– Что могло убить всех нас? – спросил Хиро; слегка позеленев, он увернулся от клочка окровавленной кожи. – И что произошло со мной и с капитаном? Под «другими двумя» он подразумевал тех, чьи тела не парили в секции клонирования. Вольфганг, механик Поль Сёра и доктор Джоанна Глас – все были мертвы и плавали по помещению, мягко отлетая от баков и друг от друга. Из последнего ряда баков послышался кашель и тихий голос: – Что-то чрезвычайно насильственное, я бы сказала. – Добро пожаловать обратно, доктор. Вы в порядке? – спросила Мария, подтягиваясь к женщине. Новый клон Джоанны кивнул, ее тугие локоны блестели от синтамнио. Верхняя часть тела у нее была худой и сильной, как у всех новых клонов, а вот ноги маленькие и кривые. Она посмотрела вверх на тела и поджала губы. – Что случилось? – И, не дожидаясь ответа, ухватилась за опору и поднялась к потолку, где плавали тела. – Проверь Поля, – сказала Мария Хиро и последовала за Джоанной. Врач развернула собственный труп так, чтобы видеть его, и ее глаза округлились. Она негромко выбранилась. Мария подплыла к ней сзади и выбранилась куда громче. Горло у Джоанны было перерезано, от шеи тянулись огромные кровавые полосы-сгустки. Если судить по преклонному возрасту врача, начало полета осталось далеко в прошлом. Мария помнила ее тридцатилетней, с гладкой смуглой кожей и черными волосами. Сейчас вокруг глаз и в углах рта залегла целая сеть морщин, а в туго заплетенных косах пробивалась седина. Мария посмотрела на другие тела; с ее точки обзора сразу стало видно, что все они тоже в годах. – А я и не заметила, – сказала она, задохнувшись. – Я… видела только свежую и запекшуюся кровь. Мы провели на этом корабле несколько десятилетий. Вы что-нибудь помните? – Нет, – глухо и мрачно ответила Джоанна. – Надо сказать капитану. * * * – Никому ничего не трогать! Вся эта комната – место преступления! – крикнул им снизу Вольфганг. – Прочь от тела! – Вольфганг, место преступления – если это место преступления – уже загрязнено примерно двумястами сорока галлонами синтамнио, – сказал Хиро от бака с Полем. – Что ты думаешь здесь обнаружить? – Что значит «если это место преступления»? – спросила Мария. – Ты думаешь, что гравитационный двигатель выключился и перестал вращать корабль, и ножи сами полетели в нас? Кстати о ноже… один из них плавал под потолком. Мария оттолкнулась, подплыла к нему и схватила раньше, чем его втянуло в воздухозаборник, который уже был забит телесными жидкостями, о которых ей не хотелось думать. Врач послушалась и отплыла от своего прежнего тела, чтобы присоединиться к Вольфгангу и капитану. – Это убийство, – сказала она. – Но Хиро прав, Вольфганг: судебно-медицинские исследования в условиях нулевого тяготения неспроста так и не стали настоящей наукой. Пока мы говорим, все улики засасывает в воздушные фильтры. Все перепачканы кровью всех. И теперь у нас шестеро новых людей и сотни галлонов синтамнио, плавающих вокруг и загрязняющих все, что осталось. Вольфганг стиснул зубы и сердито посмотрел на нее. Его высокое худощавое тело блестело от синеватой амниожидкости. У него, потомка нескольких поколений жителей Луны, были естественно бледная кожа (на нее никогда не падал свет солнца) и удлиненные кости. Он открыл рот, чтобы возразить врачу, но Хиро перебил его: – Пятеро, – сказал он, закашлялся и выхаркнул еще немного амниожидкости; Мария еле увернулась от нее. Хиро виновато поморщился. – Пятеро новых людей. Поль еще внутри. Он указал на механика, который с закрытыми глазами по-прежнему лежал в баке. Мария вспомнила, что, когда еще лежала в своем баке, глаза у Поля были открыты. Но сейчас Поль плавал с закрытыми глазами, прикрывая руками гениталии. Он походил на ребенка, играющего в прятки и которого «Оно», чем бы оно ни было, собиралось