– Легко. Легко. Сейчас найду для тебя кого-нибудь толкового. Куда подевалась Лулу? Смышленая крошка. Когда они сделали заказ, Ал прошелся до туалета, высматривая «смышленую крошку» Лулу. Оставшись в одиночестве, Страйк потягивал заказанное братом тиньянелло и наблюдал за работой одетых в белое поваров в открытой кухне. Все как на подбор были молоды и сноровисты. Тут и там вспыхивали языки пламени, сверкали ножи, переставлялись тяжелые металлические посудины. «А он не глуп, – подумал Страйк, заметив, что брат пробирается между столиками, ведя за собой темнокожую девушку в белом фартучке. – Просто у него…» – Это Лулу, – сообщил Ал, садясь на свое место. – В тот вечер была ее смена. – Вы запомнили этот скандал? – Страйк мгновенно переключился на девушку, которая не могла долго задерживаться и с дежурной улыбкой остановилась у их столика. – Еще бы, – ответила она. – Крику было! Все только на них и смотрели. – Припомните: как выглядел мужчина? – спросил Страйк, чтобы уточнить, не перепутала ли она скандалы. – Сам толстый, в шляпе, ага, – сказала она. – Кричал на седую женщину. Разбушевались всерьез. Ой, извините, я должна… – И она убежала принимать очередной заказ. – Перехватим ее на обратном пути, – заверил Ал. – Кстати, тебе от Эдди привет. Жалеет, что не смог приехать. – Как у него дела? – Страйк изобразил интерес. Если Ал стремился поддерживать родственные отношения, то его младший брат Эдди, двадцати четырех лет, проявлял полное равнодушие. Он был солистом собственной рок-группы. Страйк не удосужился ознакомиться с их музыкой. – У него все супер, – ответил Ал. Разговор иссяк. Вскоре подали закуски, и братья молча принялись за еду. Страйку было известно, что Ал блестяще сдал экзамены по программе Международного бакалавриата{34}. Как-то раз в Афганистане, сидя с ноутбуком в армейской палатке, Страйк наткнулся на фотографию восемнадцатилетнего Ала, в кремовом блейзере с вышитым на кармане гербом; парень с длинными, развевающимися на ветру золотистыми волосами подставлял лицо яркому женевскому солнцу. А рядом, обнимая сына, лопался от отцовской гордости Рокби. Этот снимок обошел многие издания: Рокби впервые был запечатлен в костюме и при галстуке. – Здравствуйте, Ал, – произнес знакомый голос. Страйк чуть не лишился дара речи: к их столику подошел на костылях сам Дэниел Чард; на его лысине играли отблески металлических волн промышленного потолка. Издатель был в темно-красной рубашке апаш и сером костюме; в этой богемной толпе он выглядел даже стильно. – О! – воскликнул Ал и, как понял Страйк, начал мучительно вспоминать, кто это. – Э-э… добрый вечер… – Дэн Чард, – подсказал издатель. – Я приезжал к вашему отцу побеседовать насчет его автобиографии, помните? – Ах да, да, конечно! – Ал вскочил и пожал ему руку. – Знакомьтесь: это мой брат Корморан. Если Страйк поразился, когда Чард подошел к Алу, то теперь Чард испытал настоящий шок: – Ваш… ваш брат? – Единокровный, – вставая, уточнил Страйк, а про себя посмеялся над нескрываемым обалдением Чарда: у того не укладывалось в голове, что какой-то наемный сыщик состоит в родстве с повесой-принцем. Для того чтобы подойти к сыну потенциального автора, сулившего огромные барыши, Чарду, вероятно, пришлось сделать над собой усилие, но теперь издатель как-то обмяк и не находил способа нарушить неловкое трехстороннее молчание. – Как нога, получше? – спросил Страйк. – О да, – выдавил Чард. – Гораздо лучше. Что ж, я… Не стану вам мешать. Он отошел и, ловко маневрируя между столиками, вернулся на свое место, скрытое от глаз Страйка. Братья опустились в кресла, и Страйк подумал: какой же маленький город Лондон, если ты достиг определенного уровня и отфильтровал тех, для кого не распахиваются двери лучших ресторанов и клубов. – Не узнал, – смущенно улыбнулся Ал. – Разве он собирается писать автобиографию? – спросил Страйк. Говоря о Рокби, он ни разу в жизни не назвал его «папой», а в присутствии Ала старался не произносить «Рокби». – Да, представь себе, – ответил Эл. – Ему предлагают хорошие деньги. Не знаю, будет он связываться с этим издателем или выберет кого-нибудь другого. В любом случае сам он вряд ли захочет корпеть. Думаю, наймет себе «негра». Страйк не представлял, как Рокби в такой книге отразит случайное зачатие и сомнительное рождение своего старшего