- Вот как... а Карсты? Лаис? Атрей? Другие, не магистр? Алаис пожала плечами. - Полагаю, что Мирту Карстскому не до того. Вряд ли он даже знает, что магистр Шеллен - Атрей. И другие то же самое... а чего не знаешь, то и не болит. Звучало вполне логично. - Если мы дадим знать? - Если магистра казнят до того, как получат ваши письма? - поинтересовалась Алаис. - Казнят? Когда? Алаис с уважением поглядела на Лароша Дарю. Умный мужчина, сразу выцепил ключевое слово. - Скоро. Эттан Даверт решил, что магистр - совершенно ненужная ему единица. Не знает только, как лучше - удавить или замуровать... - Мужчины сжали кулаки. Алаис мило улыбнулась, и добила. - Или вы спасаете магистра сейчас, или гордо отправляетесь прятаться по уединенным уголкам мира. Говорят, острова - хорошее место. - Мы... нам надо обсудить, - хрипло произнес Стэн. Такого мужчины не ожидали. И Алаис поднялась из-за стола. - Думаю, вы найдете возможность с нами связаться. Могу ли я вас найти? - Да, так же. Стэн будет каждый день молиться у Храма. - Отлично. Нас отвезут домой? - Да... *** После ухода Алаис орденцы долго сидели молча. Потом слово взял Ларош. - Братья, это звучит безумно, но я ей верю. - Кольцо подлинное, - Артур запустил руки в волосы, и ожесточенно ерошил их, прекращая в стог сена. - Никто другой не смог бы его так носить, только герцогиня. Оно ведь на шее, у кожи... - Насчет взаимопомощи - тоже правда, - согласился Стэн, - но вдруг мы не знаем всего? - Например? Стэн развел руками. - Все же она живет в доме Даверта. Почему? Как ей удалось убедить сына Преотца помочь ей? - Надеюсь, хоть он не герцог? - мрачно пошутил Ларош. - Три герцога на один Тавальен - это все же многовато? - призадумался Артур. Знай он о прорезавшихся Тимарах, решил бы, пожалуй, что даже двух герцогов - уже много. *** Бывают в жизни такие моменты... Болел ты, к примеру, лежал, лечился, пил таблетки, и вроде бы что-то ел, куда-то ходил, смотрел телевизор, разговаривал с людьми, даже работал, а потом выздоравливаешь, и понимаешь, что время-то выпало из твоей памяти. И отпечаталось в ней только темнотой и болью. Пытаешься вспомнить хоть какие-то ориентиры, нашарить вехи в темноте, но там ничего нет. И был ли там ты сам? Ты ли это был? Оглядываешься назад, и понимаешь, что вышел ты из кошмара совершенно другим человеком. Лучше? Хуже? Нет. Просто - другим. Вот и Мирт себя ощущал совершенно другим человеком. Он почти ничего не помнил из того, что было. Родители - не отпечатались в его памяти, потому что не дали ребенку того, что следовало бы. В младенчестве с ним возились няньки и кормилицы, а потом, поняв, что мальчик - странный, и не пригоден для наследования титула, герцог махнул на сына рукой. Мать же... Для матери Мирт стал разочарованием, так что и она вела себя соответственно. Держалась от мальчика подальше. По-настоящему мальчика любила только его нянюшка, Эльси. Именно она заметила, что малышу нравится рисовать, именно она терпеливо, поправляя раз за разом, учила Мирта всему, что он должен уметь, именно она целовала малыша и бинтовала разбитые коленки... Ее Мирт и помнил. Неправда, что в темноте совсем ничего нет. Там есть человеческое тепло, и его мальчик помнил. Запах, голос, ласковые руки... Сейчас Эльси стала совсем старой, что с того? Все равно нянюшку он любил намного сильнее матери. Именно няня, и ее муж, Лисиус, которого еще Донат Карст сделал дворецким, внезапно оказались семьей юного герцога. И сколько же радости было для пожилой женщины, когда ее малыш узнал свою нянюшку. Протянул руки, улыбнулся осознанно, обнял... А что уж там шептал Мирт, 'няня' или 'мама'... кто там сейчас разберет? Может, тьерина Велена и родила сына, но видит море, родить - мало! Рожать и акулы умеют! А ты поди, вырасти... Сейчас на Мирта свалилось целое герцогство, и Лисиус с радостью помогал 'малышу' разобраться. Неважно, что