Что же делать? Спрятать револьвер? А вдруг у нее есть еще оружие? Она обнаружит, что револьвер исчез, поймет, что Платонов его нашел, и… Оставить все как есть? И молить бога, чтобы до следующей субботы все кончилось. Тогда он сможет выйти отсюда, вернуться на работу и сообщить кому следует о Кире. Сообщить о Кире? О женщине, которая согласилась помочь ему, поверила ему, пустила его в свой дом, кормит его обедами и добросовестно выполняет его поручения? Что же делать? Кира может вернуться в любую секунду, и решение нужно принимать как можно быстрее. 8 Кира сидела на скамейке, не обращая внимания на моросящий холодный дождь, и думала о том, как спасти свою жизнь. Два часа назад она получила задание убить мужчину и женщину, живущих в однокомнатной квартире на третьем этаже дома, где находится магазин «Дары океана». Убить Дмитрия Платонова и саму себя. Бывшая свекровь была отчасти права, Кира действительно очень рассчитывала на свою внешность и готова была добывать себе жизненные блага через постель. Сама по себе практика эта весьма распространена, но Кире почему-то казалось, что про нее так плохо никто никогда не подумает, никто не догадается, что она эксплуатирует свой экстерьер. Постоянные монологи свекрови убедили ее в том, что ее нехитрый замысел ни для кого секрета не составит. Это в немалой степени расстроило Киру, ибо она хорошо понимала, что способностями бог ее не наделил и добиться в жизни чего-нибудь приличного она самостоятельно вряд ли сумеет. Поступив назло мужу и ненавистной свекрови в институт, Кира совершенно случайно оказалась на соревнованиях по стрельбе. Институт должен был выставить команду, а одна девушка-спортсменка прямо перед соревнованиями бросила учебу и укатила в родной Тмутараканск. Тренер долго уговаривал Киру, уверяя, что делать ей ничего не придется. В команде обязательно должен быть основной состав и запасной, она поедет в запасном составе, один шанс на миллион, что окажутся задействованы все запасные и дело дойдет и до нее. Однако, приехав на соревнования, Кира пришла вместе со всеми на тренировку и заявила тренеру, что хочет попробовать пострелять. Ей дали пистолет, объяснили в двух словах, что к чему, как нужно целиться и на что нужно нажимать, а потом ахали и махали руками, не веря, что человек, впервые в жизни взявший в руки оружие, мог показать такой результат. Она оказалась не просто очень способной в этом виде спорта. Видно, этот дар был ей дан от природы. И, конечно, повезло с тренером. Он сразу увидел в стройной длинноногой красавице настойчивость, стремление довести до конца любое, пусть и самое незначительное, начатое дело, умение сосредоточиться и полностью отключиться от всего постороннего. Он понял, что кареглазая студентка второго курса создана для стрельбы, природой предназначена для нее. В ее характере было все, что необходимо хорошему стрелку. Тренер убедился в этом на первых же занятиях, когда отрабатывал со спортсменами стойку. Никаких выстрелов, никакой работы с оружием, только стойка. Приготовиться к стрельбе — отставить, приготовиться — отставить, и так десятки, сотни раз, до тех пор, пока стрелок не научится принимать стойку автоматически, пока каждая мышца, каждая клеточка его тела от ступни до лба не запомнит единственно правильное, подобранное тренером специально для этого человека положение, позволяющее выполнять прицельную стрельбу. Кира была одной из очень немногих, кто на таких тренировках не раздражался, не удивлялся и не спрашивал, зачем это нужно, не ныл, что ему скучно и скорей бы дали в руки пистолет. Она была способна видеть цель и не искать развлечений и праздников на пути к ней. Более того, тренер видел, что унылая, монотонная, однообразная и тяжелая ежедневная работа нравится кареглазой красавице Кире, ибо освящена для нее сияющим светом далекой цели: стать первой, стать лучшей. Но тренер видел и другое — она не была честолюбива. Кира никогда не заводила разговоров о титулах и наградах, о призах и званиях, более того, олимпийский чемпион Владимир Усков, к которому привел Киру ее первый, институтский, тренер, безошибочно определил, что молчит девушка не