— Ну, было дело… Ты нам скажи, Витя, долго нам терпеть твоего Сисьюрити? Она тебе башню проломит быстрее, чем Зотов. Я заржал в голосину. Как же мне всё это нравилось, словами не передать! Пацаны наказаны, коза больше не убегает, наоборот, тихая и смирная ходит. Чудеса! Я решил оставить её в покое пока что. Че-то я слишком резко к ней яйки подкатил, за что по ним и получил. Зла не держу. Тем более, что всё закончилось хорошо, кроме меня, никто не пострадал. Коза, как про Грэя услыхала, чуть вперёд меня домой не побежала. Знает она его, жопой чую, знает. И знает очень хорошо. У неё от слова "Грэй" глазёнки бегают, как мыши по углам. Может, еблася с ним? Сказала же, что с комбатом сепарским мутила? А комбат у них был только один, и это полковник. Я весь интернет излазил с начала войны, всё про сепаратистов знаю. Неужели Даша была тёлочкой самого Грэя? Взять бы, да в лоб её спросить! Ревную я крепко! Это ж не хуйло какое-то, а легенда войны! Не удивительно, что она влюблена в него до сих пор. Это самый достойный соперник, которого я только мог представить. Шушеру я бы и в расчёт не брал. А этого как не взять? Весь я извёлся, измаялся. Может, слишком много значимости я этому мужику придаю? У меня крыша поехала от желания его заполучить, вот он мне уже и на Дашке мерещится? Пока тут нет Грэя, а я есть. Сисьюрити теперь моя! В Кижи ей дорога заказана! А моё желание присвоить девушку только усилилось. Так даже интересней, что она мне сразу не дала. Не шкура! Главное, что девка на меня возбуднулась в прошлый раз, значит, не противен я ей. Как вспомню её куночку мокрую, хер каменеет! Ничё, ничё. Сама ещё попросит ей засандалить! Будем по-другому соблазнять деваху. Если за тряпки-цацки не даёт, за другое даст. Например, за собаку. Сейчас сюрприз ей будет! Купил я Даше щенка овчарки. Котёнка хотел сначала подарить, но потом подумал, что ей собака больше подойдёт. Не может миленькая животинка её сердечко равнодушным оставить. Щенки всем нравятся, даже таким злюкам, как Даша. — Сколько надо будет, столько и потерпите! — отрезал я. — Базар окончен! Баркас выматерился себе под нос и пошёл в сторожку пнуть кого-то, чтоб ворота открыли. Собачку привезли. У меня душа заколыхалась, задёргалась, как в детстве. Я, похоже, сильнее Дашки щеночку рад. Представил, как сейчас коза обрадуется, и сердце зашлось от предвкушения. — Дашунь! Иди сюда! — подозвал я девчонку, когда принесли коробку. — У меня для тебя подарок! Коза нехотя подошла ко мне с подозрением косясь на коробку с красным бантом. — Чё там? Опять хуйня какая-то? — недоверчиво скривилась она. — Да ты открой! Не бойся! Ну? — торопил я её, сгорая от нетерпения. Девчонка закатила глаза, потом ухнула с размаху на кортаны, и зацепив пальцем крышку от коробки, сдёрнула её в сторону. Её равнодушный взгляд столкнулся с собачонкой, лицо изумлённо вытянулось. Даша застыла на мгновение, будто не верила своим глазам, а потом медленно протянула руки к собаке. Я видел, как они заходили ходуном от волнения. Я даже забыл, как дышать, ловя каждую эмоцию девушки, каждое её движение. Она прижала щенка к груди и беззвучно разрыдалась. Я охуел от такой реакции. Это что значит? Сильно понравился подарок или, наоборот, Даша расстроилась? — Дашунь, ну ты чего? — испуганно заморосил я. — Ну, не реви! Как бы я ни злился на неё, сейчас я не мог оставаться равнодушным. Шагнув к девчонке, я поднял её на ноги, и прижал к своей груди вместе с псиной. — С-с-спаси-бо, Вит-тюш, — прорыдала она мне в майку. Это были самые прекрасные слова, что я слышал от неё. Они были настоящими и искренними. Вот теперь я реально почувствовал себя гарным хлопцем! — Как назовёшь собаку? — спросил я Дашку, когда она успокоилась и заметно повеселела. Мы занесли щенка в дом и теперь кормили его и обустраивали для него лежанку. Она с такой нежностью и любовью смотрела на щенка, что у меня душа смеялась. Угадал я с подарком! В яблочко! В самое сердечко! — Грэй. Назову его Грэй! В честь полковника! — просияла она, как будто бы это была, пиздец, какая охеренная идея. — Не подходит, Даша, — хмыкнул я. — Это сучка. Не кобель. — Тогда Нюркой. Как тебе? Чё