За год до того, как она подала прошение об эмансипации. Ингерсолл отвел глаза и проронил: — Нам помог Джефф Уэйд. На мгновение Нина зажмурилась, прогоняя непрошеные воспоминания. Она надеялась, что больше никогда не услышит о докторе Джеффри Уэйде. — Я думала, он уже не работает в ОПА. Уэйд сильно напортачил — да так, что в результате погибла девушка, — и его перевели на службу в академию ФБР. Во всяком случае, этого добивались в суде родственники Чандры Браун. Чандра сообщила в полицию, что ее преследует мужчина. Копы передали сведения в ФБР, поскольку детали ее рассказа напомнили им о серии нераскрытых убийств, произошедших ранее в столице и соседних штатах. Во всех случаях жертвами были девушки-подростки. Делом занимался Уэйд. Изучив заявление, составленное Чандрой, он решил, что оно не имеет отношения к его расследованию, и отправил девушку обратно в полицию. Спустя сутки Чандру нашли мертвой. Как впоследствии выяснилось, ее убийство все-таки было связано с остальными. Уэйд считался одним из ведущих профайлеров, поэтому репутация Бюро пострадала весомо. Родители, потерявшие дочь, вместе с юристом дали несколько интервью, каждый раз открыто обвиняя органы правопорядка. Уэйд взял отпуск, поручив текущие дела коллеге из ОПА, а когда приехал, попросил перевода на другую должность. Поговаривали, что у легендарного профайлера окончательно сдали нервы — еще бы, двадцать лет он гонялся за подонками, которые ломали жизнь детям… Выходит, молва ошибалась и Уэйд все-таки вернулся в свой отдел. — Его перевели в академию лишь на полгода, — объяснил Коннер. — Учитывая странный текст послания, — помолчав, продолжил Ингерсолл, — полицейские из отдела убийств загрузили отчет в базу данных ФБР по насильственным преступлениям — вдруг кто-то расследовал похожий случай? Так Уэйд и наткнулся на эти сведения. — К тому же он, как и все Бюро, посмотрел видео с вашим участием, — добавил Коннер. — Так что сразу про вас вспомнил. Кто, как не Уэйд, мог собрать эту мозаику? Он не просто знал о прошлом Нины. Этот человек чуть не помешал ей стать агентом ФБР. Насколько Нина могла судить, еще никого не подвергали такой скрупулезной проверке, какую прошла она при поступлении в Академию ФБР. Когда допрос на полиграфе выявил, что она, возможно, солгала о своем прошлом, Шона Джексон — исполнительный помощник директора — пригласила доктора Уэйда, дабы тот вынес экспертное заключение. Шона, одна из немногих, отчитывалась непосредственно перед директором ФБР. Мало кто из руководящих кругов занимался проверкой кандидатов, и только Шона искренне интересовалась процедурой. Изучив результаты допроса на детекторе лжи и досье, Уэйд вызвал Нину на собеседование, где потребовал рассказать, почему она подала прошение об эмансипации и что означает ее новая фамилия. Он не успокоился, пока не снес все внутренние барьеры, которые Нина тщательно возводила. Уэйд вынудил ее выложить все о побоях от старших детей-сирот, считавших крохотную девчушку легкой добычей. Заставил в мельчайших деталях рассказать про ночь похищения — содрал корку, защищавшую разум, обнажив кровоточащую рану. Нина шептала, каково это, когда в тебя тычут зажженной сигаретой, а Уэйд бесстрастно наблюдал, делая пометки в блокноте. Она дрожала и запиналась, а на лице у профайлера не отражалось никаких эмоций. Он молча ее оценивал. Ему поручили выявить, не скрывает ли Нина важные детали, и она чувствовала: он жаждет ее надломить. Ждет, что она сорвется, расплачется. Он вскрыл ее душу и с интересом копался в самом сокровенном. В конце концов Уэйд заключил, что во время допроса на полиграфе Нина не лгала — просто намеренно вытеснила из памяти детали пережитой травмы. Однако в ее прошлом оставались темные пятна. Как он считал, это делало ее неблагонадежной — превращало в часовую бомбу, готовую рано или поздно взорваться. Лишь благодаря вмешательству Шоны Джексон ее все-таки приняли в академию. С тех пор Нина трудилась усерднее всех, стремясь доказать, что доктор Джеффри Уэйд серьезно ошибся уже дважды. А еще, что он — самодовольный гад. — Вы будете работать с Уэйдом напрямую, — объявил Ингерсолл. Нина едва не вскочила со стула. Ей захотелось рвануть домой и забыться сном. Вдруг после пробуждения все станет как прежде? — Держитесь подальше от прессы, — посоветовал Коннер, — и вообще от публики. Уэйд уже приехал из Куантико в Джорджтаун. Прибыл на место преступления около получаса назад. Там и встретитесь. Боссы назначили ей в напарники человека, который безжалостно, будто патологоанатом, препарировал ее душу, — человека, который не хотел, чтобы она работала в ФБР. «Откажись, — шепнул Нине внутренний голос, — никто тебя за это