– Вы уронили. – И губы Фильярга коснулись груди, слизывая крошку. Юля прерывисто вздохнула, выругалась и заставила себя успокоиться. Если так дело пойдет и дальше, она не просто пару крошек уронит, а все блюдо на себя вывернет трясущимися руками. Десерт встретила как родного. Нервы были в той стадии напряжения, что еще немного и она опрокинет чашку с чем-то сладким и взбитым на головы обоих. Никогда Юля не думала, что кожа на запястье может быть столь чувствительной и одно лишь прикосновение будет выводить ее из душевного равновесия. И ведь не скромная девушка, но темнота, заинтересованность братьев, риск прогулки по подвалам и азарт игры кого угодно раззадорят. – Вы прекрасно держались, Юля, – проговорил Харт, когда окружающая темнота начала медленно, точно нехотя, сереть. И стало видно, что висят они в воздухе, одним краем касаясь бежевого камня вертикальной шахты, вторым – зависнув над пропастью. Никаких заграждений за спиной не было – только широкий бортик дивана. Стройные колонны удерживали над головой крышу беседки. А вдоль стен шахты на разной высоте замерли такие же столики. Они действительно оказались выше всех, лишь еще один столик застыл на одном уровне – его величества. Пиратов они все же сделали. Глава 20 Фильярг рассеянно прошелся по комнате, остановился напротив темного окна, изучил собственное отражение, поправил ворот рубашки. Задумался – закатать рукава, чтобы вид был более неформальный? Потянулся проверить и почти сразу одернул – ведет себя как пацан на первом свидании. Он собирается учить, а не соблазнять. Фильярг растер лицо, собираясь с мыслями. Кажется, их шалость за ужином обошлась им дорого. Он и сам не заметил, как увлекся. Темнота, близость женского тела, подрагивающие пальцы в ладони, нежная кожа запястья и сбивающееся на еле слышный вздох дыхание, когда он касался ее губами. Девочка, несмотря на внешнюю суровость, оказалась нежной и страстной. Настолько сладкой, что внутренний огонь ревел, требуя прижать, зацеловать, а потом сделать своей. А как было жарко, когда он облизал, невзирая на протест, испачканные пальчики… Что говорить о нем, если даже Третьего проняло. И куда делась вечная невозмутимость старшего брата? Фильяргу только и оставалось, что мысленно проклинать внезапно увлекшегося Харта и собственную несдержанность. Мог ведь предположить, что открытая провокация не оставит Третьего равнодушным. И на что тот рассчитывал? Старшинство здесь не работает – в любви каждый сам за себя. Ассару он брату не уступит… Вспомнил их глупый спор, помрачнел, мысленно перебрал своих людей, остановился на трех подходящих. Вот ими завтра он и усилит команду, которая ведет ассару. Его высочество криво усмехнулся – зацепила его чужачка, и сильно, а ведь он не хотел торопиться. Умом осознавал – положение ассары неустойчиво. Отец до сих пор не подписал указ, тянул, собирая информацию. Фильярг его понимал – сам был против иномирянки, но проволочка злила. Еще и академия впереди. И надо было дождаться первых результатов, первых пройденных Альгаром тестов. Трезвый расчет требовал не предпринимать ничего, пока не станет ясно, что они останутся в живых. «Ты же понимаешь, – рассуждал сам с собой принц, – в случае гибели Шестого ассара вряд ли выживет. Слишком сильна эмоциональная привязка. А даже если выживет, то останется со сломанной психикой». Фильярг все прекрасно понимал, но сегодняшний ужин издевательски продемонстрировал, как летят в огонь все установки, когда рядом Юля. Стук в дверь прервал размышления. Фильярг приказал себе выкинуть из головы лишнее и сосредоточиться на предстоящем уроке. Вот что действительно важно – научить девчонку блокировке, пока она не натворила серьезных дел, поддавшись детским эмоциям Альгара. Он открыл дверь, нервно сглотнул и едва сдержался, чтобы не захлопнуть ее. Он уже и забыл, какими соблазнительными могут быть иномирные наряды. Фильярг прошелся жадным взглядом по узким штанам из мягкой материи, расстегнутой курточке, обласкал грудь, обтянутую маечкой. Наряд был ярким, прямо-таки кричащим. И реакцию вызывал соответствующую, точно ассара специально его провоцировала… Мужчина нахмурился. Знала ли девчонка, от чего именно ее сейчас отделяет его выдержка? Вряд ли. И сделал себе мысленную пометку выкинуть из комнаты ассары неподходящую одежду. Его высочество шагнул ближе, нависая над ней, поймал взгляд удивленно расширившихся глаз, с удовлетворением отмечая, что страха в них больше нет. Он склонился, с удовольствием вдохнул запах и спросил: – Госпожа