Бар открывался в полдень. Поэтому Снегин решил основательно изучить материалы по делу об ограблении, к расследованию которого его припрягли. И понял, что надо нырнуть в Бермуды, где пропала машина, и тщательно поискать «обломки кораблекрушения». Но начать надо с бара. Поэтому ровно в полдень Снегин поехал туда, нацепив солнцезащитные очки, чтобы в метро народ не таращился на синяк. Однако в баре стоял полумрак – войдя туда в черных очках, Снегин тут же споткнулся, а спускаясь по ступенькам, едва не упал и не съехал вниз на пятой точке. Признав свое поражение, очки Снегин снял и теперь светил в баре синяком. За стойкой сегодня был Куницын, который занимался любимым делом: протирал белоснежным полотенцем сверкающие бокалы. – А, герой дня, – кисло сказал он, увидев Снегина. – Все только о вас и говорят. О вас с девушкой, которая так решительно кинулась в драку. Тоже в полиции служит? – Нет. Это просто моя девушка. – И как она, семейная жизнь? – ухмыльнулся Куницын. – У такой девицы не забалуешь. – Я не собираюсь с вами ее обсуждать. С сотрудниками бара. Куницын внимательно рассмотрел синяк, и на барной стойке появился стакан. Потом бутылка французского коньяка: – За счет заведения. Подлечиться. – Уберите немедленно! – вскипел Снегин. – Я не пью! – Все уже знают, что вы дебошир, товарищ капитан, и если выяснится еще и пристрастие к алкоголю, то это никого не удивит. Не надо скрывать свои пороки, – сочувственно сказал Куницын. – Мы вам поможем. Снимем стресс, – он выразительно кивнул на бутылку коньяка. – Вы наверняка изучили записи с видеокамеры! Драку начал не я! – О, да. Эту запись изъяла полиция, но мы успели ознакомиться. Интересно же. Толчок руками в грудь, конечно, не считается началом драки, – ехидно улыбнулся бармен. – А вот рыжий не сдерживался. Вмазал так вмазал. За что и сядет. Небось нападение на сотрудника полиции шьете? – Я был в штатском, – буркнул Снегин. – И попросил отразить этот факт в протоколе. И вообще, Куницын, хватит мне мозги засорять, давай к делу. Где Анжела? – Выходной у нее. Сегодня же понедельник. – В тот понедельник, когда здесь бухал Копылов, Анжела работала, – напомнил Снегин. – Так у нас скользящий график. Иногда мы меняемся. По семейным обстоятельствам. – И какие семейные обстоятельства у Анжелы? – Повышенный интерес к ней полиции. – Диктуй мне номер ее телефона, – Снегин достал смартфон. – Вы ведь ей уже звонили, – удивился бармен. – Не я, а из Следственного комитета. – Ах, у вас разделение труда. – Хватит хамить! – Снегин разозлился. – Телефон! Я жду! – Давление на свидетеля, – флегматично заметил бармен. – Хотя чего еще ожидать от дебошира? Телефон Анжелы-Нины не отвечал. Абонент был недоступен. Отключила или разрядился. Скорее, отключила. – В общем, так, Куницын. Я уже понял, что информация в вашем баре распространяется со скоростью звука. Уверен, что у тебя с Анжелой есть резервный канал связи. Передай ей, чтобы мне позвонила. Я хочу встретиться. – Вы произвели на нее впечатление, – тяжело вздохнул Куницын. – Своей настойчивостью. Я так и знал, что спокойно работать не дадите. – Спокойно обманывать, ты хотел сказать. – Здесь никто никого не обманывает, – обиделся бармен. – Есть прайс. Не нравится – вставай и уходи. – Я видел в субботу ваш прайс! Не ты ли придумал все эти дикие названия для коктейлей? – Они не дикие, а очень даже выразительные, – слегка обиделся Куницын. – Помогают и нам в работе, и клиентам в заслуженном отдыхе. Девушка может и чай заказать, если не хочет интима. Удобно общаться при помощи барной карты, вы не находите? – Не нахожу! – Он машинально потрогал синяк. Не сидела бы Алла с этой «Бомбой», никто бы и не подвалил. Парни, с которыми подрался Снегин, видать, постоянные клиенты. И «коды доступа» прекрасно знают. – Зануда ты. – Куницын дунул в безупречно чистый бокал и любовно протер его белоснежной салфеткой. – Я тебе разве позволял тыкать? – вскипел Снегин. – Не зли меня. Я тебе по-любому статью найду. – Угрозы? – Предупреждение. Не отыщешь мне Анжелу, я буду безжалостен. Он повернулся к Куницыну спиной, чувствуя, как эту спину сверлят взглядом. Делать больше в баре Снегину было нечего. И он решил, что вторую половину дня потратит на поездку в Ждановское. Решение было опрометчивое, поскольку Снегин даже не представлял, насколько это Ждановское дыра. То есть не совсем Ждановское, а его окрестности, где и находился дом свидетеля. Мужика, у которого угнали бежевую «Ладу». Двери рейсового автобуса открылись в месте, которое Снегину сразу не понравилось. Поскольку оказалось, что до собственно Ждановского общественный транспорт не ходит. До точки, обозначенной у Снегина в мобильнике как искомая локация. Туда вела гравийка. И машин на этой засыпанной округлым и довольно-таки крупным камнем дороге не наблюдалось. – Твоя остановка, парень, – напомнил водитель, видя, что Снегин мнется. Он кивнул и спрыгнул на растрескавшийся асфальт, напоминающий облезлую