— Похаживал один хахаль. Жениться вроде бы собирался. — Как его фамилия? — Не знаю. — Видели его? — Видел однажды. — Разговаривали? — О чем с ним, плешивым, говорить? — А палец чем лорезали? — Да так, нечаянно. Банку открывал… — У вашей матери были драгоценности? — Да, были. — Где она их хранила? — В серванте, в шкатулке. — На шкатулке обнаружены следы — отпечатки пальцев. Не вы их оставили? — Не убивал я мать. — Ас какой целью к ней заходили? — Попросить деньжат. — Своих не хватает? — Иногда не хватает. — Знаете, где мать хранила деньги? — Знаю, в коробочке. — Помолчав, добавил: — И в сберкассе. — А-где коробочка сейчас? — Не знаю. Да не убивал я. Не убивал, слышите! Мать же она мне!..» Алексей Павлович откинулся на спинку кресла. Не спеша закурил, морщась от дыма, которым за вечер весь прокоптился. Задумчиво сказал: — Его тоже понять можно. Мало того, что мать потерял. Худо ли, бедно ли, а красненькие она ему подбрасывала. Да и приютить в непогоду могла. А теперь нет родного человека… — Больше того, легла тень тяжкого подозрения, — вставил Осокин. — Вот именно. Ну, а ты, Николай Иванович, что обо всем этом думаешь? Осокин пожал плечами: — Боюсь, Алексей Павлович, пока ответить что-нибудь определенное. — Где он? — Никифоров? — Кто же еще? — В соседнем кабинете. — Ну, что ж, утро вечера мудренее, когда рассветет, будет виднее. А сейчас ho домам. Утром, как и условились, собрались у места происшествия. Распределили между собой дома и сразу же принялись за работу. На первом этаже дверь открыл мужчина лет сорока, жилистый, с мелкой сетью морщин на скуластом смуглом лице. Майору показалось, что он где-то видел этого человека. Но не стал насиловать память, коротко бросил: — Милиция! Здравствуйте. — Здравствуйте, товарищ Миронов, — улыбнувшись, приветствовал его мужчина. — Вот видите, мне тоже показалось, что где-то я с вами встречался. Но где? — Помните, товарищ, извините, не знаю, в каком звании вы теперь пребываете? — Майор. — А меня зовут Кирилл Тихонович Маслов. Лет пять тому назад у кинотеатра на перекрестке, товарищ майор, вы остановили грузовую машину, которой я управлял, и потребовали отвезти в милицию задержанных за драку. — Такой случай был. Однако же у вас и память! — А вчера вечером увидел вас у нашего подъезда и сразу же узнал. На «газике» вы подъехали целой бригадой. Слышал, в нашем тишайшем доме убийство? — Да, Кирилл Тихонович. По этой причине и беспокоим людей. — Понимаю. — Что вы можете сказать о пенсионерке Никифоровой с пятого этажа? — Мы с женой касательства к ней не имели. Живем здесь недавно. По обмену переехали. Советую вам, товарищ майор, поговорить с женщинами с четвертого этажа, кажется, одна проживает в семнадцатой, а вторая в девятнадцатой квартире. Они целыми днями просиживают у парадной. Может, что и заметили. В соседней квартире жила девушка, студентка, с матерью. — О Никифоровой? Нет, ничего не знаю. — На ее розовое лицо легла тень отчужденности. — Мама работает в двух местах, уходит рано, приходит поздно. Я же приезжаю только ночевать. Все время провожу в институте… Девушка отступила назад, решительно взялась за дверную ручку. Миронов резко повернулся и нажал кнопку звонка в соседнюю квартиру. Долго никто не открывал. Потом показался мужчина с заспанным лицом. При виде майора глаза его испуганно округлились. — Извините, я приезжий, — пробормотал тот. — Откуда? — Из Нальчика. — В гостях? — Да, в гостях… Нет, в командировке. — Когда приехали? — Вчера. — Кто может подтвердить? — Как кто? Ах да… хозяева, но их пока нет. Следующая квартира оказалась запертой. Еще квартира, за ней другая, один этаж за другим. Десятки вопросов и столько же ответов. И в каждом — крупица, дополняющая данные о личности Никифоровой. Четвертый этаж, семнадцатая квартира. — Майор Миронов, из угрозыска. — Прошу, входите, моя фамилия Пучкова Зоя Федоровна. Раньше я в школе учительствовала, приходилось заниматься с трудными подростками, тоже захаживали ко мне из угрозыска. Сейчас вот на пенсии. Сижу дома, нигде не бываю, а видно, опять понадобилась. Проходите, майор, я вас чашечкой кофе угощу. — Спасибо, не откажусь. — Садитесь, пожалуйста, к столу, а я сейчас, мигом… — У вас, Зоя Федоровна, хорошая, светлая квартира. Чисто, уютно. Но вот рассказывают, что вы предпочитаете больше на улице находиться. — Кто же это такое обо мне рассказывал? — Земля слухом полнится. Да в этом ведь нет нйче-го дурного. Каждый волен по-своему распоряжаться своим личным временем, лишь бы его занятия не противоречили нормам поведения.