ассара пришла развлечься? Фильярг едва удержался, чтобы не погладить ее по мигом вспыхнувшей румянцем щеке. – Нет, учиться, – мотнула головой упрямица, еще и губу закусила. Вот только участившееся дыхание и расширившиеся зрачки выдавали ее с головой. – Тогда застегнись, – приказал он жестко, сам отправляясь в ванную – успокаивать нервы. «И что это было?» – спросила Юля у мужской спины. Про себя, не решившись вслух озвучить недоумение. Покачала головой. И чем не угодил обычный спортивный костюм? Сам же сказал – удобная одежда. Она и оделась удобно: длинные штаны, кофта, маечка, спортивный лифчик. Оглядела себя, проверяя, штаны были на месте. И с чего это Филя так перекосило, что аж желваки под кожей заходили? Непонятно. Кофту девушка застегнула. Прошла в гостиную, устроилась в кресле. Огляделась. Местные аристократы предпочитали украшать помещения светом. Юля насчитала семь разных подсветок. Удачно подобранные, они увеличивали объем комнаты. Ну и светилось здесь все: диваны, картины, пол, вазы на полу. На стенах и потолке световые узоры рисовали переливающиеся картины. Красота. – Нравится? – поинтересовался Фильярг, входя в комнату. – Необычно, – согласилась Юля. – Если хотите, приглашу к вам мастера-осветителя. Сможете ему заказать интерьер по своему выбору. Комнату-гирлянду Юля хотела, и ей пообещали прислать мастера завтра к обеду. – А теперь ложитесь. – И высочество указал на свободное пространство перед панорамным окном. Юля нервно сглотнула, в памяти всплыл ужин, ощущение чужих губ на своей коже. Ложиться не хотелось, но собственная зависимость от эмоций ребенка пугала больше, чем влечение к мужчине, и Юля подчинилась. Легла, вытянулась на теплом полу. Она не знала, как именно отапливался дворец, но полы в комнатах были теплыми, а вот коридоры встречали стылым холодом. Потому так популярны были жилеты среди знати. – Теперь прикройте глаза и расслабьтесь, – скомандовал Фильярг. Юля скосила глаза, принц улегся рядом – на расстоянии вытянутой руки. Сам он был одет в просторные штаны и широкую рубашку и вид имел домашний – с закатанными рукавами, расстегнутым воротом. – Вы точно сюда заниматься пришли? – вскинул брови этот невозможный мужчина, поворачивая голову и встречая ее изучающий взгляд. Юля вспыхнула, отругала себя за несдержанность и торопливо отвернулась, прикрыла глаза. Рядом удовлетворенно хмыкнули, и в комнате повисла тишина. – Я попрошу вас максимально сосредоточиться. – Голос Фильярга звучал усыпляюще ровно, и Юле пришлось приложить усилия, чтобы удержать внимание и не сползти в сон. – Представьте Альгара. Вспомните как можно больше деталей. С этого и начните. Как движется, как смотрит, как улыбается. Представьте его рядом с вами. Вот он лежит, вы слышите его дыхание. Ощущаете его запах. Видите, как ровно поднимается и опускается грудь. Совенок спит. Юля едва не потеряла концентрацию, услышав это прозвище из уст Четвертого, но оно, как ни странно, помогло. Она настолько четко представила детя, лежащего между ней и мужчиной, что могла протянуть руку и… – Все верно. Попробуйте его коснуться. Предложение отдавало шизофренией. Что там говорить – именно ею оно и было. Как можно почувствовать созданное воображением? – Плохо, Юля. Вы настолько мне не доверяете? Девушка нервно сглотнула – голос Фильярга раздался совсем рядом. Она резко распахнула глаза и вжалась в пол – мужчина завис над ней на вытянутых руках. Между ними оставалось не меньше полуметра пространства, но Юле показалось, что идущее от мужского тела тепло плавит кожу. И захотелось прогнуться, прижаться… Она прикусила губу, отводя взгляд и задерживая дыхание, чтобы успокоить суматошно забившееся сердце. Фильярг прерывисто вздохнул, выпустил воздух сквозь сжатые зубы, откатился и снова исчез из гостиной. Хлопнула дверь, послышался шум льющейся воды. Юля хихикнула – кажется, кто-то переоценил свои преподавательские способности и теперь вынужден изображать Ихтиандра. Ладно, смысл она уловила, надо попробовать дальше самой. Девушка села, скрестила ноги, принимая удобную позу. Это пусть Фильярг лежа расслабляется, ей удобно заниматься сидя. Прикрыла глаза. Восстановила образ Совенка. Представила, как он сидит напротив, смотрит своими желто-карими глазенками. Вспомнила, как первый раз он появился у нее на кухне. Мокрые волосенки. Худенькие плечи. Застывшая тревога во взгляде. Такой близкий, такой родной. В глазах защипало. И захотелось обнять малыша, прижать к себе. Она протянула руку, взъерошила ежик жестких и мокрых