А потом распахнул дверь. На кафельном полу лежали очередные жертвы Йорка, сваленные друг на друга как дрова. Тела были полностью одетыми. Судя по всему, их просто сюда перетащили и бросили, будто Йорк потерял к ним всякий интерес и попросту сунул в первое попавшееся место. Лежавшего на самом верху человека можно было принять за спящего. Отброшенная в сторону рука и копна светлых волос в тусклом свете из дверного проема выглядели трогательно уязвимыми. Я услышал, как Пол издал нечто среднее между стоном и криком. Мы нашли Сэм. 24 Из меня словно весь воздух выпустили. И хотя я твердил себе, что скорее всего Сэм уже мертва, что у Йорка нет никаких причин оставлять ее в живых, внутренне я все же не был готов полностью смириться с этим. Я схватил Пола, когда он ринулся вперед: – Не надо… Я видел фотографии жертв Йорка. Полу не нужно было видеть Сэм такой. Он боролся со мной, но ноги у него подкосились. Пол неуверенно шагнул назад и сполз по стене. – Сэм… О Господи… Шевелись, велел я себе. Уведи его отсюда. Пол сидел на полу как сломанная кукла. Я попытался его поднять: – Давай. Нам надо идти. – Она была беременна. И хотела мальчика. О Господи, нет… У меня в горле стоял ком. Но мы не могли оставаться тут, ведь где-то неподалеку прятался Йорк. – Вставай, Пол. Ты ей ничем теперь не поможешь. Но он меня не слышал. Я было попытался снова, но в крошечной комнатке вдруг потемнело. Я резко обернулся и увидел, что дверь позади нас закрылась. Я быстро снова ее распахнул, отчасти ожидая увидеть за ней Йорка. За дверью никого не было, но тусклый свет от двери достиг тела Сэм и я увидел кое-что еще. Блеск серебра под спутанными волосами. Я подошел ближе к сваленным кучей телам, и у меня сдавило грудь. И сдавило еще сильней, когда я нежно отодвинул волосы в сторону. И едва не отшатнулся, увидев знакомое лицо. О Боже. Я услышал, как Пол за моей спиной начал всхлипывать. – Пол… – Я ее предал. Мне нужно было… Я схватил его за плечи. – Послушай меня! Это не Сэм! Он поднял залитое слезами лицо. – Это не Сэм, – повторил я, выпустив его. У меня сердце разрывалось от того, что я намеревался сказать. – Это Саммер. – Саммер?.. Пол начал подниматься, и я отошел в сторонку. Он опасливо приблизился к телу, словно не до конца поверил моим словам. Но стальных гвоздиков в ушах и носу хватило, чтобы убедить его, что это не его жена. Он стоял, прижав к боку руку с ножом, глядя на обманувшие нас светлые волосы. Аспирантка лежала ничком, голова повернута в сторону. Ее лицо чудовищно распухло, налитые кровью глаза остекленели. Я-то думал, что Саммер не пришла в морг, потому что переживала из-за смерти Тома. А оказалось, что Йорк заполучил еще одну жертву. Пол содрогнулся. – О Господи… По его лицу струились слезы. Я догадывался, какие чувства его сейчас обуревают: одновременно облегчение и вина. Я сам чувствовал то же. Он выскочил из комнаты. – Сэм! Сэм, где ты? Его крик эхом отражался от кафельных стен. Я пошел за ним. – Пол… Но его было уже не остановить. Он стоял в центре зала, сжимая в руке нож. – Что ты с ней сделал, Йорк? – ревел он с искаженным лицом. – Покажись, гребаный ублюдок! Ответа не было. Как только умерли отзвуки эха, нас снова окружила тишина. Медленное «кап-кап» невидимого крана отсчитывало мгновения, как отдаленный пульс. А потом мы кое-что услышали. Это был слабый, едва слышный звук, который, однако, ни с чем не спутаешь. Приглушенный стон. Звук исходил из другого процедурного кабинета. Пол помчался бегом и распахнул дверь. Вдоль стен стояли работающие на батарейках фонари «молнии», хотя ни один сейчас не горел. Но света от раскрытой двери хватало, чтобы разглядеть неподвижную фигуру в центре. Нож Пола звякнул об пол. – Сэм! Я схватил ближайший фонарь и включил, прищурившись от света. Сэм была привязана к старому массажному столу. В головах стояла на треноге фотокамера, объектив нацелен четко на ее лицо. Рядом деревянный стул. Картина в целом напоминала обстановку, виденную мной в том коттедже в горах. Ее запястья и лодыжки были привязаны широкими кожаными ремнями, более тонкий ремешок обхватывал шею, затянутый достаточно туго, чтобы впиться в мягкую плоть. Ремешок был прикреплен к сложной конструкции из стальных зубцов. Оттуда торчала поворотная рукоятка. Испанский ворот Йорка. Всю эту картину я охватил взглядом, едва войдя в крошечную комнату. Ты опоздал, подумал я, видя, как сильно натянут ремешок, обхватывающий ее шею. А потом Пол чуть сдвинулся, и я увидел, что глаза Сэм широко раскрытые и полные ужаса, но живые. Она лежала, привязанная к столу, и от этого ее выступающий живот казался просто огромным. Лицо было красным и залитым слезами, в рот засунут толстый резиновый кляп. Когда Пол вытащил его, она шумно втянула воздух, но стягивающая шею удавка мешала ей дышать. Она попыталась заговорить, грудь ходила ходуном, пока она старалась глотнуть воздух. – Все хорошо, я уже здесь. Не шевелись, – сказал ей Пол. Я шагнул, чтобы отвязать лодыжки Сэм, и моя нога поскользнулась на чем-то мокром. Глянув вниз, я увидел темные лужицы на белых плитках пола. Вспомнив пятна крови в «скорой», я похолодел. А потом понял, что это не кровь. У Сэм отошли воды. Я резко сорвал ремни с ее лодыжек. Пол потянулся к рукоятке механизма. – Не прикасайся! – рявкнул я. – Неизвестно, в какую сторону крутить. Как бы сильно нам ни хотелось побыстрей забрать отсюда Сэм, удавка уже довольно сильно сдавила ей шею. И если мы случайно ее затянем, это может убить Сэм. На лице Пола появилось нерешительное выражение. Он начал оглядывать пол. – Где нож? Я могу перерезать… И тут раздался режущий уши вой. Он шел из-за наших спин, откуда-то из-за сводчатого прохода с бассейном. Вой взлетел на октаву, став почти нечеловеческим, эхом разносясь по помещениям, а затем смолк. Вдалеке капала вода. Мы с Полом переглянулись. Я видел, как шевелятся его губы, формулируя вопрос. И тут из сводчатого прохода выскочил Йорк. Гробовщика было не узнать. Темный костюм грязный и заляпанный, волосы всклокочены. Мышцы шеи натянулись как канаты, когда он закричал на нас, размахивая зажатым обеими руками ножом с длинным лезвием. Даже со своего места я видел кровь на ноже и на руке, казавшейся черной в скверном освещении. Я схватил оборонную палку. Руки и ноги будто онемели и плохо слушались. – Вытащи ее отсюда! – велел я Полу срывающимся голосом и шагнул навстречу Йорку. Он неуклюже бежал ко мне, широко размахивая ножом. Палка в руке показалась мне жалкой игрушкой. Просто выиграй время. Забудь обо всем остальном. – Стой! – заорал я. Или подумал, что заорал. Позже я так и не смог точно вспомнить, сказал ли я это вслух или нет. – Брось нож!