* * * – Пойдем к морю, – неожиданно предложил Ромка. – Знаешь, если где и становится легче, то с ним рядом. Может, мне податься в мореходку, как думаешь? – И сам себе ответил раньше, чем я собралась с мыслями: – Нет, не выйдет. Маму же не бросишь совсем одну… – Нет, – согласилась я. – Да и парк наш тоже. Надо довести его до ума. Мы уже снова оказались на набережной – в Евпатории до всего рукой подать. Отерев мелкие капли с висков, Ромка со вздохом оглядел полный пляж, потом взглянул на тесемки от купальника, завязанные у меня на шее: сама не знаю, зачем я его надела… – Окунуться хочется, но здесь же одна моча. – Фу! – вырвалось у меня. – Правда, что ли? – А ты думала… Ты хорошо плаваешь? – он оглядел меня с сомнением. – Дотянешь до буйков? – Это вряд ли… – Ладно, помогу. Там вода чистая. Только не хлебай, пока плывем. – Да я говорю тебе, что не доплыву! Ты хочешь утопить меня в моче? – Утонуть-то я тебе не дам, – заметил он. – Всяко вытащу… Это не особенно меня успокоило, но Ромка не сдавался. Когда ему хотелось, он становился просто обворожительным. Если б я не была собой, то вполне могла бы влюбиться в него… Он схватил меня за руку, на миг удивившись: – Какая у тебя ручка крохотная! – Но не слабая, – предупредила я. То, что я всем казалась немощным существом, иногда жутко раздражало. Меньше всего мне хотелось вызывать жалость и умиление: «Ути-пути!», хотя я понимала, что в мире тысячи женщин, охотно использующих свою хрупкость. Только я была не из их числа. И меня подкупало, что Артур это понимает и ценит. Ему требовался мой интеллект, а его он считал достаточно мощным для того, чтобы сделать меня своим напарником. В его глазах я не была беспомощной девочкой, и мне хотелось, чтобы остальные относились ко мне точно так же. Если не считать тех, для кого я играла роль, выуживая информацию. Станет ли Ромка одним из них, я пока не решила. У меня возникло ощущение, будто они с Милой из тех ребят, с кем даже такая социопатка, как я, могла бы подружиться. И в то же время мне ни на секунду не удавалось забыть, что исчезновение Павла может оказаться убийством, и каждый из них так или иначе мог быть замешан в этом деле. Как-то Логов сказал, что в нашей работе мы должны доверять только друг другу, и я продолжала жить с этим убеждением. Мне вполне хватало существования этого единственного человека. Но сейчас почему-то было приятно, что Ромка сжимает мою руку и тащит меня за собой так уверенно, точно имеет на это право. Мы сбежали на песок, решив не покупать топчан, зачем он нам? Ромка о чем-то поговорил с загорелым красавчиком, который был на этом пляже за главного, и оставил ему на хранение наши телефоны, шепнув мне: «Только выключи!» – Ты всех знаешь в этом городе? Он взглянул на меня обиженно: – Евпатория – не деревня. Всех знать невозможно. – Ну, извини… – Московский снобизм проснулся? – А в тебе сейчас завопили провинциальные комплексы? Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Потом быстро разделись и, выбрав самое малолюдное место, вошли в воду. Прогрелась она не так хорошо, как можно было ожидать в такой жаркий день, но сейчас это было даже приятно. – Плывем до буйков, – напомнил Ромка. – А там уже можно и понырять! – Или просто пойти ко дну… Он ухмыльнулся, но не стал повторять, что спасет меня. Передумал? До буйков мы не доплыли. На пляж внезапно обрушилась стена дождя холодного настолько, что у Ромки мгновенно посинели губы. Я даже испугалась: – Эй, ты не умираешь? Он выбил зубами мелкую дробь: – Д-да жив пока… Народ уже выскакивал из воды, со всех сторон доносились повизгивания и смех, и я тоже повернула к берегу. Топчаны стремительно пустели, люди неслись к выходу, похватав одежду. Где, интересно, они собирались переодеваться? Самые здравомыслящие успели заскочить в кабинки, но следующие в очереди уже походили на ртутные голограммы из фантастических фильмов. Если бы ливень не был таким холодным, то можно было вообще не возвращаться на берег – море казалось куда теплее. Но головы наши уже окоченели, и Ромка стучал зубами все