Алексей Иванович посмотрел на жену и заявил: – В моей Аличке пропадает Остап Бендер – это однозначно. Она, как и этот незаурядный герой, видит глупых и недалеких людей прямо-таки с полувзгляда. – Да уж… – смутилась Сенечкина, искоса посмотрев на мужа. – Скажешь тоже – Остап Бендер! Он был великим комбинатором, и мне до него далековато. – Нет-нет, ваш муж прав! – возразил ей на этот раз Крячко, и Гуров кивнул, соглашаясь с напарником. – Ведь это же вы придумали всю эту затею с метеоритом? А раз так, то… Нет, ну это же надо было так четко продумать всю операцию! – покачал он головой в недоумении и даже в некотором восхищении перед умом этой маленькой женщины. – Дураков, гордецов и недалеких и жадных людей на свете много, нужно только снять с глаз розовые очки и внимательно посмотреть вокруг, – пожала плечиками Аличка Сергеевна. – Но еще больше людей в этом мире, которые страдают от этих хотя и состоятельных, но равнодушных к другим себялюбцев. Примерно за неделю до того, как я начала работать официанткой, замещая одну симпатичную женщину, которая была на тот момент в декрете, я познакомилась с ее мамой. Мы с Алешей как раз в очередной раз искали недорогую квартиру или комнату для съема. Сами понимаете, с нашим образом жизни, – она с хитрецой посмотрела на Гурова и Крячко, – приходилось часто менять место жительства. Так вот: эти поиски и привели нас к Зинаиде Марковне. В мае она с мужем уезжала в деревню на все лето, где занимаются огородничеством. Они оба – на пенсии, и подсобное хозяйство их очень выручает. Квартирка же их все лето пустовала. Вот они и сдавали ее. В основном знакомым знакомых, но иногда и по объявлению – бездетным парам, которые приезжают в Москву или как туристы, или в поисках работы. Таким вот, как мы с Алешей. Но суть не в этом. По соседству с Зинаидой Марковной жила многодетная семья – родители и десять человек детей. И при этом все семейство располагалось в двухкомнатной квартире. Представляете?! Гуров и Крячко не очень представляли, но в знак согласия кивнули, а Сенечкина продолжала рассказ: – Из разговоров с этими соседями мы узнали, что им уже давно обещали дать квартиру большей площади, но все эти чиновничьи выкрутасы и выманивания взяток… Ну, вы меня понимаете, не так ли? Родители при этом не пьяницы, оба работают. Мама – на дому с детьми, но это ведь тоже работа. И в интернете еще успевает что-то подработать на статьях. А глава семейства работает учителем физкультуры в школе. В общем, нормальная семья. И мне, то есть нам с Алешей стало их жалко. Я все время думала, как же им помочь – даже на работе, когда разносила заказы в этом ресторане при фитнес-клубе. Смотрела на всех этих состоятельных дам и мужчин, которые приходили в ресторан и позволяли себе дорогие диетические блюда, и думала. А тут случайно две девицы завели громкий разговор о… Ну, да вы и так все знаете, – махнула она рукой. – И вы решили, что это и есть ваш шанс помочь семейству? – подсказал Гуров. – Конечно! – воскликнула Аличка Сергеевна. – А разве вы не воспользовались бы такой удачей? – спросила она и тут же смутилась: – Ах да, вы же… – она потупилась, осознав неловкость своего высказывания, но потом гордо подняла голову и сказала: – А вот нечего было этой молоденькой стрекозявке, которая в жизни ни копейки еще не заработала, хвастать на весь ресторан богатством мужа! – А откуда вы знаете, что она ни копейки не заработала? – решил подколоть Сенечкину Крячко. – Это она-то – работала? С ее-то холеными наманикюренными ручками и с ее-то вселенским гонором? – удивилась Аличка Сергеевна. – Да она даже не студентка! – опередила она возражения Станислава. – Вы бы послушали, на каком они с подружкой языке общались! Красивый русский язык в такую, простите, помойку превратили! В общем, я как только поняла, что можно эту девицу развести на деньги, так весь план у меня в голове как-то весь сам собой и выстроился. – Я и говорю – Остап Бендер отдыхает! – Сенечкин посмотрел на свою жену с восхищением и обожанием. Сенечкина скромно улыбнулась и с любовью посмотрела на супруга. – А деньги мы все до копеечки отдали многодетному семейству для первого взноса за ипотеку. Чтобы они сразу четырехкомнатную приобрели. Недавно от них узнали, что переезжать они будут в августе. Ремонт сделают и переедут, – радостно сообщил Сенечкин. Гуров и Крячко переглянулись, и Лев Иванович нахмурился. – Все это, конечно, просто-таки здорово и замечательно, – сказал он. – Но вот что нам с вами делать прикажете? Супруги вздохнули, но ничего не ответили. А что было им отвечать на такие слова старшего оперуполномоченного уголовного розыска? Они и сами понимали, что виноваты и по закону обязаны отвечать за свои преступные деяния. За свои уголовно наказуемые обманы и аферы, которые хоть и делали не ради себя, а для блага других, но все же они были незаконны с точки зрения всего общества. Аличка Сергеевна встала и, молчаливая и подавленная, начала убирать со стола, а Алексей Иванович принялся ей помогать. Когда они оба вышли на кухню, Крячко спросил Льва Ивановича: – Какие есть идеи? – Не знаю пока, – пожал Гуров плечами. – А ты что думаешь? Крячко в ответ только рукой махнул. – Вот если бы их не уволил этот балбес Олешик, то и не было бы никаких афер. Так бы люди и работали в театре, своим талантом других радовали, – сказал Гуров после недолгого молчания. – А что, если его, этого Олешика, заставить снова их на работу принять? Надавить, припугнуть… – предложил Крячко. – Нет, не подойдет, – покачал головой Лев Иванович. – Сенечкины и сами в этот театр, пока в худруках этот Олешик сидит, не пойдут. В этот-то бедлам! А убрать или поменять начальство в чаплинской «Серене», сам знаешь, не в нашей власти и компетенции. – А может, твоя Мария что-то подскажет? – с надеждой спросил Крячко. – Может, она знает, кому хорошие актеры нужны? Пусть даже и не в Москве… – Станислав, ты молодец! – вдруг встрепенулся Гуров. – Отличную идею мне подал. Не успел Крячко спросить Гурова, что это за идея, как в комнату вошли Сенечкины. – Ну что же, – произнес Алексей Иванович. – Мы готовы. Только вот позвоним Мариночке Нестеровой, чтобы приходила к нам и иногда цветы поливала, да соседке ключи для нее оставим, и можем ехать. – Погодите, никому пока не звоните, – Гуров встал и достал из кармана телефон. – Мне нужно сейчас выйти и кое-кому позвонить. А потом уже будем решать, что и как. Посидите тут со Станиславом Васильевичем, я скоро вернусь. Лев Иванович вышел из квартиры Сенечкиных и отправился во двор. На скамейке у подъезда сидела старушка соседка. Увидав Гурова, она беззубо заулыбалась и спросила его: – Я смотрю, нашли Аличку с Алешей? Все ли у них благополучно? – Все, бабушка, хорошо у них, – ответил Лев Иванович и поспешил отойти от любопытной соседки подальше. Набрав номер телефона Маши, он подождал, когда она ему ответит, и, забыв даже поздороваться и спросить, как ей там, у сестры, отдыхается, торопливо спросил: – Машенька, ты можешь скинуть мне номер телефона этого своего Карцмана? Он мне срочно нужен. – Конечно же скину, – спокойно ответила супруга. Она уже знала, что если муж звонит ей и забывает поздороваться и узнать, как у нее дела, а сразу говорит о деле, то это значит, что этот звонок для него очень важен. – Только у него два номера телефона. Один – для деловых людей и для деловых предложений, а второй – для своих, чтобы пообщаться и узнать разные театральные новости. Какой тебе дать? – Давай оба, – потребовал Гуров. – Если не ответит на номер для своих, то буду звонить ему с деловым предложением. – Вы нашли своих артистов-аферистов? – спросила жена. – Да, нашли. Теперь вот думаем со Станиславом, как нам из этой истории и самим выпутаться, и их вытянуть. – Ты думаешь, что Авенир Исаевич вам поможет? – Да! – с жаром ответил Лев Иванович. – Очень на это надеюсь! – Ну, тогда