– Ну да… Извини. Я глупость спросила. Но Артур вдруг ответил совсем другим тоном, из-за чего у меня озноб прошел по коже: – Я понимаю, о чем ты… Тебе ведь хочется знать, многих ли я любил до… твоей мамы? – и покачал головой. – Никого. Теперь я знаю это. Хотя были девчонки, по которым я с ума сходил… пару недель. Потом все как рукой снимало. – Потом – это после того, как ты добивался… своего? Уж на такой вопрос Артур имел полное право не отвечать. Но мне показалось, что он почувствовал: мне важно понять, как работают отношения между мужчиной и женщиной. Мой первый пробник в этом был полной глупостью, когда я вспоминала о нем, тянуло гадливо передернуться. Но я надеялась, так будет не всегда. – Я уже многое подзабыл, – признался он, – но, боюсь, ты права… Кажется, в юности я не особо отличался от большинства пацанов. И он принялся исповедоваться, чего я уж никак не ожидала. Он рассказал, как они с друзьями рыскали по Москве в поисках удовольствий – поджарые и вечно голодные самцы. Гонимые спортивным азартом, сновали из одного бара в другой, что-то выпивали, с кем-то уединялись в туалетах ночных клубов… Артуру никто из девчонок не отказывал… В моем воображении замельтешили клубные огни, в крови начал пульсировать ритм, в котором двигались тела, совпавшие на минутный отрезок жизни, чтобы после потеряться навсегда. Артур не мог поклясться, что никто из этих случайных девчонок не унес в себе его ребенка, тогда и мобильники-то были не у всех, только у самых крутых. Я могу встретить его сына и не догадаться об этом. Не все же похожи на своих отцов… – Что же тебя остановило? Замолчав, он долго смотрел на дорогу, потом точно вспомнил обо мне: – Мои родители погибли. Ну да, любой на моем месте пустился бы во все тяжкие, а я… Кстати, смотрела такой сериал? Ну неважно. А меня тогда так оглушило… Ничего не хотелось. Вообще ничего, даже секса. Меня просто выкручивало от стыда за то, сколько переживаний я им доставил в последнее время. Они ведь ночами не спали, пока я развлекался, как дикий кобель. И я даже не успел попросить прощения за это. Сказать, как любил их. Все, наверное, что-то подобное испытывают, когда теряют родителей. Артур взглянул на меня вопросительно, но ответил сам: – А вот тебе не в чем себя упрекнуть, Сашка. Ты хороший человек. Твоя мама была счастлива с тобой. – И с тобой, – добавила я. Потому что так и было. * * * Сашку поразило это открытие: – Две тысячи пятьсот лет?! Серьезно? Слушай, надо было почитать о Евпатории… Понятия не имела, что это насто-олько древний город! Они только что миновали на въезде в Евпаторию знаменитый знак с ребенком и дельфинчиком, где и было указано, сколько лет городу. Артур принял это как данность, а Сашка никак не могла успокоиться: – Это же черт знает когда было! Кто тогда жил в Крыму? Греки? Тавры? Ой, надо все выяснить. – Вот, – кивнул он. – Тебе будет чем заняться. Она уставилась на него, сдвинув брови: – В смысле? Даже не надейся отшить меня! Мы напарники, помнишь? Мы будем расследовать это дело вместе. – Конечно-конечно, – Артуру удалось сдержать усмешку. – Ты посмотрела по карте, где Юркина улица? Навигатору он больше не доверял. Сашка сразу переключилась: – У него свой дом, да? – Ну раз номер квартиры не указан. – И сад есть? – Скоро увидим. Она мечтательно протянула: – Садик – это спасение… На юге без сада никак. В том доме, где мы с мамой снимали комнату, дворик сверху был затянут виноградом, и под ним всегда было тенисто. Придешь с моря, нажаришься, а во дворике просто рай… Я все ждала, когда виноград дозреет. «Не дождалась», – закончил Артур за нее. Его не удивляло, что Сашка так отчетливо помнит ту давнюю поездку. Все хорошее, связанное с мамой, сейчас стало выпуклым и ярким, заиграло штрихами, наполнилось запахами… А плохое – было ли вообще? Его ничуть не беспокоило то, что они на пару идеализируют Оксану. Наверняка Сашка