не осудит». Усилием воли она притворилась спокойной. Незачем боссам знать, чего ей стоит это назначение. — Хорошо. Беру служебную машину — и в Джорджтаун. Глава 5 Нина подошла к полицейскому, охранявшему периметр. — Что-то вы припозднились, — бегло взглянув на ее документы, проронил коп. Работа на месте преступления кипела с рассвета, поэтому мало что осталось нетронутым. — Лучше поздно, чем никогда. — Пригнувшись, Нина нырнула под желтую ленту, протянутую вдоль границ участка. Фургон криминалистов из вашингтонской полиции притулился у тротуара; из зарешеченного окошка в кузове открывался вид на разрисованные баллончиками мусорные контейнеры. Нина пригляделась к группе мужчин, собравшихся позади переносной ширмы в четыре фута высотой: одни были в полицейской форме, другие — в белых комбинезонах из тайвека[8], третьи — в деловых костюмах. Она сразу узнала специального агента Уэйда: долговязый, на темно-синей ветровке ярко выделяется золотая надпись «ФБР». Повернувшись, он окинул Нину мрачным взглядом человека, который слишком много повидал на своем веку. Серые как сталь глаза словно пригвоздили ее к месту, зловеще напомнив о состоявшемся два года назад собеседовании. Нина решительно шагнула к Уэйду и протянула ему руку. Формально он — главный, однако помыкать собой она не позволит. — Доброе утро, доктор Уэйд! Нина давно заметила, что люди, всеми правдами и неправдами добившиеся научных высот, любили, когда упоминают их ученую степень. — Просто Уэйд, — хрипло ответил профайлер. Его голос идеально сочетался с хмурым лицом, а ладонь, на удивление, была шершавой от мозолей. Уэйд предпочел обращение по фамилии, тем самым обозначив профессиональную дистанцию. Нину это вполне устраивало. — Геррера, — представилась она в ответ. — А это детектив Майк Стэнтон. Работает в отделе убийств Центрального полицейского управления города Вашингтон. Стэнтон помахал рукой. — Давайте условимся, — продолжил Уэйд, понизив голос, — если вам станет не по себе — сразу говорите. — Конечно, — глядя ему в глаза, солгала Нина. Ей уже было не по себе. — Всё, хватит церемоний, — одернул себя Уэйд, настраиваясь на рабочий лад. — Мы и так потеряли много времени. Жду ваши соображения по делу, и поскорее. Нина подошла к ширме — чтобы не только осмотреть место преступления, но и отделаться от сверлящего взгляда коллеги. — Тогда приступим. — Погодите, — преградил ей путь Стэнтон. — Прежде чем осмотрите тело… Не могли бы вы описать, на какой машине он приехал, когда… — Детектив смущенно переступил с ноги на ногу. — Когда напал на вас? Вопрос закономерный. Если человек специально оборудовал фургон для похищений, он может использовать его долгие годы. — У него был синий «Форд Эконолайн», — отчеканила Нина и в ответ на удивленный взгляд пояснила: — Я узнала марку и модель по фотографиям, которые полиция показала мне после инцидента. «Инцидент». Она намеренно выбрала это безликое слово. Стэнтон едва заметно кивнул. — Может, какие-то еще детали? — Самый обычный фургон. Ничего особенного. Во всяком случае, внешне. — Нина сглотнула слюну, смочив пересохшее горло. — А внутри я увидела голый каркас. Даже на полу не было обшивки — только черный виниловый коврик. Похититель заломил мне руки за спину и скрепил запястья скотчем. Лодыжки — тоже. Уэйд и Стэнтон молчали. Видимо, ждали дальнейших подробностей. — Сзади имелись небольшие округлые окошки. Примерно такие. — Она очертила в воздухе круг размером с обеденную тарелку. — Стекла закрашены черной краской из баллончика. — Как открывался кузов? — спросил Стэнтон. — Двустворчатая дверца. Прежде чем меня запереть, похититель закрыл левую створку, затем — правую. — В отчете это не указано, — заметил Уэйд. — Таких деталей немало, — Нина пожала плечами. — О чем-то меня не спросили, что-то забыли записать. А я до сих пор помню почти все. — Почти? — Профайлер приподнял седую бровь. Нина молча выдержала его взгляд. Подобные расспросы чуть не лишили ее шанса поступить в академию. На этот раз оправдываться она не станет. — Да, отдельные моменты я не помню. В общем-то и не старалась запомнить. Повернувшись к Стэнтону, она продолжила рассказ о машине похитителя: — Мотор работал тихо. Ни хлопков в выхлопной трубе, ни прямоточного глушителя — ничего привлекающего внимание. — Нина все глубже погружалась в расселины памяти. — Он вез меня около получаса, затем остановился. Посреди фургона стояла перегородка, поэтому похитителю пришлось выйти, обогнуть машину и открыть дверцы кузова. — Что вы увидели? — спросил Уэйд. Монстра в человеческом обличье. — Мне показалось, что мы в лесу. Солнце еще не взошло, и я различила лишь темные силуэты деревьев. Больше ничего.