сожрать. Он тоже был бледен; при крепком от природы сложении мышцы Поля были хуже развиты, чем у того человека, которого помнила Мария. – Вытащите его, – велела Катрина, и Вольфганг, повинуясь приказу, отправился к другому терминалу и нажал на кнопку, чтобы открыть бак. Хиро просунул руку внутрь, схватил Поля за запястье и по пояс вытащил из жидкости. – Хорошо, только пятеро из нас выбрались, – сказала Мария, подплывая. – Это сокращает синтамнио на шестьдесят галлонов. От чего не легче. Вокруг по-прежнему плавает много дерьма. Вряд ли вы сумеете найти улики где-то, кроме самих тел. – Она протянула Вольфгангу нож, сжимая ручку большим и указательным пальцами. – И, возможно, на орудии убийства. Вольфганг осмотрелся, и Мария поняла, что он ищет, чем бы взять нож. – Я уже оставила на нем отпечатки пальцев, Вольфганг. Он плавал среди крови и трупов. Мы можем установить только, что, вероятно, именно им нас всех и убили. – Нужно, чтобы снова заработал РИН, – сказала Катрина. – Включите гравитационный двигатель. Найдите два других тела. Проверьте груз. Тогда мы будем точно знать, каково положение дел. Хиро ловко шлепнул Поля по спине, тот согнулся пополам, и его вырвало. Он всхлипнул. Вольфганг неодобрительно наблюдал, как Поль оттолкнулся от стены, явно не сознавая, что его окружает. – Когда снова заработает РИН, он установит связь с Землей, – сказала Катрина. – Мои речевые функции недоступны, – повторил компьютер. Капитан скрипнула зубами. – Будет нелегко, капитан, – сказала Джоанна. – Судя по телам, все эти люди прожили много лет, а значит, мы провели в космосе гораздо больше времени, чем показывают наши карты мозга. Катрина закрыла глаза и потерла лоб. Она помолчала, потом открыла глаза и начала что-то печатать на клавиатуре терминала. – Заставьте Поля двигаться, он нам нужен. Хиро беспомощно уставился на Поля. Тот, продолжая всхлипывать, свернулся тугим маленьким клубком и плавал по комнате, по-прежнему пытаясь прикрыть гениталии. Шар рвоты – не синтамнио, исторгнутая из тел, а настоящее содержимое желудка – поплыл к клапану вентиляции и был всосан в фильтр. Мария знала, что, выполнив все первоочередные приказы капитана, ей все равно придется менять воздушные фильтры и, вероятно, ползать по всем вентиляционным шахтам корабля, вычищая из них все телесные жидкости, пока те не стали биологически опасными. Должность техника/помощника механика внезапно перестала казаться ей такой уж блестящей. – Думаю, Поль лучше себя почувствует, когда оденется, – сказала Катрина, с жалостью глядя на него. – Да, одежда – это хорошо, – сказал Хиро. Все они были голые, и у всех кожа от холода покрылась пупырышками. – Может, горячий душ? – Мне будут нужны костыли или кресло, – сказала Джоанна. – Если мы хотим включить гравитационный двигатель. – Прекратите! – сказала Катрина. – Убийца, возможно, все еще на корабле, а вы говорите про одежду и душ? Вольфганг отмахнулся от ее забот. – Нет, убийца явно сам погиб в схватке. Нас на корабле только шесть человек. – Ты не можешь этого знать, – сказала де ла Круз. – Что произошло за последние несколько десятилетий? Нужно соблюдать осторожность. Никто никуда не ходит в одиночку. Только по двое. Мария и Хиро, принесите врачу костыли из медицинского отсека. Они ей понадобятся, когда заработает гравитационный двигатель. – Я могу снять протезы с тела, – сказала Джоанна, показывая. – Ему они все равно больше не понадобятся. – Это улики, – возразил Вольфганг, останавливая свой дрейфующий труп, чтобы изучить колотые раны. Он сосредоточился на пузырях крови, так и не оторвавшихся от его груди. – Капитан? – Хорошо, наденьте комбинезоны, принесите врачу кресло или что-нибудь такое и займитесь гравитационным двигателем, – сказала Катрина. – Остальные – за работу. Вольфганг, мы