сына. Наверное, обойдет молчанием. Для Страйка это был бы лучший вариант. – Знаешь, он ведь по-прежнему не теряет надежды на встречу, – сказал Ал, делая вид, будто переступает через себя. – Он искренне гордится… прочел все, что писали о деле Лэндри. – Надо же. – Страйк огляделся в поисках Лулу – официантки, запомнившей Куайна. – Да-да, – заверил Ал. – Значит, он пока выбирает издателя? – спросил Страйк, а сам подумал про Кэтрин Кент, про самого Куайна: первая вообще не может достучаться до издателей, второго кинули, а стареющий рок-идол, видите ли, торгуется. – По сути, да, – сказал Ал. – Я вообще не уверен, что он будет заморачиваться. Но мне кажется, ему настоятельно рекомендовали именно этого Чарда. – Кто рекомендовал? – Майкл Фэнкорт, – ответил Ал, начисто вытирая тарелку от ризотто кусочком хлеба. – Рокби знает Фэнкорта? – Страйк так поразился, что даже забыл про свой внутренний запрет. – Ну да. – Ал слегка нахмурился, а потом добавил: – Я тебе прямо скажу: папа знает всех. Тут Страйку вспомнился разговор с Элизабет Тассел о причинах разрыва ее контракта с Майклом Фэнкортом: «Я полагала, что это знают все», но здесь подоплека была иной. Для Ала «все» означало «все те, у кого есть деньги, слава, власть». А простые обыватели – к примеру, те, кто платит за музыку его отца, – это «никто»; Страйк тоже был никем, пока не получил известность, поймав убийцу. – А когда Фэнкорт порекомендовал «Роупер Чард» твоему… когда он порекомендовал Чарда? – спросил Страйк. – Не помню… пару месяцев назад, что ли? – туманно протянул Ал. – Он сказал папе, что с недавних пор и сам завязан на это издательство. Аванс получил – полмиллиона. – Мы рады, – кивнул Страйк. – Посоветовал папе смотреть новости: якобы в издательстве готовится настоящая бомба. Тут в отдалении появилась официантка Лулу. По знаку Ала девушка с загнанным видом подошла к их столику. – Подождите десять минут, – сказала она, – тогда я смогу поговорить. Дайте мне десять минут. Пока Страйк доедал эскалоп, Ал расспрашивал его о работе. Страйка удивил такой неподдельный интерес. – Скучаешь по армии? – спросил Ал. – Бывает, – признался Страйк. – А ты что поделываешь? Ему стало неловко, что он не поинтересовался раньше. Ведь если честно, он даже не имел представления, чем зарабатывает на жизнь Ал и есть ли у брата такая необходимость. – Подумываю начать бизнес вместе с приятелем, – ответил Ал. «Значит, груши околачивает», – сделал вывод Страйк. – Служба заказов… Организация досуга, – бубнил Ал. – Это же здорово, – сказал Страйк. – Еще не знаю, что получится, – ответил Ал. Пауза. Страйк опять поискал глазами Лулу, из-за которой, собственно, и торчал здесь весь вечер, но она где-то бегала – вкалывала так, как Алу, наверное, и не снилось. – У тебя, по крайней мере, есть репутация, – говорил Ал. – Мм? – не понял Страйк. – Ты сам всего добился, – сказал Ал. – Чего я добился? Страйк понял, что у них за столом назревает односторонний кризис. Во взгляде Ала читался вызов, смешанный с завистью. – Ну, наверное, – пожал мощными плечами Страйк. Он не придумал никакой более осмысленной реплики, лишенной высокомерия и горечи, а к тому же просто не хотел поддерживать разговор на личные темы – раньше они с Алом благополучно этого избегали. – Ты – единственный из всех нас, кто этого не выпячивает, – заметил Ал. – Правда, в армии это тебе не слишком помогло бы, да? Изображать, будто он не понял, что значит «это», не имело смысла. – Пожалуй, – сказал Страйк (действительно, в тех редких случаях, когда однополчане почему-либо обращали внимание на его анкетные данные, фамилия отца вызывала только недоверие, особенно учитывая полное отсутствие внешнего сходства Страйка и Рокби). А сам иронически представил, как выглядит в зимнюю стужу его конура: две с половиной тесные комнатенки, плохо подогнанные рамы. Ал, конечно, будет ночевать в Мэйфере, в отцовском особняке с прислугой. Может, не мешало бы когда-нибудь открыть братцу глаза, чтобы не слишком романтизировал независимое существование… – Не думаешь ли ты, что я разнылся? – нахохлился Ал. Ту выпускную фотографию Ала Страйк увидел в интернете через час после допроса безутешного девятнадцатилетнего бойца, который по случайности расстрелял из пулемета своего лучшего друга. – Каждый имеет право выговориться, – сказал Страйк.