– Я говорила тебе, что он вел себя по-другому. После того, что случилось с Полем – господи, это что же, прошло уже двадцать лет? – я хотела снять это на видео. Он застукал меня… – произнес голос Марии, рамка на мгновение потемнела, а потом опять появилась улыбающаяся Мария на мессе в канун Рождества. Мария ткнула пальцем в рамку, отматывая ленту изображений назад, прощаясь с картинами детства ради пропавших лет. Но мельком заметила Хиро в саду, он стоял над бассейном с работающими в глубине очистителями воды и смотрел туда, что-то яростно говоря самому себе. Потом он заметил ее и погнался за ней. Она перемотала еще дальше назад, но других видео не было. Почему она за все годы пребывания на «Дормире» решила снять только этот ролик? Воспоминание о лице Хиро, искаженном гневом, преследовало ее, даже когда она встала с кровати и проверила, заперта ли дверь. Мария присела на корточки, чтобы проверить личный сейф, который, как она надеялась, по-прежнему лежал под кроватью. И испустила вздох облегчения, обнаружив, что ее ценности на месте. Все, кроме одной. Она задвинула сейф обратно, глубоко под кровать. Осмотрев комнату, она увидела, что в центральный процессор настенного терминала вставлена маленькая флешка. Она запустила операционную систему, потому что РИН еще был отключен, и просмотрела содержимое флешки. В отличие от других записей, здесь данные сохранились во всей красе. Мария пожевала губу, потом благословила защиту, сберегшую контент на флешке. Вынула флешку, открыла сейф и бросила устройство в него. Обдумала, не доложить ли капитану, но решила подождать более удобного момента. Она долго стояла под душем, смывая липкую жидкость, и наконец, впервые с пробуждения, почувствовала себя собой. Надела тренировочные брюки и футболку и завела будильник, чтобы он сработал через пятнадцать минут, ей хотелось вздремнуть. Потом она вернется к работе. Наедине с Хиро. Рамку с фотографиями она отнесет капитану завтра, не стоит сейчас ее будить – не так уж это важно. Вероятно, это шутка – то ли она разыграла Хиро, то ли он ее. Кстати о Катрине… Капитан может потребовать обыска всех помещений. И Мария решила отыскать лучшее укрытие для своих личных вещей. Вещей, которыми она должна заняться еще раз, позже. * * * Вставляя флешку в терминал в своей каюте, Хиро думал о капитане и Вольфганге, меряющихся своими инстинктами убийц. Может, два волка в овечьей шкуре распознали друг друга? Нужно найти кого-нибудь, кому можно рассказать о том, что он нашел. Он должен найти того, кому сможет доверять; иначе миссия провалится из-за недостатка взаимного доверия, а не из-за многочисленных убийств. Но, если два человека, руководящие полетом, уже убийцы, кем это делает остальных? На флешке была одна видеозапись. Залитое слезами лицо самого Хиро. Он стоял в рулевой рубке, один. Глубоко вздохнув, он быстро заговорил по-японски: – Если случайно они захотят разбудить меня снова, велите им этого не делать. Я виноват во всем. У меня провалы в памяти. Я уже не знаю, кто я такой. Она меня изводила, издевалась надо мной, притесняла, хотела все обо мне узнать. Думаю, это пробудило что-то… из прежнего. – Он поморщился, с трудом выговаривая это слово. Хиро знал, о чем речь. Об этом следовало молчать. – Теперь капитан ранена, РИН взломан, наши программы карт мозга уничтожены. А я не в состоянии припомнить очень многое за последние несколько недель. Я пытался поговорить с врачом, но она считает, что это стресс и бессонница, и дает мне лекарство, чтобы я лучше спал. Потом я просыпаюсь в саду, там, где Мария нашла меня несколько недель назад. И не помню, как туда пришел! Я собирал травы. Я думал, что помогаю… Его голос зазвучал визгливо. Он на мгновение закрыл глаза, потом продолжил, чуть спокойнее. – Надеюсь, после моего ухода они сумеют исправить то, что я натворил. Минуту назад РИН отключил гравитационный двигатель и начал стирать все записи. Мне нужно торопиться, пока тяготения еще достаточно, чтобы сделать необходимое. Он глубоко, прерывисто вздохнул. – Что-то во