волос. Испуганно охнула. – Отлично, Юля, – очень тихо проговорил Фильярг за ее спиной, – у вас получилось. Получилось что? Вызвать собственную шизофрению? Сердце забилось в бешеном ритме. Юля выдохнула, успокаиваясь. В конце концов, это лишь выверты психики, и ничего больше. Открыла глаза – комната была пустой. – И чего испугалась? – На плечи легли теплые ладони, погладили. – Продолжай. Легко сказать, раздраженно подумала девушка. Она слышала пару историй о таком раздвоении сознания – тульпе, когда людям требовалось серьезное лечение, чтобы избавиться от воображаемого друга. А ведь там реализм тоже доходил до тактильных ощущений… – Верни образ, – ладони сжали плечи, приказывая, и Юля повиновалась, решив идти до конца, – а теперь открой дверь, попроси Совенка за нее удалиться. Юля охнула, прикусила губу, замотала головой. Закрыть даже воображаемого детя в комнате было немыслимо. – Юля, – в голосе Фильярга слышалось усталое раздражение, – вспомни о том, что случилось сегодня. Представь, что вы отправились в город вдвоем, с несовершеннолетним, на встречу с головорезами. И это только начало… На что толкнет тебя связь с Альгаром, даже мне представить сложно. Юля всхлипнула, признавая правоту Фильярга. Стерла текущие по щекам слезы, воссоздала образа Совенка, и воображение тут же нарисовало умоляющий взгляд желто-карих глаз. Внутренности обожгло от боли. – Будь сильной. Ради него, ради себя самой, – проникновенно попросил Фильярг. Юля крепко зажмурилась, мысленно дорисовала дверь за спиной детя, медленно открыла ее, поместила туда Совенка. Щелкнул замок, и внутри мгновенно поселилась тянущая душу пустота. Юля, уже не сдерживаясь, закрыла лицо ладонями, и горячие слезы хлынули сквозь пальцы. – Тише, тише, маленькая моя. – Фильярг посадил ее к себе на колени, обнял, укачивая, как ребенка. – Тебе сейчас больно, непривычно одиноко, но, обещаю, это пройдет. Ты привыкнешь оставаться одной. Запомни, Юля, не меньше часа в день, иначе, клянусь, стану дарить куклы… Девушка не сдержалась, фыркнула, представив Фильярга с куклой в руках. – …но сегодня хватит и пятнадцати минут. Видишь, – обрадовался он, – ты уже улыбаешься. Не все так страшно, правда? – И протянул ей носовой платок. Юля взяла, вытерла слезы. Все действительно оказалось не так уж страшно. Она потихоньку начала ощущать себя прежней взрослой тетей. Тяга к подвигам испарилась, вместо нее пришло смущение – расселась на мужских коленях, еще и обнимать себя позволила. – Спасибо вам, – поблагодарила она, отстраняясь. Фильярг понял. Помог подняться, придерживая за плечи, словно не в силах отпустить, легко коснулся губами лба. – Вам спасибо, ассара, – снова перешел он на официальный тон, – и простите, что заставил плакать. Обещаю, это в последний раз. – Не извиняйтесь, – качнула она головой, – я все понимаю. Блокировка нужна, вы правы. И если я не справлюсь, – если у нее не хватит духа закрываться от Совенка по часу в день, – я сама попрошу вас купить мне куклу. – Договорились, – рассмеялся Фильярг, крепко прижал ее к себе и тут же отстранился. – Идемте, я вас провожу, – предложил он и, не дожидаясь согласия, уверенно взял за руку. Вернувшись, Юля первым делом наведалась к Совенку в спальню. Воображение рисовало жуткие картины собственного предательства – именно так ею ощущалась блокировка, но реальность оказалась мирно сопящей. Деть не проснулся, спокойно пережив все манипуляции, и Юля окончательно успокоилась. Легонько поцеловала Аля в лоб, поправила одеяло и спустилась в гостиную. Постояла у панорамного окна, бездумно глядя на светящийся внизу огнями город, на лунную дорожку, пересекающую гладь озера. Она восстановила связь, выпустив воображаемого Совенка из комнаты. Душу наполнило привычное тепло, и уже казалось немыслимым снова лишиться этой наполненности. И как она справится? Юля покачала головой. Отражение ответило тем же. Внутри горечью шевельнулось одиночество. Тянущей болью отозвалась тоска по дому. И захотелось вернуться. Врубить телевизор. Вслушаться в бредовое ток-шоу. Отключить пребывающие в стрессе из-за чужой речи мозги. Поболтать с подругами ни о чем. Поржать над вечно попадающей в переделки Надькой. Выслушать давно ненужные наставления от мамы и пообещать не возвращаться поздно домой. Сожаление ядом вползало в душу… – Самка двуногого червяка! – взрывом ворвалась в мозг чужая речь. – Калкалос! – подпрыгнула Юля, ощущая, как печаль исчезает, точно тьма при вспышке светошумовой гранаты. – Ждала кого-то еще? – ревниво осведомились в голове.