малыш выше учителя на голову, и бреется два раза в день. Вот, разберется, тогда и сможет старый дворецкий уйти на покой. Хорошо, что Донат Карст был мужчиной хозяйственным и серьезным, и управляющего он себе тоже подобрал неглупого, который лишний раз не воровал. Таких, чтобы вовсе не воровали, как известно, на свете не бывает, быть при деньгах, да и не украсть хоть малую толику? Это сказки. Но кто-то тащит все, аж карман трясется, и в результате оказывается на вертеле, как глупая белка, которая отожралась до такой степени, что не могла прыгать по веткам, а кто-то по зернышку, аккуратно, осторожно, тащит в свою норку запас на зиму, и потом подъедает его, не попадаясь на прицел охотникам. Вот, управляющий Карстов, Салир Интон был как раз из вторых. Неглупый, осторожный, отлично понимающий, что чем дольше он останется пи кормушке, тем сытнее станут запасы. Он тоже взялся разъяснять Мирту тонкости управления герцогством, справедливо полагая, что благодарный герцог - тоже выгодное приобретение в копилку. Авось, где и глаза закроет... Учитель же... Мирту было откровенно тяжело, но мужчина старался. Хотя иногда он просто уходил к морю, в ту бухту, где провел ночь посвящения, и сидел там, в одиночестве. Когда Лисиус увидел это первый раз, он сначала хотел подойти, окликнуть, побеспокоить, придумать хоть какое дело, но потом вгляделся - и передумал. От греха... Пусть мальчик отдохнет от людей. Ему это нужно. *** Самым тяжелым и для управляющего, и для дворецкого, и для няни, было рассказать мальчику о его жене, о смерти отца, матери... Кто сказал, что слуги ничего не знают? Не видят, не обсуждают? Иногда они понимают даже побольше иных высокородных. И Эльси, вздыхая, и запинаясь на каждом слове, рассказывала своему малышу историю его жизни. - Ты не думай, отец тебя любил. Но... ты ведь как во сне ходил... - Мирт кивал. Он не требовал от нянюшки обращаться к нему со всем почтением. Прилюдно Эльси и так не забывалась, а наедине... пусть хоть для кого-то он побудет еще ребенком. Родным, любимым, заботливо оберегаемым. - Он и решил, что жена твоя... Ты не думай, может, она и не хотела ничего такого. Я точно знаю, что опаивали ее сонным зельем. Потом уж она догадалась, видимо, обо всем, да переговорила с герцогом. Как они сошлись, не ведаю, а только у них все стало по добровольному согласию. И то, герцог-то мужчина был в самом соку, а герцогине ничего такого давно уж не надо было... прости... Мирт только рукой махнул. За что тут просить прощения? Нравится ему, не нравится, а знать-то надо! Если няня ему не скажет, то кто другой? Она хоть не солжет ради собственной выгоды... - Когда герцогесса понесла, мы и не сомневались, от кого. Тут уж все честно было, ни на кого, кроме твоего отца она не смотрела. Тьерине Велене это не понравилось, сильно не понравилось, она думала, как от невестки избавиться. - Зачем? Они ведь вместе с отцом... да? - Придумали-то они это с герцогом, но потом она взревновала. Тьерина Лусия оказалась из молодых, да ранних. Ну и красивая, конечно. Неуж ты ее совсем не помнишь? Мирт напрягал память, но ничего не всплывало из глубин. Кажется, рядом с ним бывала девушка. Черные локоны, влажные глаза, но... Пятно. Сплошное белесое пятно, в котором тонут желания, эмоции, воспоминания... - Нет... - Она очень красивая была. - Она умерла? - Ох, и не знаю уж... - Почему? - Брат у нее был. И сестру он любил до безумия... нет-нет, ты ничего плохого не подумай, мы-то видели. Для него она всегда была малышкой, сестренкой, когда тьерина Велена начала герцогессу изводить, она много брату писала. И когда тьерина заболела - тоже. - Отчего она заболела? Эльси потупила глаза. - Не знаю, малыш. За руку никто никого не поймал. Тьерина Велена свято была уверена, что изводит ее невестка, а только лекарь ничего не обнаружил. На червя грешили, заводится иногда в человеке и выедает все.