Если б я хоть взглядом дала понять, что мне страшно оставаться с Ромкой, он, конечно, не двинулся бы с места. Но я не испытывала ужаса. Мы только что плавали с ним в море и прятались от дождя… Разве мне стоило его бояться? По крайней мере, именно мне… Он же не безумный маньяк, который мочит всех подряд? Так что я лишь кивнула, и Артур согласился с моим решением. Только сначала подошел к дежурившим во дворе полицейским и что-то сказал одному из них. Наверняка велел следить, чтобы Ромка не смылся… А он и не думал бежать – сидел, опустив плечи, покрытые мурашками, и не отрываясь смотрел, как у его ног из-под земли выбираются растревоженные дождем червяки. Они задыхались в почве, заполнившейся водой, и стремились уползти подальше от норы, душившей их. Наверное, Ромка испытывал такое же мучительное желание вырваться, но не мог себе этого позволить. Внутренней свободы у него сейчас было меньше, чем у безмозглого червя. Дразня нас, над двором носилась стая маленьких птиц, мне не удавалось их рассмотреть, да я и не сильна в орнитологии. Наверное, они тоже грелись и сушили перья. Гигантский шар, в который собрались пернатые, будто плавился под вернувшимся солнцем и менял форму, то вытягиваясь, то снова сбиваясь плотнее. Мне хотелось показать их Ромке, но он так глубоко погрузился в свое горе, что не увидел бы сейчас неба. – Я схожу за кофе, – предложила я, глядя на его прибитую дождем макушку. – Надо хоть согреться… Он ничего не ответил, но взглянул на меня исподлобья так, будто я бросала его погибать в трясине. Я тут же передумала: – Ладно, обойдемся. Кажется, он не услышал меня, потому что заговорил о другом: – Меня она любила. Эта фраза явно требовала продолжения… Внука Тамара Прохоровна любила, а кого – нет? Милу? Она подарила ей какое-то платье, но это не говорит о любви… Его маму? Вот это более вероятно. Павел был ее младшим сыном, наверняка она цеплялась за него душой, а Светлана не просто забрала его, но и увезла за тридевять земель. Матери пришлось тащиться за ними из привычного климата в южное пекло, а у нее уже и давление повышенное, и прочие радости… За что Тамаре Прохоровне любить Светлану? Но если б я спросила напрямую, Ромка мог сообразить, что подставляет самого родного человека, и замкнулся бы. Оставалось надеяться, что он разговорится сам, и я только кивнула: – Любила. Я заметила. – Я похож на папу, – пояснил он. – Наверное, поэтому. Похоже на правду, подумала я. Все опять возвращалось к Павлу… А если матери было известно о нем больше, чем брату и остальным? Чем-то ведь Тамара Прохоровна хотела поделиться с Артуром… Не доверять ей Павел не мог, мать же всегда на стороне сына. Или он боялся ее осуждения? Жаль, Артур не успел забежать к ней… С Ромкой я не собиралась делиться этими соображениями. Просто сказала: – Ты и сам по себе чего-то стоишь. Она любила тебя не только потому, что ты напоминал ей сына в юности. Ромка усмехнулся, не скрывая горечи: – Чего-то… – Ну, это я неловко выразилась. – Нет, это как раз точно. Я и сам не знаю, что представляю из себя. Чего хочу… – А кто это точно знает в нашем возрасте? – возразила я. – У меня тоже что ни день – планы меняются. На самом деле мое будущее проступило из тумана довольно ясно, когда Артур Логов пообещал взять меня помощницей, чтобы натаскать как следует перед поступлением на юрфак. И я как-то разом успокоилась. Но та душевная зыбкость, которую испытывал Ромка, хорошо помнилась… Еще недавно я сочиняла тексты, полные туманной философии, к которой так склонны неокрепшие умы подростков. Обклеивала стены своей комнаты собственными рисунками и вырезками из журналов, воображая себя дизайнером интерьеров. Даже репетировала за закрытой дверью, видя себя на сцене. За что я только не хваталась, пытаясь уловить свое будущее. Так что я не пыталась сейчас скормить утешительную ложь. И, похоже, мой голос прозвучал убедительно, ведь Ромка посмотрел на меня с надеждой: – Правда? – Это всеобщая беда. А может, естественный процесс… Надо спросить Артура, быстро он нашел свое призвание или тоже болтался по жизни, как мы все? Я