с тобой привяжем трупы один к другому. Не нужно, чтобы они получали новые повреждения, когда возникнет тяготение. Выходя, Мария остановилась у своего тела, которое по-настоящему еще не рассматривала. Слишком страшно было смотреть в собственное мертвое лицо. Тело было привязано к сиденью одного из терминалов и легко натягивало трос, пытаясь уплыть. Сзади от шеи, оттуда, куда ее, очевидно, ударили, оторвался большой кровавый пузырь. Губы у нее были белые, а кожа – болезненно зеленоватая. Теперь она знала, откуда рвота. – Похоже, именно я нажала на кнопку воскрешения, – сказала она Хиро, показывая на свое тело. – И правильно сделала, – ответил Хиро. Он посмотрел на капитана. Та о чем-то разговаривала с Вольфгангом. – Но не думаю, что тебя скоро наградят медалью. Похоже, она не в духе. Кнопка воспроизведения была отказобезопасной. Если все клоны на корабле в одночасье умирали – статистически совершенно невероятное событие, – ИИ корабля мог разбудить следующих клонов. Если бы корабль не смог это сделать, – что статистически еще менее вероятно, – то эту задачу мог решить физический рычаг в секции клонирования, конечно, при условии, что в ком-то осталось достаточно жизни, чтобы за него потянуть. Как все остальные тела, тело Марии свидетельствовало о солидном возрасте. Живот одряб, руки, плавающие над терминалом, были худыми, в пятнах. Когда они улетали, ее физический возраст равнялся 39 годам. – Я ведь отдала приказ, – сказала Катрина. – И, доктор Гласс, похоже, успокаивать нашего механика тоже выпало вам. Сделайте это побыстрее, иначе ему понадобится новое тело, когда я с ним разберусь. Хиро и Мария ретировались раньше, чем капитан успела подробно рассказать, что собирается с ними сделать. Хотя, подумала Мария, трудно будет превзойти то, что они, по-видимому, только что испытали. * * * Мария помнила корабль более ярким и блестящим: металлическим, гладким, с поручнями и скобами вдоль стен на случай низкого тяготения, с тонкими металлическими решетками, через которые виднелась нижняя палуба, – склады и вентиляционная система. Теперь все это потускнело – еще одно свидетельство того, что десятилетия полета в космосе изменили и корабль, не только экипаж. Стало темнее, некоторые лампы не горели; светились желтые аварийные огни. Кто-то, вероятно, капитан, объявил тревогу. Несколько раз Мария умирала в контролируемой обстановке. Она была прикована к постели болезнью, старостью или (в одном случае) ранением. Услужливые техники создавали последнюю карту ее мозга, и Марию подвергали эвтаназии после того, как она подписывала добровольное согласие. Врач разрешал эвтаназию, от тела аккуратно избавлялись, и она пробуждалась молодой, не чувствуя никакой боли, но сохранив воспоминания обо всех своих предыдущих жизнях. Иногда получалось не так гладко, но все равно гораздо лучше, чем сейчас. То, что ее тело по-прежнему плавает среди крови и рвоты, оскорбляло ее до глубины души – она и не подозревала, что способна так реагировать. Когда ждешь, тело теряет всякую ценность, всякую эмоциональную значимость. Важно только будущее тело. Предыдущему нечего было здесь делать, неподвижно смотреть ей в лицо мертвыми глазами. Мария вздрогнула. – Когда двигатели заработают, станет теплей, – любезно сказал Хиро, неверно поняв причину ее дрожи. Они дошли до перекрестка и повернули налево. – Десятилетия, Хиро. Мы провели здесь десятилетия. Что случилось с нашими картами мозга? – Что последнее ты помнишь? – спросил он. – Прием с коктейлями на станции «Луна», пока последние пассажиры поступали в крио. Мы поднялись на борт. Нам дали несколько часов на обустройство. Потом у нас был ознакомительный обход корабля, который окончился в секции клонирования; там сняли последние карты мозга. – Я помню то же самое, – сказал он.