседлавшим раскладной стульчик на улочке, ведущей к набережной, в окружении картин, которые пользуются у курортников особым спросом. Море, белый парус на горизонте, «Ласточкино гнездо»… Нет, не его это. Угождать дурным вкусам? Не его. Хотя чем таксист свободнее? Он тоже везет куда велят. – А Пашка-то где? – Тамара Прохоровна заметила отсутствие младшего сына. – Скоро будет, – за всех ответил Юрий. – У него там в парке что-то… – В парке запарка, – подхватил Ромка и бросил на Сашку косой взгляд. Кажется, она не расслышала… Или сделала вид. Лицо его разочарованно вытянулось, и Артуру захотелось потрепать вихры мальчика, сказать, чтобы не унывал: Сашка еще та штучка, но только для чужих. Это внешнее, панцирь в шипах, а надежней друга не найдешь. – А ты, Артурчик, надолго? Он не терпел, когда его так называли, и не мог отделаться от ощущения, что тетя Тамара отлично знает это. Но показать недовольство – это подпитать ее эго… Он ей такого удовольствия не доставит. Запас фальшивых улыбок у него неистощим… – Хотим покататься по Крыму. Что у вас тут неподалеку? – Поповка! – вскинулся Ромка. – Там круто! Слышали про фестиваль Казантип? Он там проходил. – Э, ты что-то путаешь. Казантип – это мыс на Азовском море. Поэтому фестиваль так и назвали. Я участвовал в одном. У Сашки округлились глаза: – Ты участвовал в наркофестивале?! Он шаловливо ухмыльнулся: – Ну, это было почти двадцать лет назад. Были и мы рысаками! К тому же официально это был рейв-фестиваль. – Почему я не знал? – возмутился Юрий. Кусочек зелени прилип к уголку его рта, печально скривив его. Артуру хотелось убрать ее, но рядом с Юрием сидела его жена, ей было сподручней это сделать. Только Вика не обращала внимания. «Печальный Пьеро, – сравнил Артур. – Какой ему Казантип…» – Ты все равно не поехал бы, – сказал он. – Вот Пашка, пожалуй, рванул бы со мной… – Ого! Вот какого ты обо мне мнения? Рассмеявшись, Вика накрыла ладонью руку мужа: – Дурачок, он же сделал тебе комплимент. Ты у нас человек морально устойчивый. Я это ценю. Ромка помахал вилкой: – Эй, народ! Я должен объяснить: это сначала фестиваль был на Азовском. Потом у нас… А теперь его вообще прикрыли. – Ну и ладно. На Розовое озеро надо съездить, – предложила Вика. – Это не фотошоп? – заинтересовалась Сашка. – Я видела в инете. Оно действительно розовое? Мила схватила ее за руку: – Ой, оно суперское! Возьмите меня, если поедете.