из скромности, а оттого, что ей это и в самом деле неинтересно. Интересовало ее только одно: что нужно сделать, чтобы стрелять еще лучше. Через два года Кира Левченко завоевала все мыслимые призы и медали. И тогда же в ее голову впервые пришла мысль о том, что этим тоже можно зарабатывать деньги. И очень большие. Такие большие, какие никакой красотой не заработаешь. Мысль, впервые появившись, тут же исчезла. Шел 1991 год, разговоры о мафии, наемных убийцах, бесконтрольно гуляющем по рукам оружии и прочих устрашающих вещах велись повсеместно, становились привычными и никого уже не удивляли. Мысль о том, чтобы зарабатывать вожделенные суммы, используя свой талант снайпера, посещала Киру все чаще. Чтобы не терять форму, она купила на рынке с рук у какого-то носатого чучела револьвер Стечкина и большой запас патронов к нему и систематически уезжала за город тренироваться. Разумеется, она ходила и к Ускову, так и не понявшему, почему Кира вдруг ушла из команды и перестала ездить на соревнования. В тире она поддерживала «скорость и кучность», но только в лесу могла проверить свои способности к выполнению всего того, что требуется от снайпера. Терпение. Выдержка. Неподвижность. Сосредоточенность. Несколько часов в одной и той же позе. И после мучительных часов ожидания — единственный верный выстрел. Работала она все эти годы в библиотеке «Раритет», известной всем московским библиофилам своими фондами старых, в том числе дореволюционных, книг. Библиотека занимала два этажа и подвал большого здания, где в былые времена размещались булочная, приемный пункт службы быта, ателье проката, юридическая консультация и мастерская по ремонту радиоаппаратуры. Консультация и ремонтная мастерская оставались живы и по сей день, а остальные помещения постепенно переходили в руки новых владельцев, открывавших на освободившихся площадях коммерческие магазины и офисы. Однажды, подбирая литературу в расположенных в подвале фондах, Кира услышала чьи-то голоса, да так близко и отчетливо, что невольно стала оглядываться в поисках незнакомцев, проникших в святая святых «Раритета», и только потом сообразила, что голоса доносятся с противоположной стороны здания. Там какая-то очередная новая фирма отделывала помещение под офис, и рабочие, вошедшие в трудовой раж, продолбили, видимо, стену насквозь. То, что довелось Кире услышать в тот раз, ее заинтересовало. Она поняла, что разговор шел между хозяином и его ближайшим помощником, и из их слов совершенно недвусмысленно следовало, что взятки, шантаж и прочие неблаговидные формы поведения являются для них делом обычным и повседневным, а лежащие в различных, в том числе и зарубежных, банках денежные суммы давно перевалили тот рубеж, который необходим даже очень капризному человеку для удовлетворения страсти к материальному комфорту и путешествиям. Неподвижно, боясь шелохнуться, чтобы не выдать своего присутствия, Кира внимательно дослушала беседу до конца. На другой день она снова спустилась в подвал, но дыру уже заделали, и ничего интересного она больше не услышала. Набравшись терпения, она дождалась, когда закончится ремонт и новый хозяин окончательно переедет в новый офис, и несколько недель присматривалась к нему, не зная, как завязать знакомство. Возможность зайти в заветное помещение представилась неожиданно. Привезли книги, которые библиотека отдавала на реставрацию. Водитель, как водится, беззаботно покуривал в кабине «уазика», с насмешкой поглядывая на Киру, которая вытаскивала из машины тяжеленные пачки книг. Машина с грузом перед дверьми офиса — вещь опасная, и потому совершенно естественно, что Геннадий Шлык тут же вышел на улицу, остановившись неподалеку и подозрительно поглядывая в сторону «уазика» в попытках рассмотреть, что или кто находится внутри. Он отвечал за безопасность Кабанова, поэтому в первые же дни обошел все находящиеся в здании учреждения и запомнил в лицо всех (к счастью, весьма немногочисленных) их сотрудников. Библиотекарша никаких подозрений у него не вызывала, потому он снизошел до того, чтобы предложить ей помощь. — Давай поднесу, — грубовато процедил он сквозь зубы, буквально