Нырнув в душное марево, он мысленно отсчитал семь шагов до кухни. Зачем ему в день заезда понадобилось измерить расстояние, Логов понятия не имел, но пригодилось. Подставка с ножами стояла на небольшом рабочем столе слева от входа. Он вслепую протянул руку и свалил подставку – звук удара вышел глухим из-за треска стен, пожираемых огнем. Нащупав самый большой нож, Артур бросился назад к входной двери, по пути наткнулся на Сашку и попытался разглядеть ее лицо: – Ты как? Ответа он не расслышал, некогда было. Сунув руку в пробитую во входной двери дыру, Артур повернул нож лезвием вверх и начал пилить веревку, привязанную к ручке. Ему казалось, что дело движется преступно медленно, хотя он старался как мог и уже в кровь ободрал кожу на предплечье об острые края узкого отверстия. Но боли не чувствовал, ее заглушил прилив адреналина, заставлявший торопиться… И вдруг Артур услышал глухой удар и, не оборачиваясь, понял, что Сашка потеряла сознание. Не особо-то помогло мокрое полотенце… «Нет уж, я не сдамся, – подумал он, стиснув зубы. – Хрен ты убьешь нас!» На помощь девочке Логов не бросился: важнее было скорей открыть дверь, чтобы вытащить Сашку из дома. Он заставил себя ускориться еще больше и действовал уже как автомат, двигая ножом вперед-назад. Внезапно его рука точно провалилась в пустоту, но Артур даже не сразу понял, что справился с веревкой… А когда до него дошло, он вцепился пальцами в край двери и потянул ее на себя. И дверь приоткрылась… Не выпуская ножа, ведь убийца мог наблюдать за домом снаружи, Артур подхватил девочку на руки и выскочил во двор. Из соседних домиков уже выскакивали перепуганные курортники, но вряд ли кто-то из них решился бы приблизиться к горящему дому. Сделав несколько шагов, Артур почувствовал, что дым все же наполнил его голову изнутри, помутив сознание. Он упал на колени, продолжая держать Сашку на весу… И уже не разглядел, кто подскочил к нему и чей голос произнес: – Держу-держу! * * * Похоже, я оказалась на той пограничной полосе, где меня окружили темные призраки, тянувшие длинные лапы к самому горлу. Их липкие ладони распластывались по лицу, не давая дышать, и я не могла даже закричать. Никогда не испытывала большего ужаса… И даже когда я пришла в себя в больничной палате, то вдохнуть никак не удавалось. Я металась на постели, хватая воздух, но он был слишком густым и застревал в носу и во рту. Мне хотелось кричать, но дико болело горло, как будто до самого желудка вбили осиновый кол, перепутав меня с тем упырем, который пытался сжечь нас с Артуром заживо. И глаза горели так, словно мне закапали чистый спирт… – Пациентке проведена оротрахеальная интубация, – вплыл в мой страшный мир чей-то спокойный голос. – Она уже приходит в себя. Назначим седативные препараты, чтобы снять панические атаки. «Какие, на хрен, атаки?! – хотелось завопить мне. – Я дышать не могу!» Чья-то теплая рука легла мне на голову и ласково погладила: – Тихо, девочка, все хорошо. Ты жива. И твоего папу тоже откачали. «Папу?! Мы же похоронили его… Зачем вы его откачали?» – до меня не сразу дошло, что медсестра с прыщавым добрым лицом говорит об Артуре. Как только я подумала о нем, сразу удалось сделать первый вдох без кислородной маски, о которой мне рассказали потом. Никогда не думала, что это такое счастье – просто дышать. Я глотала воздух, жадно пила его, наслаждаясь вкусом, и каждый сосудик в моем теле звенел радостью: «Жива!» А я-то воображала, будто не особенно-то и дорожу этой жизнью, уж точно не стану цепляться за нее зубами… Молодой врач, в полутьме слегка похожий на Райана Рейнольдса, наблюдал за мной, как за белой крыской в лабораторной клетке. Наверное, ему сотни раз доводилось видеть, как люди возвращаются с того света, и на его лице не было ни малейших признаков интереса. Когда мое дыхание стало ровным, а взгляд, я надеюсь, осмысленным, он кивнул: – Вот и славно. Про седативные не забудьте. – Не забуду, доктор, – произнесла медсестра таким тоном, в котором явно послышалось: «Без сопливых знаю». Я думала, она останется со мной, удастся расспросить ее, что такое со мной сделали, где сейчас Артур, но они вышли вместе, пожелав мне сладких снов (уже смешно!) и оставив меня в палате с чем-то храпящим на соседней кровати. В этот момент меня неожиданно пронизал такой страх – пальцы