Лейтенант встал и направился к кофемашине: – Кофе? – Да, пожалуйста. Тот нажал на кнопку, чтобы подогреть уже готовый напиток. И ткнул подбородком в фотографию, на которой двое мужчин улыбались, стоя рука об руку: – Анатоль был в другой команде, но мы тридцать лет проработали рядом. Он был сослуживцем, а главное – отличным другом. Мы почти каждый день вместе обедали, ходили в гости друг к другу. Это он с самого начала занимался тем делом, пока его не передали в Бюро по розыску. С тех пор прошло четыре месяца, что я могу еще добавить? – Расскажите о частном расследовании, которое он продолжал вести. Нам известно: даже уйдя в отставку и уже после того, как дело передали в Бюро, Анатоль Кодрон перерыл весь Атис, собрал свидетельские показания, которые ясно указывали на присутствие строительного грузовичка. Он обратился к вам, чтобы получить данные из картотеки номерных знаков, поскольку сам уже не имел доступа. – Я просто оказал маленькую услугу старому товарищу. – Именно так всплыла личность Жюльена Рамиреса. Затем вы запросили данные из базы правонарушителей и поняли, что у парня темное прошлое: бывший заключенный, преступник, отсидевший за попытку изнасилования. Тогда Кодрон связался с коллегами из Бюро, чтобы сунуть им под нос результаты ваших изысканий… Кордюаль разливал кофе по чашкам, стоя в пол-оборота. Он слушал, вроде бы никак не реагируя, и Николя продолжил: – Коллеги заинтересовались Рамиресом, но быстро оставили этот след, потому что на момент исчезновения сам он работал в тридцати километрах от предполагаемого места. Если только он не обладал даром раздваиваться, похитить Летицию он не мог. Мы сейчас говорим о конце мая. – Похоже, вы в курсе всей истории, – заметил лейтенант, протягивая ему чашку. Николя подтолкнул папку к собеседнику, который снова уселся за стол: – Не вполне. Посмотрите сами. Кордюаль откинул обложку, пролистал первые страницы, и его взгляд мгновенно помрачнел. – Что вы ищете? – Я хочу понять. Спустя месяц, в начале июля, вы связались с окружным судом Бобиньи и отослали запрос на предоставление этого досье, в котором содержится стенограмма судебного процесса Рамиреса. Итак, вы с Кодроном по-прежнему были в деле. Вы так и не отступились, только сделали вид и продолжили расследование своими силами. Его собеседник медленно закрыл папку: – Нет. Я всего лишь просмотрел копию дела в личном порядке, а потом уничтожил ее. – Не рассказывайте мне сказки, лейтенант. Рамирес был настоящей мразью, вы не ошиблись, и если бы Бюро действительно поверило тому, что говорил Анатоль Кодрон, удалось бы спасти несколько жизней. Раз вы несколько недель спустя запросили это досье, тому была другая причина, а не удовлетворение личного любопытства. Кто-то подтолкнул вас. Кто-то, не желающий сдаваться. Кордюаль подобрался в кресле, смирившись: – Анатоль хорошо знал малышку. Видели бы вы, в каком он был состоянии, когда она исчезла! Прямо бешеный пес. В последнее время он просто на дух не выносил преступлений, ему действительно пора было на пенсию. Но это исчезновение стало для него личным делом. Вы не знаете, что такое убеждения, которые накапливает старый коп к концу карьеры. И ощущение, что он уходит побежденным… Анатоль не мог заставить себя жить спокойно, когда малышка, возможно, попала в сети какого-то маньяка и ее держали пленницей. Он отхлебнул кофе, Николя последовал его примеру. – Анатоль был убежден, что Рамирес в этом замешан тем или иным образом. А раз уж Бюро плюнуло на этот след, он начал вести слежку самостоятельно. В бильярдном клубе его больше не видели, хотя он говорил жене, что ходил туда. Я думаю, он засел в засаде где-то рядом с тем домом и наблюдал за передвижениями мерзавца. – Вы думаете? Вам он ничего не рассказывал? – Нет, он не хотел меня втягивать больше необходимого, чтобы я не влип в неприятности. Кроме того случая, когда ему пришлось ко мне обратиться, чтобы заполучить то самое судебное дело, – он знал, что у меня там хорошие связи. Он решил покопаться в личности