ссорилась с матерью, ну не бывает без этого! И ему самому Оксана как-то закатила глупую сцену ревности, когда в ресторане, куда они выбрались впервые, подвыпившая дама неожиданно подрулила к их столику и пригласила Артура на белый танец. А он не смог отказать, потому что у дамы был юбилей – это событие шумно отмечалось за длинным столом в углу зала. И она была одинокой стареющей женщиной – сидела во главе одна, и окружали ее только подруги. Ну не хватило у него духа не сделать для несчастного человека такую малость! Он был уверен, что Оксана поймет и одобрит, а потом они посмеются вместе над его тяжким рыцарским долгом… Но когда Артур вернулся к столику, то Оксаны там не оказалось. – Ваша дама ушла, – равнодушно сообщил метрдотель, который и не такие драмы видал. Артур догнал ее на полпути к метро, хорошо, что Оксана не водила машину. Когда он попытался ее обнять, она оттолкнула его и прошипела в лицо: – Что ж ты не радуешь ее? Вся ночь впереди! – По ее сердитому лицу текли слезы. – Дурочка, ты чего?! – ему было смешно, но Оксана убила бы его, если б он посмел рассмеяться. – Ты никому не можешь отказать, да?! Ты считаешь себя обязанным осчастливить всех женщин на свете? Больше не рискуя прикасаться к Оксане, Артур просто пошел рядом, намеренно сдерживая шаг, чтобы она тоже укротила свой бег: – Да это же ничего не значило… Обычная вежливость. Ну представь, как эта тетка была бы опозорена в глазах своих гостей, если б я послал ее! У нее юбилей. Лет шестьдесят, не меньше. – Вряд ли, – произнесла Оксана с некоторым колебанием. – Да я тебе говорю! Она вся ботоксом прокачана, но этим же возраст не скроешь. И те, кого она пригласила, точно знают, сколько ей… Знаешь, большинство из них позлорадствовало бы, если б я побрезговал потанцевать с нею. – Фу! – вырвалось у Оксаны. – Слово-то какое – побрезговал… – А ты думаешь, мне было приятно? Она быстро взглянула на него: не врет? Шаги ее замедлились. Артуру удалось тронуть самые чувствительные струны доброй души – ей стало жаль ту, что, оказывается, в матери ей годилась… Действительно, что такого? Один танец с невероятным мужчиной. Будет о чем вспомнить в кресле-качалке, укрывшись мягким пледом… Ее рука мягко заползла под его локоть, Артур чуть прижал ее. Оксана еле слышно вздохнула: – Ладно, я понимаю. Прости. Глупо было с моей стороны… «Да уж», – вслух он произнес другое: – Ты же знаешь, что мне никто, кроме тебя, не нужен. Уголок ее мягких губ приподнялся: – Ты говорил… Наверное, я не могу до конца в это поверить. – Я тоже, – ответил он в унисон, – не могу поверить, что такая женщина, как ты, и в самом деле меня любит… Ее лицо разом просветлело, она часто заморгала, повернувшись к нему. «Вот теперь она простила меня», – подумал Артур с облегчением и поцеловал пшеничные волосы. Оксана прижалась головой к его плечу. Он и сейчас помнил травяной запах ее волос, обволакивающий сердце. Может, потому оно и не замерло от боли, продолжало биться, что сама Оксана защитила его, растворившись в нем и оставшись навсегда. Не было смысла клясться самому себе или Сашке в том, что ее мама навечно останется его последней женщиной… Работа давно убедила Артура: чаще всего человек сам не подозревает, чего ожидать от себя. Но то, что отныне Оксана будет частью его самого, лучшей частью, в этом Артур не сомневался. Сашка все еще говорила о той давней поездке с мамой, словно пыталась убедить себя, будто лучше уже не будет. Наверное, ей почудился привкус предательства в том, как она обрадовалась, почуяв запах моря… Артур прислушался. – А та ракушка так и стоит у меня на полке. Ты видел? Он кивнул, не перебивая ее. – Я до сих пор верю, что в ней шумит море… То, как внезапно Сашка замолчала, заставило его взглянуть на нее: по ее дрожащему личику текли слезы. Плакала она беззвучно, без всхлипов и даже не пыталась вытереть щеки – надеялась, что Артур не заметит?