Он без лишних слов устремляется к выходу, и Ками с ухмылочкой следует за ним. У двери она оборачивается и протягивает мне пару шлепанцев, чтобы я надела их вместо носков. Они мне как раз. – Мне показалось, что у нас с тобой один размер, – говорит Ками, кивая на мои ноги. – Я бы подарила их тебе, но, согласно нашим дурацким правилам, тебе нельзя носить обувь, пока тебя не впишут в программу. Понимаешь, да? То, что она упоминает эту загадочную «программу», разжигает мой интерес даже больше, чем местные правила по ношению обуви. Вот бы узнать у нее какие-нибудь подробности… Но тут Вард зовет нас с дальнего конца коридора, и возможность ускользает. – Вы идете или нет? – А он сегодня какой-то… напряженный, – тихонько хихикает Ками и ведет меня за собой. – И мне это нравится. С тобой не соскучишься, Джейн. Не уверена, что мне когда-либо говорили подобное. Даже тогда, когда я старалась нравиться людям. Я пытаюсь сориентироваться на ходу, но на самом деле понятия не имею, в какой части этого учреждения мы находимся. Двери слева и справа все одинаковые, а бесконечные белоснежные стены, тянущиеся во все стороны, тоже ни капли не проясняют ситуацию. Я озадаченно хмурюсь, когда мы останавливаемся у одной из дверей, потому что это место отчего-то кажется мне знакомым. Но вспомнить, с чем это связано, я не успеваю, потому что Вард поднимает руку и стучит, а затем открывает дверь и приглашает нас внутрь. Ками все еще держит меня за руку, так что, когда она входит вслед за братом, я следую за ней. И замираю на пороге. – Мам! Они пришли! Ками выпускает мою руку и кидается обнимать двух златовласых мальчишек, которые выбегают ей навстречу. Она стискивает их так крепко, что дети с хохотом умоляют ее отпустить их. Воздух прорезает высокий, радостный визг, а за ним следует: – Лэнди, Лэнди! Мамочка, Лэнди пришел! Я во все глаза наблюдаю за тем, как Вард опускается на колени, и в этот же миг в его объятия влетает маленькое кудрявое облачко. – Милашка Эбигейл, ты, как всегда, великолепна! Он берет девочку на руки, и та обвивает его ножками. Вард подбрасывает малышку, и она восторженно пищит: – Еще, еще! – Все что угодно для моей любимицы! – говорит он, сияя почти такой же яркой улыбкой, что и она. У меня невольно отвисает челюсть. Он – мой тестировщик. Мой тестировщик. Тестировщик. А я все равно не могу отвести от них взгляда. А потом… – Эй! Я тебя знаю! Я оборачиваюсь к мальчику, который это сказал. Он немного старше тех двоих. – Итан, это Джейн, – говорит Ками, сжимая его плечо. – Джейн, познакомься, это Итан и Айзек. Старший, Итан, окидывает меня серьезным взглядом, Айзек расплывается в улыбке и легонько взмахивает ручкой. – Я – Эбби! – выкрикивает девочка, сидящая у Варда на руках, а потом сползает на пол и бежит ко мне. У меня не остается другого выхода, кроме как подхватить ее на руки. Я машинально прижимаю ее к себе, и она безо всяких колебаний обнимает меня за шею. – У нас с тобой одинаковые волосы! Смотри! – Она вытягивает длинную прядь из моего пушистого пучка и прикладывает к своей голове. – Мы близняшки! Я не могу сдержать улыбку. Она просто очаровашка. Ну и конечно, именно в этот момент в комнату входит Энцо в компании светловолосой женщины, с которой я уже сталкивалась раньше. В тот раз меня сопровождали охранники, но сейчас она смотрит на меня без капли страха, пусть и с некоторой опаской. – Черт подери, и опять она улыбается! – усмехается Энцо и скрещивает руки на груди. – Кто ты, на хрен, такая и что ты сделала с Джей Ди? Трудно, точнее, просто невозможно перестать улыбаться. Как сдержаться, когда малышка Эбби сплетает наши волосы вместе? Получается один огромный клубок из волос, но ее это не останавливает. – Энцо! Выбирай выражения, – одергивает его блондинка. И тут я понимаю, что это, должно быть, и есть Эстер. Энцо подмигивает мне. – Прости, Эс. Виноват. – Нам нельзя говорить слова на «х», – сообщает мне Эбби, перебирая маленькими пальчиками мои волосы. – И на «ч». – На прошлой неделе Итан сказал папе слово на «ч», и его посадили в угол на целых десять минут! – говорит Айзек, робко подступая ко мне. Он осторожно дергает меня за подол платья, и я опускаюсь на корточки, умудряясь сохранить баланс даже с крошкой Эбби на руках. Малыш наклоняется ко мне так, словно хочет поведать какой-то большой секрет, и шепчет: – Ты очень красивая. Три слова, и этот малыш совершил невозможное – заставил меня рассмеяться. Не знаю, кого это шокировало больше, – меня саму или окружающих. Одно дело – улыбка, но смех… это неслыханно! По многим причинам. Энцо таращится на меня во все глаза. Вард