Во мне так много разных эмоций. Если я откроюсь, то стану уязвимой для боли. Могу стать сломленной и одинокой. А что, если? Что, если однажды он уйдет на работу и никогда не вернется снова? Что, если у нас будет ребенок, и я останусь с двумя детьми, о которых нужно будет заботиться и которые никогда больше не увидят своих отцов? Мое сердце защищено. Я выстроила эти стены так высоко, что даже не вижу вершины. — Поговори со мной, откройся мне, — шепчет он снова. Ладонями Пьер скользит по моему лицу, по шее, касается плеч. Медленно опускает руки к нижней части моей спины, где поднимает мою футболку и собственнически прижимает ладони к разгоряченной коже моей поясницы. — Впусти меня, — повторяет он, оставляя легкие поцелуи на моей шее. — Пожалуйста, Холли, дай нам шанс. Его мольба разрывает меня на части. — Как ты можешь быть таким уверенным? — слова сдавленно вылетают из моего рта. — Потому что я знаю, что хочу тебя. И еще я знаю, что буду любить Эмму как свою собственную дочь. Он отстраняется и наблюдает за мной. Ждет моей реакции. Но я не знаю, что и думать об этом. — Мы были вместе едва ли минуту. Как ты уже можешь говорить такое? — Потому что я знаю свое сердце. Пьер снова смотрит в мои глаза, но я не могу смотреть на него. — Это слишком быстро. — Я согласен. Наши взгляды встречаются, и теперь моя очередь задаваться вопросом, что, черт возьми, происходит. — Почему ты непреклонен в достижении этого? — Потому что, — он делает паузу и губами касается моих. То, как он целует меня так целомудренно и осторожно, я чувствую, что он нуждается во мне. — Я мечтал о тебе, даже когда еще не встретил тебя. Пришло наше время исцелить друг друга. Мы не должны спешить. У нас есть время узнать друг друга, научиться быть парой и семьей. — В этом и проблема, у нас есть только мгновение. И это поражает меня с такой силой, что мое тело начинает трясти. Слезы текут по моему лицу, по моим щекам. И я, наконец, понимаю: мои стены начинают рушиться, крошиться у моих ног. Пока слезы текут, а тело разрушается, Пьер становится моей опорой. Он превращается в мужчину, в котором я нуждаюсь. Он позволяет мне провалиться в мой страх, готовый поймать меня и вернуть обратно к жизни. — Я не дам тебе упасть, — говорит он, обнимая меня крепче. — Ты все, что мне нужно, и я хочу быть всем для тебя. Я никогда не оттолкну тебя. Доверься мне. Чувствую, что мои слезы пропитывают футболку Пьера, но он не отодвигается от меня. Вместо этого сокращает любое пространство между нами и обнимает меня крепче. Проходит время. Вокруг тихо, но это ощущается так правильно. Мы как единое целое. Мы принадлежим друг другу. Когда мое дыхание успокаивается, а слезы прекращаются, я слышу шорох из гостиной. Пьер вытирает влагу с моего лица. — Я хочу, чтобы ты приехала сюда на ужин во вторник вечером. Сможешь? — спрашивает Пьер приглушенным голосом. — Должно получиться. Сперва мне нужно договориться с Бронвин, но я дам тебе знать. — Пожалуйста. — Он целует меня. — Постарайся. — И еще раз целует. — Мамочка, ты в порядке? — спрашивает Эмма, стоя у входа в кухню. Пьер отступает и возвращается к кофемашине. Когда я развожу руки, Эмма идет в мои объятия, и я целую ее в макушку. — Я в порядке, малышка. — Я устала, — ворчит она. — Знаю. Скоро мы вернемся домой, и ты сможешь принять ванну, поужинать и запрыгнуть в постель. — Я собираюсь готовить лазанью на ужин. Мой собственный рецепт. И мне бы действительно понадобилась кое-какая помощь, — говорит Пьер не кому-то конкретно, хотя я уверена, он хочет, чтобы Эмма радостно спросила, сможем ли мы остаться. Как по команде Эмма возвращается к жизни. Все признаки