мне сломалось. Мария это видела. Я страшно устал. Слишком долго боролся. Не будите меня снова. Пусть сломанная, ветвящаяся линия Акихиро Сато прервется на мне. Простите. Если я навредил кому-нибудь, прошу прощения. Во время этой исповеди его руки завязывали петлю на тросе. Глядя на это, Хиро спохватился, что говорит: «Не надо, не делай этого», – хотя уже видел неизбежный итог этой записки самоубийцы. Тут камера показала стеклянный купол рулевой рубки, вращение звезд замедлялось. Хиро вернулся с отверткой и ботинком. – Нужно сохранить это на внешней флешке. Иначе РИН может все стереть. Все, конец связи. Экран потемнел. Аудиозапись еще какое-то время продолжалась – далекий крик в коридоре, ведущем от рубки. Хиро некоторое время неподвижно сидел на кровати. Потом снова просмотрел запись. Вынул флешку из планшета и прошел к желобу для мусора, ведущему прямо в рециклер. Бросил флешку в желоб, послушал, как она все быстрее и быстрее стукается о стенки: ближе к краю корабля, где расположен рециклер, тяготение возрастало. Хиро недолго постоял под душем, потом лег и стал смотреть в потолок. Записка самоубийцы только введет их в заблуждение. Он никого не убивал. Он знал, что не убивал. Жизнь дешева Джоанна решила поработать ночью над последовательностью убийств, но с испугом поняла, что в дверях медотсека стоит капитан и смотрит на нее. – Чем могу быть полезна, капитан? – спросила Джоанна, знаком приглашая Катрину внутрь. – Хотела узнать, разобралась ли ты с последовательностью событий, – сказала Катрина. – Когда разберусь, вы узнаете первая. Катрина подошла к кровати своего предыдущего клона. – По-моему, я приказала избавиться от этого. – В интересах пациентки я решила не выполнять приказ, – ответила Джоанна, выпрямляясь и подъезжая в кресле к капитану. – Это мятеж. Голос Катрины звучал холодно. – Я вправе это сделать. Вы выразили заинтересованность в смерти моего пациента, а я считаю, что она должна прожить дольше. – В рециклировании сырья на благо экипажа, – поправила Катрина. Она села на стул у кровати, как будто собиралась нести вахту. И не сводила взгляда со своего избитого лица. Джоанна положила планшет и взяла блокнот – не слишком быстро. Катрина не пыталась притронуться к телу – пока не пыталась. Когда Джоанна приблизилась, капитан раздраженно посмотрела на нее. – Бумага? – спросила она. – Принимая во внимание судьбу всех наших компьютерных записей, я решила, что бумага надежнее, – ответила Джоанна. – Одновременно я веду аудиозапись, но пока ничего не вношу в компьютер. Вольфганг контролирует остальной корабль? – Насколько это возможно. – Вы в порядке, капитан? – спросила Джоанна. – В полном, – ответила Катрина. – Спали? – Нет. – Капитан, вам необходимо выспаться. Новое тело нуждается в длительном отдыхе и обильной еде. Еды пока нет, но вы должны хоть немного отдохнуть, – сказала Джоанна. – Ты не отдыхаешь. Джоанна пожала плечами. Она не собиралась признаваться, что у нее есть срочные дела, а у Катрины нет. – Долго ли мы позволим ей лежать в коме, пока не избавимся от этого? Джоанна заметила, что Катрина изменила местоимения, но не стала комментировать это. – Была слишком большая неразбериха, чтобы принимать такого рода решения. Но, думаю, она пробудет здесь еще не меньше недели. Вы не должны беспокоить ее, пока она приходит в себя, – добавила она. – А что ты сделаешь, чтобы не пускать меня? – спросила Катрина. Она говорила без вызова, с интересом. – Надеюсь, вы будете уважать мою власть в медицинском отсеке. Помимо этого, думаю, мне придется запирать дверь. И еще поговорить с Вольфгангом. Она ожидала, что Катрина рассмеется, но та только задумчиво кивнула. – Хороший план. Но я могу убить это прямо сейчас. – При мне? Катрина фыркнула. – Ради бога! Вот схвачу это и окажусь у рециклера, а ты даже кресло не успеешь развернуть. За плечами у Джоанны был опыт двухсот с лишним лет и нескольких жизней, но такие слова все еще задевали ее. И всегда будут, подумала она. Она расправила простыню под ремнями, удерживавшими клона на месте.