тоже смотрит в мою сторону, склонив голову набок, а на щеке у него вновь появилась ямочка. Ками, кажется, готова разреветься от радости. Эстер все еще выглядит слегка встревоженной, но смотрит на меня намного теплее. Единственные люди в этой комнате, которые не осознают всю значимость случившегося, – это трое малышей. Их интересует лишь один вопрос: когда будут готовы вкусняшки? Эстер кашляет и велит детям бежать мыть руки. Я отпускаю Эбби, и она убегает вслед за братьями. – Меня зовут Эстер, я – тетя Лэндона и Ками, – наконец говорит хозяйка и протягивает мне руку. Я колеблюсь всего секунду, а затем пожимаю ее. – Сегодня ты выглядишь намного лучше. Похоже, тебе давно нужен был выходной. – Она поворачивается к Варду: – У вас все хорошо? Он бросает на меня взгляд. Интересно, скажет ли он о моей панической атаке? Но нет, Вард переводит взгляд на тетушку и качает головой: – Все отлично. Только осмотри ее руки, пожалуйста. Я уже и забыла о синяках, которые на мне оставили ремни Ваника. И не сопротивляюсь, когда Эстер мягко приподнимает мои руки и осматривает запястья с обеих сторон. – Вчера я этого не видела. Синяки не сразу появляются. – Она мрачнеет, а затем поднимает на меня вопросительный взгляд. Энцо произносит всего одно слово: – Ваник. Дымчатые глаза Эстер темнеют. – Я поищу что-нибудь в аптечке. Мы скоро вернемся. Я бросаю на Ками умоляющий взгляд, но та лишь ободряюще улыбается и машет мне. – Не беспокойся, много времени это не займет, – говорит Эстер, открывая дверь в ванную комнату. Она намного больше, чем та, что в квартире Варда. Эстер усаживает меня на край ванны, в которой валяются разноцветные игрушки, просит немного подождать и начинает рыться в шкафчике. Затем она поворачивается ко мне с каким-то тюбиком, опускается передо мной на колени и начинает осторожно смазывать лекарством мои запястья. – Мы уже виделись. Тебя вели по коридору охранники, – говорит она. – Я сразу поняла, кто ты такая, как только увидела. Раз она – глава медицинского департамента, то ее наверняка проинформировали о том, насколько я опасна, и уже успели внушить ей страх по отношению ко мне. Я напрягаюсь, как перед ударом. – И я хочу, чтобы ты поняла: я бы ни за что не пустила тебя на порог своего дома, если бы думала, что ты можешь причинить нам вред. Я вздрагиваю от изумления. Почти незаметно, но она все равно видит и одобряюще улыбается. – Тогда у меня были причины испугаться, – продолжает она. – И даже когда Лэндон позвонил мне и попросил помочь тебе… Признаюсь честно, я хотела отказаться. Эстер рисует пальцами успокаивающие круги у меня на запястьях, и синяки бледнеют прямо на глазах. Вот это да! Никогда еще не видела такого быстрого эффекта. – Я стала врачом несколько лет назад. До этого жила в жуткой нужде, и рядом не было никого, кто мог бы помочь, – говорит она. – Мы с малышом Итаном едва не погибли, но нам удалось выжить. И я поклялась, что никогда не допущу, чтобы люди страдали, если в моих силах как-то им помочь. Наши глаза встречаются. – Так что я рада, что Лэндон позвонил мне прошлой ночью. Не только потому, что я помогла тебе. Просто… когда я наблюдала за тобой сегодня, видела, как ты общаешься с детьми… Она делает паузу и улыбается. Ее слова текут по моим венам, как жидкий солнечный свет. Но когда они достигают сердца, тепло сменяется холодом, таким глубоким и страшным, что на меня накатывает дрожь. Я ведь не заслуживаю нежности и признания ни с ее стороны, ни стороны ее детей. Я не заслуживаю заботы Ками, Варда или Энцо. Я ведь могу причинить им боль. Им всем. Я допустила промашку там, в комнате. И это – огромное счастье, что я всего лишь рассмеялась. Но если я дам слабину, то катастрофа неминуема. Я не могу позволить еще одну оплошность, как тогда… – Признаюсь честно, я не знаю, как мне тебя называть. Задумчивый голос Эстер вклинивается в мои тревожные мысли. – Всем известно, что Джейн Доу – это не твое настоящее имя. И Динь тебя называет только один человек. – Ее глаза мягко светятся, прямо как две луны в окружении звезд. – Так что нам ничего не остается, кроме как называть тебя Джейн. Пока не подберем что-нибудь получше. Будь осторожна, а то такими темпами у тебя может случиться раздвоение личности. Она шутит, но я с ней совершенно согласна. – Так, мы закончили. – Эстер закручивает крышку и ставит тюбик на место. Синяки почти полностью пропали. Что же это за чудесная мазь? От Эстер не укрывается мое удивление. – Это секретный рецепт, – говорит она. – Он идеально подходит для лечения маленьких ссадин, и поверь мне, это очень полезно, когда в доме трое маленьких детей.