старалась говорить спокойно, чтобы не переиграть, это всегда вызывает отвращение. Даже маленькие дети на самом деле терпеть не могут, когда с ними сюсюкают, что уж говорить о подростках… Ромка слушал меня, не дергаясь, значит, мои слова не так уж раздражали его. Или он только делал вид, будто слушает? Внезапно лицо его перекосилось – он увидел что-то за моей спиной. Я быстро обернулась: двое парней с лицами мучеников выбирались с носилками из узких дверей подъезда. В непроницаемом мешке явно лежало тело Тамары Прохоровны. Кое-как протиснувшись, они направились к фургону криминалистов мимо нас, даже не обратив внимания. Ромка вскочил, но я схватила его за руку, чтобы не бросился к бабушке. Людей из органов лучше не раздражать выплесками эмоций, им чуждых… Не стану утверждать, что они вообще им не свойственны – я-то видела, что творилось со следователем Логовым! – но во время работы в них что-то переключается, и эти парни становятся настоящими биороботами, способными ковыряться в трупах и травить при этом байки. Они могли что-то ляпнуть при Ромке, если б он стал болтаться под ногами, нечто такое, чего ему не удалось бы забыть никогда. Я не желала ему этого. Даже если он и в самом деле тот, кто им нужен… * * * Логов, конечно, не стал скрывать, кем он работает, когда прибыл местный следователь Григорий Левчук, которого, как выяснилось, Сашка приняла за оперативника. Но и лезть с советами не стал. Кому такое понравится? Москвичей и без того не любят, лучше не вбивать лишний клин… А провести собственное расследование никто ему не помешает. К тому же ради этого он, собственно, и приехал сюда. Они завезли Ромку домой и, только он вышел из машины, заговорили, перебивая друг друга: – Артур, это не он, я не верю! – Давай восстановим по минутам: во сколько Ромка позвонил тебе? – У него был веселый голос… Поднявшись по ступеням, Ромка оглянулся и, убедившись, что они еще не уехали, ухмыльнулся. Подумал, видно, будто они следят за ним. «Пусть так и считает, – решил Артур, проводив его взглядом. – Меньше глупостей натворит». Только когда дверь подъезда закрылась за мальчишкой, он стронул машину с места. С горки они стекали вместе с остатками дождя, и Артур представил, как сейчас его «Ауди» погрузится в волны, точно маленький батискаф, и отправится исследовать морское дно. Скользкие водоросли змеились бы по стеклам, оставляя прозрачные строки, которые они с Сашкой попытались бы прочесть. Им это было бы интересно… На них таращились бы смешные крабы и мнительные акулы, сразу демонстрирующие зубы, а дружелюбные дельфины наверняка взялись бы сопровождать их суденышко и вывели к океану. Пожалуй, с Сашкой было бы не скучно совершить такое путешествие… Он очнулся: – Давай-ка без эмоций. – Хорошо, – она открыла историю звонков. – Вот… Ромка позвонил мне… около половины двенадцатого. Я как раз вышла из музея. А ты был у Вики. Что-нибудь разнюхал? – О да! Она так и заерзала на соседнем сиденье: – Ну? – У Пашки был роман на стороне. – Не у Светланы?! – Нет. Он влюбился в молоденькую девушку из курортниц. Знаешь, как это бывает… – Нет. Откуда мне знать? Я могу только вообразить. – Тогда тебе в помощь имя… Роксана, представляешь? Ее зовут Роксана. – Как в «Сирано»? – Именно. Белокожая блондинка из каких-то северных краев. – О боже. А если он уже там? Мы же их в жизни не найдем! – Но мы можем проверить, куда они улетели. Поехали прямо сейчас? Почему-то она обрадовалась: – В аэропорт? Поехали! – Ты не замерзла? – он покосился на топик, все еще казавшийся влажным. – Может, переодеться? Сашка спохватилась: – Ну да. Давай заскочим домой? Я переоденусь, а ты купишь внизу по хот-догу. А то жрать хочется – сил нет! Не удержавшись, Артур спросил с издевкой: – Вид жертвы не отбил тебе аппетит? Ее брови поползли к корням светлых волос: – Смеешься? Она же мне никто! Тебя же не тошнит возле трупов? А почему меня должно? – Я профессионал, – напомнил он важно. – А ты пока просто выпускница школы… Ее острый палец воткнулся ему в бок: – Поговори еще! – Эй, я за рулем… – Вот и не беси пассажира, чтобы не попасть в аварию!