за клички дурацкие? Человечьи же, а не собачьи? У Даши было такое кровожадное выражение лица, как будто она сейчас пыталась отомстить кому-то. Понятное дело, кому… — Это к ней от тебя полковник ушёл? А, Даша? 25. Даша 25. Даша Я аж чашку собачью выронила от неожиданности. Он что, сука, экстрасенс? Где я так тупо пропизделась? Мы про Серёжу и парой слов не обмолвились. Железная чашка покатилась по полу, оглушительно загремев, ударяя по и без того оголённым нервам. — Чёрт! — смачно выругалась я, бросившись догонять собачью миску. Виктор оказался проворнее, поэтому вы взялись за неё одновременно. Я дёргала её на себя, но он не отпускал, намеренно, заставляя меня нервничать ещё сильнее. — Я, кажется, задал тебе вопрос? — пробасил он прямо над моим ухом. — Я не отвечаю на дурацкие вопросы! — сквозь зубы произнесла я. Сначала всю душу мне вывернул своим собакеном ушастым, а теперь ещё проехаться по ней решил вдогоночку? Это что за вопросы вообще? Какое его дело? — Значит, всё так и было, — хмыкнул Виктор и отпустил миску, которую я безуспешно дёргала на себя изо всех сил, как будто пыталась что-то этим доказать, как будто от этой чеплыжки моя жизнь зависела. Не удержав равновесия, я шлёпнулась на задницу, сгорая от досады. Какая же я растяпа! Лицо здоровяка было непроницаемым, но, клянусь, я слышала, как он мысленно ржёт над моей неуклюжестью. Виктор протянул мне руку, чтобы помочь встать. Больше всего на свете я хотела, чтобы он свалил отсюда к чёртовой бабушке! Потом я вспомнила, что я типа на работе, а Виктор не виноват в том, что Серёжа променял меня на рыжую жабу. Здоровяк испортил мне всё настроение своими идиотскими расспросами. Если он сейчас не сменит пластинку, клянусь, я ему снова врежу! Мужик сам того не ведая, делал мне больно. Если бы он только знал… Но он не знал. И я не могу бить его каждый раз, когда он меня взбесил. Я теперь у него работаю. Только поэтому? Нет. Потому что это единственный человек на сегодняшний день, который обо мне заботится. Как бы я ни выделывалась и ни храбрилась, у меня больше никого не осталось во всём мире, только этот здоровяк. И он возится со мной несмотря ни на что. Я же вообще ни разу не подарок, но этот упёртый болван разглядел во мне что-то, за что я ему понравилась. На войне всё было просто, как и в тюрьме. Есть враги, а есть товарищи. И всё. Там не нужно было думать и разбираться в чём-то не было надобности. А эта обычная жизнь какая-то совершенно непонятная. Я так рвалась на свободу, но оказалась к ней совершенно не готова. Я думала, что могу решать что-то в жизни, сама о себе позаботиться, но миром правят как раз такие, как Виктор. Он не господь бог, и на него управа найдётся, но хотя бы с ним хорошо и безопасно. Если мне так трудно уживаться с одним-единственным человеком, то что меня ждёт за забором его дома? Я буду каждый раз драться с людьми, которые мне просто не понравились? Как скоро я окажусь снова в тюрьме при таком раскладе? Меня не Виктор ломал, а ситуация, сложившаяся вокруг меня. Нет его вины в том, что моя жизнь так сложилась. Здоровяк не заставлял меня убивать отчима, трахаться с начальником тюрьмы и любить Серёжу. Он даже не моя мама. То, что у него есть свои интересы касательно меня, наверное, даже хорошо? Будь ему всё равно, я была бы уже мертва. Он взрослый мужчина, живой и здоровый. И если судить о положении, которого он добился, проигрывать он не привык. Проиграю ли я, если он выиграет? Ну, взял он меня на работу, а дальше-то что? Я всю жизнь буду долги отрабатывать, отталкивая его от себя? Зачем я вообще от него отбрыкиваюсь? Я давно не целка, мне терять нечего. Здоровяк, конечно, не писаный красавец, но и не противный. Наоборот, есть в нём то, что меня возбуждает, да ещё как! Пусть бы кинул мне пару палок, да успокоился. А потом что? Отымеет он меня и выгонит. Попользуется, как шлюхой, и останусь я снова ни с чем. А сейчас я с чем? Думала, у меня башка лопнет от всего этого дерьма. Как сложно жить, господи! Почему я не родилась мужиком? Этот мир под них заточен. Виктор всё ещё стоял с протянутой рукой. Уже без колебаний я ухватилась за неё и поднялась на ноги.