вырывая из рук Киры тяжелые пачки. Водитель «уазика» презрительно скривился, очевидно, полагая, что Шлык взялся явно не за свое дело — тяжести таскать. Кира же благодарно улыбнулась неожиданному помощнику, придержала для него дверь и постаралась мимолетно, но весьма многозначительно коснуться грудью его плеча. Сигнал был принят, после водружения книг на положенное место последовало знакомство и приглашение поужинать. Ужин прошел в обстановке теплой и наэлектризованной невысказанными намеками и обещаниями. На другой день Кира зашла в контору Кабанова и сказала, что ей нужен Геннадий. Она очень рассчитывала попасться на глаза хозяину и познакомиться с ним. Но ей не повезло, Шлык вышел к ней сразу же, взял под ручку и решительно вывел на улицу, а только потом спросил, что, собственно говоря, случилось и зачем она явилась к нему на службу, ведь они договорились, что он сам зайдет к ней в библиотеку ближе к концу рабочего дня. Кира мило улыбалась и говорила, что ее посылают в библиотечный коллектор и она просто зашла предупредить, что если к шести часам не вернется, то пусть Геночка не думает, что она его «продинамила» и смоталась с работы, она обязательно вернется, если уж не к шести, то к половине седьмого — наверняка. Шлык смягчился, обязательность и предусмотрительность его новой знакомой ему понравились. Вечером они снова пошли ужинать в ресторан. Разумеется, Шлык был здорово разочарован, когда понял, что Кире нужен не он, а его шеф Кабанов, но виду не подал, дескать, не очень-то ему и хотелось. — Зачем тебе Виталий Николаевич? — допытывался он у Киры, но та только загадочно улыбалась. Шлык популярно объяснил ей, что Виталий Николаевич людей «с улицы» не принимает, и если Кира о чем-то хочет с ним переговорить, то должна прежде изложить свой вопрос ему, Геннадию. Может статься, Кабанов-то и не нужен окажется. — Хорошо, — решительно ответила Кира. — Я скажу тебе, а ты передай своему шефу. Я — чемпионка по стрельбе, мастер спорта. И очень хочу иметь много денег. Все, Геночка, больше я ничего тебе объяснять не стану. Ты умный, сам поймешь. — Да с чего ты взяла, что Виталий этим заинтересуется? — вытаращил глаза Шлык от неподдельного изумления. Он был уверен, что красивая девица будет проситься на работу секретарем-референтом или попросит оказать спонсорскую помощь какому-нибудь ее недотепе-приятелю. — Мы торгуем оборудованием для типографий, а не спортсменами-стрелками. — А ты передай, Геночка, — ласково сказала Кира. — И не рассказывай мне, что я обратилась не по адресу, не надо меня обманывать. Через два дня Шлык зашел в «Раритет» и разыскал Киру. — Здесь поговорим или до вечера потерпишь? — холодно спросил он. — Потерплю, — ласково улыбнулась Кира, чем в немалой степени озадачила Геннадия. Ему казалось, что внутри она вся кипит от нетерпения. В тот момент, оценив ее выдержку и самообладание, он впервые усомнился в том, что правильно понял эту женщину. Он, конечно, не смог удержаться, чтобы не потянуть время. Сказал ей, что Кабанов будет нуждаться в нем до позднего вечера, так что поговорить с Кирой по интересующему ее вопросу они смогут не раньше половины двенадцатого. — Хорошо, — спокойно ответила Кира, — я подожду. Где мы встретимся? Шлык назначил ей место встречи, злорадно думая о том, что ничего интересного она не дождется. Кабанов ее предложением не заинтересовался. — Я тебя предупреждал, что ничего не выйдет, — сказал он ей, когда они встретились поздно вечером. — Деловые люди такими глупостями не занимаются, тем более что тебя никто не знает и не может дать тебе рекомендации. Конечно, есть такие, кого твое предложение может заинтересовать, но не нас. И потом, для такой работы надо иметь соответствующую репутацию, а у тебя ее нет. Кто ты такая? Откуда взялась? Можно ли тебе доверять? Брось эту затею, девочка, она тебе не по зубам. Сиди тихонько в своей библиотеке и ищи приличного мужа, вот тебе мой совет. Я на зоне побывал, могу тебя заверить, ничего хорошего там нет. Ничего. Только плохое. — Мне, Геночка, твои советы не нужны, — холодно ответила Кира, медленно шагая рядом с ним по аллее и крепко держа его под