громче. – Поплыли назад! – крикнула я. Шум дождя заглушил остальные звуки. Кажется, Ромка что-то прокричал в ответ, но я не расслышала. Плавать спокойно, по-женски, я не любила и рассекала воду вразмашку, но сейчас так было быстрее. Наверняка Ромка мог легко обогнать меня и уже выскочить на берег, но держался рядом. Может, я слегка запаниковала, не знаю, только на песок я выбралась совсем без сил. Ромка подхватил меня и нашу промокшую одежду и потащил куда-то. Хотя прятаться было особо негде: решетчатые навесы были покрыты полотном, больше похожим на марлю, сквозь которую просачивались капли. Струи барабанили по навесам приглушенно, как по продырявленному барабану. Но здесь хоть не поливало как из шланга… – Обожаю дождь! – вопил пухлый мальчишка лет десяти и размахивал мокрым полотенцем, поглядывая на меня. Наверное, решил, что я его ровесница… Насупленная девушка, то ли старшая сестра его, то ли няня маленькой девочки, в задумчивости сидевшей на топчане, покрикивала на него с отчаянием: – Быстро собирай вещи! Кому говорю? – Да кому они нужны?! Тут такой тропический ливень, – пацан просто захлебывался ликованием. – Да вообще не тропический! Ледяной какой-то… – Что ты на него наговариваешь? Он хороший! Куда ты вообще? Мы все равно уже мокрые! – Я за тебя отвечаю. Где Дашины тапочки? Она уже чуть не плакала, пытаясь одновременно запихать в сумку мокрые полотенца и отыскать взглядом тапочки. – Они под вторым лежаком справа, – подсказала я, для верности указав рукой, потому что девушка уже была близка к истерике. Наверное, кто-то нечаянно запнул туда маленькие тапочки, когда убегал с пляжа… Она посмотрела на меня, но, кажется, ни слова не поняла. Зато жизнерадостный толстячок с гиканьем сгонял за тапочками сестренки и просиял: – Мокрые насквозь! – Как и мы, – усмехнулся Ромка и клацнул зубами. К его губам все еще не вернулся живой цвет, и я принялась энергично растирать ему спину и плечи. Он смущенно рассмеялся: – Да ладно тебе… Не помру! Это действительно не имело смысла, ведь мои руки оказались холоднее его кожи. Ромка повернулся, перехватил их и подышал на мои пальцы: – Сама окоченела. Он посмотрел исподлобья мне в глаза, и взгляд его показался мне умоляющим, почти щенячьим. Но как ни любила я собак, Ромку мне не хотелось погладить. И уж совсем не хотелось, чтобы он прижал меня, пытаясь согреться вместе… Наверняка я оттолкнула бы его. Или вывернулась… К тому, чтобы сделать шаг навстречу, не только ему, любому человеку, я была еще не готова. И Ромка почувствовал это. – Может, пойдем? – предложил он, проводив взглядом стонущего мальчишку, который ковылял за девушкой и сестрой. – Сильнее уже не промокнем. – Да уж… Это просто невозможно. Я натянула шорты и топик, похожий на жалкую тряпочку, которую пришлось сначала выжать как следует. В этот момент я напомнила себе ослика Иа-Иа, разглядывающего лопнувший шарик. Только мне было смешно, а не горько. – А наши телефоны?! – спохватилась я, когда мы уже направились к Гераклу, бесстрастно взирающему на людскую возню. К счастью, красавчик никуда не смылся с нашими гаджетами, он укрылся с какой-то белокожей девицей, явно из отдыхающих, в крошечном сарае, больше похожем на шкаф. Там можно было стоять, только прижавшись друг к другу, что их обоих явно устраивало. Мы отвлекли их, забрав телефоны, и я обнаружила два пропущенных звонка от Артура. Но Ромка отговорил меня перезванивать под дождем, ведь мой телефон не был водонепроницаемым. Он спрятал его в простенькую борсетку, висевшую на поясе, и мы побежали босиком по рекам, в которые превратились улицы Евпатории. Это было как возвращение в детство, когда мы с девчонками прыгали по лужам, покрытым крупными пузырями. Они беззвучно лопались, а мы хохотали на весь двор. Тогда у меня было полно друзей… Куда они делись потом? Ромка тоже развеселился, изображая маленький катерок. И мне показалось: он даже испытал облегчение из-за того, что я не сделала движения навстречу, когда его тело проявило слабость и потянулось к моему. Быть друзьями куда легче и приятнее… * * *