Рамиреса. И я ему помог в последний раз. Я отправил запрос в окружной суд, слегка растянув сроки расследования, которое мы открыли в мае, получил копию и отдал ее Анатолю. Он ее унес. Несколько дней спустя бедняга скончался от сердечного приступа. Николя переварил информацию, запив ее несколькими глотками кофе. Эта копия должна была где-то остаться. В доме Анатоля? Потом он спросил: – Никто другой к этому досье не прикасался? – Насколько я знаю, нет. – Имя Франка Шарко вам что-либо говорит? Кордюаль покачал головой: – А должно? – Два человека извлекли копию дела из архива суда: вы и один из наших лейтенантов, но он получил ее только вчера. А Франк Шарко, который работает у нас, был в курсе некоторых содержащихся в нем деталей до нашего запроса в суд. Значит, он точно знаком с вашей копией. – Ну что я могу сказать? Может, он знал Анатоля? Николя допил последний глоток и поднялся: – А Люси Энебель… может, это имя скажет вам больше? На этот раз пожилой лейтенант кивнул: – Люси Энебель? Да, да, конечно. Анатоль столько о ней рассказывал. Ну еще бы, племянница в уголовной полиции, он так ею гордился. – Как… Племянница, вы говорите? Николя почувствовал ком в желудке. Он ушам своим не верил. Итак, Анатоль Кодрон был дядей Люси Энебель. 73 – Лейтенант Шарко? Маркус Мальмезон. Сидя за рабочим столом, Шарко прижал трубку к уху: – Маркус… слушаю вас. – Мои сегодняшние поиски оказались успешными, а прошедшие годы, к счастью, не все стерли из людской памяти. Мне удалось связаться с тремя мексиканскими семьями, родственники которых умерли в то время, и этого оказалось достаточно, поскольку все их воспоминания сводятся к одному и тому же названию: «Plasma Inc.». Речь идет о центре сбора крови, расположенном менее чем в километре от границы, на Техас-авеню в Эль-Пасо… Шарко записал и обвел запись на листке в кружок. Он сделал знак Люси, с которой собирался уехать, чтобы та села на место. Был девятый час вечера. – …Мне также удалось добраться, не без сложных перипетий, о чем я умолчу, до Александра Валласа, который последние пять лет мирно живет на пенсии в Техасе. До восьмидесятых годов он продолжал дело Гарольда, связанное с кровью, но так и не снял репортаж. Я почувствовал, что он смутился, когда я спросил, почему он отказался от их проекта. Думаю, на него оказывали серьезное давление и многие двери захлопнулись, когда разразился скандал с зараженной кровью… Но даже издалека, даже после стольких лет он по-прежнему в теме. – Он знал про «Plasma Inc.»? – Вы хотите сказать, знает ли он сейчас, потому что «Plasma Inc.» продолжает существовать, и в свое время он подобрался к ним очень близко. Он мгновенно отреагировал и рассказал мне следующее. Слушайте хорошенько. Этот центр на самом деле является частью сети «Plasma Link», отделения которой расположены в крупных городах вдоль мексиканской границы. Число этих пунктов с годами растет. Вампиров всегда мучит жажда, и сегодня, в две тысячи пятнадцатом году, они эксплуатируют, как никогда, человеческую нищету. В конечном счете это не легенда, и они действительно бессмертны. Шарко услышал перестук столовых приборов. Мальмезон наверняка сидел за ужином. – …По словам Валласа, сама «Plasma Link» принадлежит «White Heaven Capital», крупной инвестиционной компании, расположенной на Уолл-стрит. WHC владеет многочисленными и самыми различными компаниями, от автомобильных до производства электробытовых приборов, но теснее всего она связана с индустрией крови. Помимо «Plasma Inc.», ей принадлежит лаборатория по фракционированию «Blood Med», а также исследовательская лаборатория «Cerberius», занимающаяся разработкой оборудования, предназначенного для обеспечения безопасности сети поставок крови. Они производят контейнеры, фильтры и прочее в этом роде. Шарко записывал и ставил стрелки по мере необходимости, чтобы как-то ориентироваться в этом тумане. – …Чтобы дать вам представление о потрясающей этике WHC, расскажу вам то, что Валлас сообщил по этому поводу, причем его информации