крысиную шкурку. Возможно, летом здесь и многолюдно, но сегодня в календаре событий значился понедельник, да еще и октябрьский. Поэтому на остановке Снегин очутился один-одинешенек, и желающих подвезти его до Ждановского не нашлось. «Неужто пешком топать?» – уныло подумал Снегин, доверху застегивая ветровку. Одет он был по погоде, но по московской. Как оказалось, за городом заметно холоднее. К тому же сгущались тучи. О дожде Снегин даже не думал, когда утром выходил из дома. На кой черт об этом думать, когда путь к работе – это короткие перебежки от остановки до метро? И всегда можно вызвать такси. Снегин мысленно обматерил себя за то, что, начиная со свадьбы Полины, постоянно лажает. Вот и сейчас он торчал здесь один, в незнакомом месте и в затруднительной ситуации. Не хватало еще промокнуть. Но Снегин упрямо вскинул подбородок и зашагал по гравийке в сторону Ждановского. С опозданием подумав, что не мешало бы сначала позвонить свидетелю и предупредить о своем визите. Но сегодня Снегину везло, потому что дождь так и не хлынул. Он лениво накрапывал и даже припускался, но, будто спотыкаясь о невидимую преграду, время от времени стихал совсем. Волосы намокли, зато ветровка выдержала. Оставалось надеяться на то, что фортуна компенсирует полученный в драке синяк и везение не прекратится. Так оно и вышло. Вдоль гравийки стояли нахохлившиеся и будто покрытые ржавчиной деревья, ну никак это не напоминало золотую осень. Идти было тяжело, пейзаж навевал не романтику, а уныние, и когда дорога уперлась в искомую локацию, Снегин вздохнул с облегчением: дошел! Калитка оказалась приоткрытой, из чего Снегин сделал вывод, что хозяин сейчас дома. «Нью-Йорк – город контрастов», – невольно пришла на ум цитата из любимого советского фильма родителей. Который Снегин поневоле выучил наизусть. Московская область тоже изобиловала контрастами. Потому что рядом с хибарой свидетеля возвышался трехэтажный кирпичный особняк. Между ними протянулся внушительный забор, похожий на Берлинскую стену. Капитализм построил между собой и нищетой неодолимую на первый взгляд преграду. Контраст между двумя строениями был разительный. На одном зеленел мхом видавший виды шифер, а на другом победно алела новенькая черепица. Участки с виду казались равными по площади, но путь на территорию бедняги, наскребшего лишь на хибару, открывала распахнутая калитка, висящая на одной ржавой петле. Красующиеся в трех метрах литые ворота Снегин тоже оценил: непрошибаемы. Богатство и нищета буквально в двух шагах, всего лишь разделенные забором. Снегин вздохнул и вошел в калитку со словами: – Хозяева! Есть кто дома? Ответом ему был петушиный крик и птичий гомон. Воняло куриным пометом. Воняло так, что хотелось зажать нос и убежать. Но Снегин пересилил себя, прошел к дому через непозволительно заросший травой участок и чертыхнулся, ударившись головой о низкую притолоку. Хотя роста Снегин был не выдающегося. Но этот старый дом, а точнее изба, стоял на дубовых пнях, ушедших почти по маковку в землю. Участок же, как Снегин обратил внимание, был чудовищно захламлен. Заметить, что на нем отсутствует такая важная деталь, как машина, и в самом деле было трудно, если эту машину намеренно не искать. – Хозяин? Андрей Петрович Гнедой, вы дома? ФИО свидетеля Снегин выяснил заранее, чтобы знать, как обращаться к ценному кадру. Машина Гнедого оставалась единственной ниточкой, ведущей и к громкому ограблению, и к убийству Копылова. Как-то же преступники вышли на эту «Ладу». Им ее еще надо было отыскать среди всевозможного хлама, заполонившего владения Гнедого. Андрей Петрович обнаружился в избе, на кровати с бельем такого цвета, будто в последний раз его стирали в то время, когда настоящая Берлинская стена еще не рухнула. Андрей Петрович на этом почерневшем постельном белье безмятежно спал. Снегин кашлянул. Потом не выдержал, подошел к кровати и потряс хозяина за плечо: – Андрей Петрович! Гражданин Гнедой! Проснитесь! – А? Что? – тот открыл глаза, и взгляд Гнедого далеко не сразу сфокусировался на госте. Ахнуло перегаром, и Снегин невольно отошел на почтительное расстояние. Тут-то Андрей Петрович и заметил, что он в доме не один. – Ты кто? – Из полиции. Снегин повернулся к свидетелю боком, чтобы та половина лица, на которой красовался злополучный синяк, оставалась в тени. Гнедой резко сел, мучительно пытаясь вспомнить, что такого он натворил в бессознательном состоянии. На столе Снегин приметил две литровые емкости: одну пустую, другую с мутной жидкостью, которой оставалась еще добрая половина бутылки. К горлу подкатило, и Снегин понял, что жидкость – это самогон. Спиртное с недавних пор Снегин вынюхивал безошибочно. – Я по поводу вашей машины, – сразу успокоил он свидетеля. Как бы со страху Андрей Петрович не сочинил небылицу. – Какой машины? – наморщил низкий лоб Гнедой. – У вас ведь машину угнали. Бежевую «Ладу». – Нашли, что ли? – Нет. В том-то и странность. – Ну и х… с ней.