усталости быстро улетучиваются при мысли о помощи Пьеру. — Мы можем? Я хочу помочь Пьеру. Мы можем остаться, мама? Можем? — она визжит с широкой улыбкой на лице. — Но не слишком надолго, потому что вы, мисс, устали. — Не сейчас. — Давай, ma petite, мы будем делать томатный соус, основу любой хорошей лазаньи. Ты знаешь, что нам нужно сделать в первую очередь? Эмма качает головой. — Сначала мы должны вымыть наши руки, — дерзко говорит он. Я сижу и наблюдаю за своей дочерью и Пьером. Они легко и синхронно вместе работают на кухне. Он показывает ей, что делать, и она следует его указаниям. Наступает момент, когда время останавливается. Секунда, где Эмма мешает томатный соус, а Пьер поглаживает ее по волосам, потом наклоняется и целует в макушку, а затем поворачивается, чтобы достать все остальные ингредиенты из холодильника. Я не знаю, замечает ли он то, что делает. Я даже не уверена в том, что он знает, что я наблюдаю за ними. Но в этот момент Эмма и Пьер улыбаются друг другу. Золотое сияние счастья парит вокруг них. Мгновение неги и чистой, невинной любви, которое, как правило, бывает между родителем и ребенком. Мое сердцебиение ускоряется, потому что Пьер принял Эмму как свою собственную. В этот один прекрасный день он нашел свою семью. Глава 23 Холли — Ты в порядке? — спрашивает Бронвин, а затем садится и начинает попивать свой кофе. — Да, думаю, я просто нервничаю. — Не хочу показаться высокомерной старой каргой, но ты же знаешь, что не должна ничего делать, если этого не хочешь. Я беру свою чашку и делаю глоток обжигающего карамельного латте. — Знаю, и еще я знаю, что ты это говоришь, потому что заботишься обо мне и Эмме. — Я люблю вас обеих. Вы моя кровь. — Она делает еще один глоток кофе. — И если ты беспокоишься об Эмме, то с ней все будет в порядке. После вашей поездки в парк она только и говорит: «А Пьер это, а Пьер то». Думаю, он произвел на нее неизгладимое впечатление. Она даже начала говорить «oui» вместо «да». — Она качает головой и улыбается. — Когда мы уходили от него, первое, о чем она спросила меня после того, как мы сели в машину, это когда мы вернемся к нему снова, потому что он пообещал научить ее готовить пиццу с самого начала. Бронвин усмехается, но вскоре атмосфера меняется, и, думаю, она хочет что-то сказать мне. Она допивает кофе, встает и идет к раковине, ополаскивает свою чашку и оставляет ее там. — Это нормально хотеть большего, Холли. Я избегаю ее взгляда и помешиваю остатки кофе в кружке. Я просто киваю, не желая полагаться на свой голос, боясь, что он будет дрожать. — Я люблю Стефана, и знаю, что он бы хотел, чтобы ты была счастлива. То, что у вас с Пьером, — не исчезнет. Это сильная связь, которую я вижу в тебе и Эмме. Я проглатываю ком в горле, но все равно ничего не говорю. Просто киваю. Воздух на кухне вновь меняется, когда Бронвин подходит и обнимает меня. — Я горжусь тобой. Ты хороший человек и хорошая мама. — Она целует меня в макушку и начинает уходить из кухни. — Ой, пока не забыла, у меня свидание в следующий вторник, поэтому я не смогу присмотреть за Эммой, если ты захочешь провести время наедине с Пьером. — У тебя свидание? — нетерпеливо спрашиваю я, одновременно встаю и следую за ней. Бронвин останавливается и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня через плечо, затем приподнимает брови и говорит: — Oui, свидание, — она смеется и идет в свою комнату. Отлично, теперь даже Бронвин говорит «oui». * * * Я забираю Эмму из школы, и мы проводим целый час в библиотеке, пока она читает мне детские книги местного автора. Ей так понравилось, что она захотела взять следующую книгу из серии.