руку. — Мне нужна помощь. Но если ты мне в ней отказываешь, то придется обходиться своими силами. Начиная с этой недели каждые выходные в Московской области будет труп. Выстрел с двадцати пяти метров в затылок из револьвера. И я гарантирую тебе, что, во-первых, я не промахиваюсь, а во-вторых, никто меня не найдет. Трупы будут появляться до тех пор, пока ты и твой хозяин не поймете, что со мной можно иметь дело. Шлык остановился и внимательно посмотрел на нее. — Ты — сумасшедшая? — с тихим ужасом спросил он. — Я — целеустремленная, — так же тихо ответила Кира. — И не думай, пожалуйста, что твои детские советы и уговоры заставят меня отказаться от своей цели. Не смотри, что я красивая баба, характер у меня твердый. И слово свое я держу. Она мягко высвободила свою руку, легонько поцеловала Шлыка в щеку и ушла за город поджидать свою первую жертву. Сейчас, сидя на мокрой скамейке под моросящим дождем, она вспоминала, как ехала в электричке, как шла по дороге, выбирая место и намечая время, когда можно будет дождаться одинокого путника и спокойно скрыться. Для себя она решила, что женщин и стариков трогать не будет, постарается выбирать молодых мужчин примерно одного и того же возраста. Пусть милиция думает, что их отстреливает сумасшедший маньяк. Тогда, в первый раз, ее беспокоило опасение, что она не сможет выстрелить в живую мишень, в человека. Ведь говорят же, что, когда дело доходит до выстрела в человека, многие ломаются, не каждому это оказывается под силу. Но тот первый выстрел дался ей на удивление легко. Просто надо сосредоточиться на цели и не думать о том, что это чья-то жизнь, что это живой человек, такой же, как она сама. Кира умела отвлекаться от всего несущественного и не думать о постороннем. И вот прошло шесть недель, всего шесть недель, и ее затея обернулась против нее же. После первого убийства она испытала совершенно новые, неведомые ранее чувства, когда смотрела по телевизору очередную милицейскую хронику. Они меня не найдут, радостно твердила она про себя, они никогда меня не найдут. После второго убийства она поехала на Житную и встала прямо перед широким крыльцом Министерства внутренних дел. Мимо нее проходили сотрудники министерства в форме и в гражданском, некоторые оглядывали красивую молодую женщину хорошо знакомым ей взглядом и шли дальше, а она стояла и в радостном возбуждении твердила про себя: «Вы ходите мимо меня, вы даже можете прикоснуться ко мне, и никто из вас не знает и не догадывается, что я — та, кого вы все ищете. Я — преступница. Я — убийца. Вы должны меня схватить и запереть в камеру, а вы ходите мимо меня, улыбаетесь и думаете о том, что хорошо бы со мной переспать». Ощущение пьянило ее и будоражило, оно было одним из самых сильных, которые Кире Левченко довелось испытать в жизни. Она и после третьего убийства пришла сюда, на Житную улицу. Ее тянуло к министерству как магнитом. Тогда-то она и увидела Дмитрия Платонова, садящегося в красивую дорогую машину. Собственно, из-за машины она и обратила на него внимание, запомнила лицо, потому что, пристально глядя на него, подумала: «Пройдет немного времени, и у меня будет такая же. Нет, моя будет лучше. Обязательно будет, потому что тебе никогда меня не поймать». А после четвертого убийства она увидела его в метро. Он стоял, держась рукой за верхний поручень и опираясь лбом на предплечье, словно дремал. Вид у него был усталый и измученный, и Кира с интересом принялась его разглядывать, пытаясь угадать, почему он едет в метро, а не на своей роскошной машине. Их глаза встретились, и в Кире вспыхнул азарт игрока… Она знала, что и как нужно делать, чтобы понравившийся ей мужчина захотел с ней познакомиться. Все вышло так, как она задумала. В то время, как ее ищет вся московская милиция, она сближается с сотрудником Министерства внутренних дел. Более того, она оказывает ему помощь, наслаждаясь каждой минутой, проведенной рядом с ним, потому что это минуты непереносимо острого чувства смертельного риска. Она уезжает за город, чтобы убить очередную жертву, и он, сыщик, провожает ее до двери и просит вернуться поскорее, потому что она ему нужна. Она