оледенели. Я вдруг поняла, что сейчас абсолютно беззащитна: шумная толстая тетка и ухом не повела бы, если б сейчас неведомый убийца вошел в палату и довершил начатое, придушив меня подушкой. Сопротивляться сил не было, я умерла бы за полминуты… Мой взгляд не отрывался от двери, только теперь я мечтала, чтобы она не открывалась. Хотя бы пока соседка не проснется… Пусть она и не бросится меня защищать – с какой стати? – но может хотя бы заорать и позвать на помощь. Если, конечно, у нее не застрял в горле такой же кол… Когда дверь приоткрылась, я чуть не завопила от ужаса. Но Артур успел засунуть голову в щель, и его улыбка осветила темную палату: – Сашка! Привет, радость моя. Кажется, мы с тобой выжили, а? Я всегда рада была его видеть, но сейчас хотелось просто расцеловать его сияющую физиономию. Но я только просипела: – Выжили… – Просто адский кошмар какой-то, – вздохнул он, присев на край моей постели. – Отдохнули в Крыму, называется! Повидал старых друзей: одного наяву, другого – там… Артур неопределенно мотнул головой, и я поняла, что в том месте, где меня душили темные призраки, ему привиделся Паша. И тут же вспомнила: – Знаешь, кто нас спас? Это мама меня разбудила. Там, в домике. Когда пожар начался. Его улыбка сразу померкла: – Оксана? Она приснилась тебе? – Не приснилась. Не знаю… Это было как наяву. Она разбудила меня… Совсем как раньше – в школу. Знаешь, как она всегда говорила? «Любимочка моя, проснись!» Никто и никогда больше не произнесет этих слов. Наверное, рано или поздно в моей жизни появится человек, который придумает для меня нежные слова, но они будут другими. Мамины останутся мамиными… Ни разу не говорила Артуру, но каждое утро я просыпаюсь в надежде услышать, как она звенит на кухне чашками, наливает воду в чайник, щелкает кнопкой, напевая под нос: «Кто тебя выдумал, звездная страна?» Наверное, сейчас ты летаешь среди звезд в своей желанной стране… Ты стремительно опустилась на землю, чтобы разбудить меня, спасти… Зачем? Что хорошего ждет меня здесь без тебя? Но пустят ли меня к тебе хоть когда-нибудь? Почему мне привиделись черные тени, когда я находилась между жизнью и смертью? Я не достойна рая? А что я сделала, чтобы заслужить его? Артур подцепил кончиком пальца мою слезу и сунул в рот: – Соленая… То ли всхлип вырвался, то ли смешок… Я вытерла кулаком глаза, хотя он успел сказать: – Поплачь, если хочется. Меня уж точно не надо стесняться, а эта, – он кивнул на храпящую соседку, – не проснется, даже если мы на пару зарыдаем. – Все прошло, – заверила я. Он улыбнулся: – Мы с тобой слегка перенервничали… Я подхватила его тон: – Из-за чего? Нас всего лишь пытались сжечь заживо! Подумаешь… Но тут его вдруг прорвало: – Я этой твари сердце вырву! Кулаки сжались, ноздри раздулись… В то, что Логов сделает это, как только вычислит убийцу, легко верилось. Даже тетка в углу перестала храпеть, точно эта угроза просочилась в ее монолитный сон. От тишины, возникшей в палате, Артур мгновенно пришел в себя, оглянулся, и на лице его снова засияла улыбка. Только меня уже было не обмануть: я видела лик зверя из логова… И хоть для меня он не был опасен, не хотелось бы встретиться с таким в схватке. – Пожалуй, тебе надо отдохнуть. Поспи, а утром мы смотаемся отсюда. Время не терпит… Вдруг это чудовище убьет кого-то еще? – Их двое, – напомнила я. Но Артур резко дернул головой: – Речь о том, кто убил Роксану и Тамару Прохоровну. Вот этот человек ни перед чем не остановится… А Пашку все же столкнули в порыве ярости. Это совсем другое. – Ты не тронешь его? – удивилась я. – Еще чего? Сядет как миленький. Поднявшись, Артур на миг прижал ладонь к моему лбу и сделал какое-то неуверенное движение, будто погладил по голове. – Спи, малыш, – произнес он так ласково, что у меня опять навернулись слезы. Но заплакала я, когда его уже не было в палате. Со стороны соседней кровати донесся угрожающий скрип. – Болит чего? – сиплым со сна голосом спросила соседка. Сев на постели, она свесила босые ноги, похожие на толстые кегли, нашарила тапки. Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал твердо: – Нет, все нормально. – Это батя твой был? Объяснять каждому, кем приходится мне Артур Логов, было утомительно, и я опять с легкостью солгала: – Ага. Это мой папа. – Ничего мужичок. Красивенький.