не больше двух лет: через свои донорские пункты «Plasma Link» получает кровь, взамен предлагая нищим донорам купон на питание или на покупку. Раз закон теперь запрещает оплату деньгами, приходится искать обходные пути. Эти центры очень хорошо организованы, в их распоряжении даже специально оборудованные для сбора крови автобусы, которые паркуются недалеко от пунктов перехода границы. Зазывалы вербуют клиентов прямо в очередях. Попавшихся на крючок доноров ведут в центры, они под честное слово заполняют заявления, что пребывают в добром здравии, без всякого медицинского контроля, и из них выкачивают кровь на совершенно законных основаниях… Робийяр сделал знак Люси и Шарко, что отправляется домой. Бумага от судебного следователя, позволяющая нарушить анонимность доноров, придет только завтра утром. Шарко попрощался с ним взмахом руки и сосредоточился на голосе Мальмезона. – …Контейнеры с кровью из каждого центра отправляются в «Plasma Link», оттуда в обработку в «Blood Med», где кровь разделяют на фракции, превращая в новый продукт. Полученные таким образом препараты продаются больным, страдающим серьезными патологиями, такими как гемофилия, обширные ожоги, рассеянный склероз, или же иммунными заболеваниями… Вы следите за моей мыслью? – Да, я делаю записи. – Очень хорошо. Благодаря посредничеству маклеров, которые опять-таки работают на WHC, цены искусственно поддерживаются на высоком уровне из-за умело организованного дефицита. Один из препаратов, изготавливаемых в «Blood Med», внутривенный иммуноглобулин, стоит на рынке в два раза дороже золота. В два раза, лейтенант! Цена этих препаратов настолько заоблачная, что медицинские страховые компании в Соединенных Штатах все чаще отказываются возмещать их стоимость. Как вы можете легко представить, WHC не слишком озабочена положением сотен тысяч больных, которых она подвергает опасности своими малопривлекательными махинациями. Мы находимся в самом центре лоббирования и погони за прибылью, можно сказать, в сердце капиталистической экономики. И вот вам шутка на закуску: несколько месяцев назад WHC объявила об итоговой прибыли в два миллиарда долларов только в подразделении «Plasma Link». Акционеры визжат от восторга. WHC купила предприятие четыре года назад за сто миллионов долларов, прибыль соответственно выросла в двадцать раз, и именно благодаря спекуляциям вокруг крови. Вы помните, я вам говорил о барреле сырой нефти? Замените баррель нефти на баррель крови, все сработает… Шарко посмотрел на схему, которую он набросал: Франк теперь лучше понимал, каковы ставки, связанные с кровью, и если ее называли красным золотом, это не было образным выражением. От этой схемы несло деньгами. И не важно, в каком физическом состоянии был донор в самом начале цепочки или больной в ее конце, не важно, умирали они от анемии или от болезни крови. Туча компаний и финансистов эксплуатировали нищету и превращали ее в нематериальные акции, которые поднимались на рынке. Вот и все. С горечью он постарался сосредоточиться на единственном доступном ему входе в систему: точке, где в конце семидесятых годов людей поразила какая-то штука, возможно вследствие того, что они сдавали кровь в Эль-Пасо. – Я попрошу вас еще немного мне помочь. Можете ли вы через ваши связи раздобыть всю доступную информацию о центре «Plasma Inc.» в Эль-Пасо во времена заражения? Кто управлял заведением? Кто там работал? Кто занимался донорами? Может, нам удастся разыскать кого-нибудь из персонала, я знаю, что это и непросто, и далеко, и все такое прочее, но для нас это единственный угол атаки. Десятки мексиканцев были заражены, а учитывая, что происходит сегодня, я не могу избавиться от мысли, что заражение было не случайным. Мальмезон ответил незамедлительно и в том же духе: – Я должен был сам об этом подумать и немедленно перезвоню Валласу. Честно говоря, ваше дело меня заводит. Путь, который вы выбрали, прямо противоположен моим «серым человечкам», но мне очень хочется узнать, куда он нас приведет.