возвращается домой, при каждом шаге чувствуя засунутый за пояс джинсов и скрытый свободным свитером револьвер, из которого два часа назад застрелила человека, и он, работник милиции, встречает ее у дверей, радуется ей и разогревает для нее еду. Никакой наркотик не дал бы ей такого наслаждения. А впереди — еще одно новое ощущение, если она решится переспать с ним. Это тоже может оказаться интересным… Платонов ей нравился, и она искренне хотела помочь ему, хотела, чтобы его неприятности кончились и он смог спокойно жить дома и ходить на работу. Кира не желала ему зла, наоборот, она была благодарна Диме за те дни и часы необыкновенного душевного подъема, который она испытала, играя с ним, ничего не подозревающим, в азартную и опасную игру. Она старалась как можно лучше и точнее выполнять все его поручения, остро ощущая, что он, подполковник из МВД, доверил ей свою жизнь. Ей, убийце-снайперу. Подумать только! Никакому фантасту такое и в голову не придет, думала она, улыбаясь про себя. А теперь шутка обернулась устрашающей правдой. Жизнь Димы и в самом деле оказалась в ее руках, потому что ей велено было его убить. Кира отчетливо понимала, что ввязалась в нешуточное дело. Те люди, в среду которых она так упорно прорывалась, не в игрушки играют. Не выполнить заказ нельзя, ее тут же найдут и примерно накажут. Но и выполнять его Кира не собиралась. Она никогда, ни при каких условиях не станет убивать Платонова. Потому что, сидя на скамейке на пустынном бульваре и слизывая с губ стекающие по лицу капли дождя, она вдруг поняла, что выбросила шесть человек из жизни легким движением пальца на спусковом крючке, как игроки, взяв в руки колоду карт, первым делом выбрасывают ненужные для игры шестерки. Сначала убирают эти шестерки, и только потом начинается собственно Игра. Оказывается, убить незнакомого человека, внушая себе, что это не более чем движущаяся мишень, совсем не то же самое, что убить человека, с которым ты прожила десять дней бок о бок в одной квартире. С которым ты разговаривала. Для которого готовила еду. Которому помогала и сопереживала. Человека, которому ты нравишься. И который тебе доверяет. Нет, это совсем не одно и то же. Поэтому единственное, что ей нужно сейчас, это придумать, как спасти Дмитрия и себя. И на все про все у нее времени — до вечера вторника. В крайнем случае — до утра среды. Глава 12 1 Старушки в этом подъезде оказались, как на подбор, словоохотливы. То ли дети и внуки их навещали редко, то ли характер у всех них был открытый, дружелюбный и любознательный, но, так или иначе, о своих соседях по подъезду они знали много и рассказывали о них охотно. Особенно долго пришлось просидеть у семидесятишестилетней Марии Федоровны Казаковой, живущей на первом этаже. — Ой, бедная девочка! — причитала старушка, взмахивая руками, но не забывая при этом подливать гостье чаю и подкладывать в розетки варенье. — Растет ведь без материнского пригляду. Отец-то у нее хороший, достойный, да только он на работе круглые сутки. А Верка — не мать, а ехидна. Что ни день — то пьяная. Как она девочку-то до сих пор не угробила — не пойму. Чудом разве что. — А что же она не лечится? — спросила Настя, с удовольствием слизывая с ложки сироп от абрикосового варенья. — Так не хочет, — вздохнула Мария Федоровна. — Может, им лучше развестись? — предположила Настя. — Да куда им! — безнадежно махнула рукой старушка. — Уж мы сколько раз ему говорили: забирай, мол, дочку да подавай в суд на жену, чтобы развели и родительских прав лишили. — А он что? — Ничего. Головой качает. Не могу, говорит, такому позору жену предавать. И дочку жалко. В школе-то сразу узнают, что у нее мать — алкоголичка, лишенная родительских прав. Знаете, дети ведь жестоки, затравят они ее. Да и учителя в нынешнее-то время не особо умные, не то что не защитят ее от других детей, а еще и сами добавят масла в огонь. Нет, он правильно делает, благородно. Сам себе жену выбирал — сам свой крест и неси, на других не перекладывай. — Да ведь ребенок же растет, — возразила Настя. — Девочке-то каково? Она же себе мать не выбирала, почему она должна страдать из-за ее пьянства?