удачи и вам, и вашим аферистам, – попрощалась Мария и отключила связь. Через пару минут Гурову пришло сообщение с номерами телефона критика Карцмана, который знал все и про всех в мире театра. Набрав номер телефона, который Маша обозначила как номер «для своих», он услышал сначала гудки и подумал, что старик наверняка не откликнется на незнакомый ему номер, но тот ответил: – Это Карцман. А с кем я буду говорить? – Будете говорить с мужем Марии Гуровой – Львом Ивановичем, – ответил полковник в тон критику. – Добрый день, Авенир Исаевич. Вы уж извините, что я вас беспокою, но мне очень нужна ваша помощь. – А, так это вы, молодой человек! Тогда я даже не буду спрашивать у вас, откуда вы взяли этот номер телефона. Наш уголовный розыск всегда был на высоте. – Ну что вы, Авенир Исаевич, – смутился Гуров. – Это Мария по моей просьбе дала мне оба ваших телефона, и мои сыщицкие навыки тут вовсе ни при чем. Просто мне и вправду очень нужна ваша помощь в одном очень деликатном деле, связанном с театром. – Деликатные дела, связанные с театром, – это как раз моя специализация, а потому я очень внимательно вас слушаю, молодой человек. – Понимаете, – заговорщицки сказал Лев Иванович. – Дело настолько деликатное, что мне очень нужно поговорить с вами не по телефону, а с глазу на глаз. К тому же я хотел бы приехать к вам не один, а с теми людьми, которых это деликатное дело касается напрямую. – Ах, вот как! – воскликнул старик, и так же, как и Гуров, заговорщицки произнес: – Приезжайте ко мне ровно через два часа, и я буду ждать вас отдохнувшим и бодрым. Потому как если я не отдохну после обеда хотя бы пару часов, я буду засыпать на ходу. А оно вам надо? – рассмеялся он скрипучим голоском. – Старость, молодой человек, старость… – Премного благодарен, что согласились принять, – ответил Гуров. – Через два часа и подъедем. Он отключил телефон и, насвистывая, отправился к подъезду. – Хорошие новости? – с любопытством спросила у Гурова старушка. – Хорошие, бабулечка, хорошие, – ответил Лев Иванович и бодро прошагал мимо нее к дверям. – Это хорошо, что хорошие, а то ведь как телевизор посмотришь, так все у всех плохо, – услышал он за спиной ворчание соседки Сенечкиных. * * * Через полчаса Гуров, Крячко и Сенечкины уже ехали в сторону Москвы. Полковники сидели впереди, а супруги – на заднем сиденье, и Гурову, ведущему машину, в зеркало заднего вида было отлично видно, как они держатся за руки и постоянно переглядываются, чтобы скрыть страх и волнение. Он не сказал им, что везут их не в полицию для составления протокола и задержания до предъявления обвинения, а совсем в другое место. По молчаливому согласию с Крячко, они решили не арестовывать Сенечкиных, а попробовать замять это дело. Но чтобы предотвратить дальнейшую их «благотворительную» незаконную деятельность, нужно было дать им что-то взамен. А именно – их любимое занятие, то есть вернуть на театральные подмостки. Гуров понимал, что, таким образом, они с Крячко совершают должностное преступление и что если вся эта история выплывет наружу, в обход генерала Орлова, то им с напарником и другом не избежать служебного расследования и даже, скорее всего, увольнения. Они, конечно же, расскажут Орлову, что упустили подозреваемых и что будут их старательно искать. Но Гуров также понимал, что Орлова, который проработал с ними не один год и знал их как самого себя, не так-то просто ввести в заблуждение. Генерал и без слов, и без доклада все равно все поймет. Поймет, потому что и сам на их месте поступил бы так же. Иначе и быть не могло – совесть потом не дала бы спать по ночам. Гуров тихо вздохнул, поглощенный своими мыслями, и покосился на Крячко. Обычно веселый и говорливый, Станислав сидел тихо и задумчиво смотрел на дорогу перед собой. – Скажите, а нас в разных камерах будут держать до суда? – неожиданно поинтересовалась Аличка Сергеевна и тут же сама себе и ответила: – Хотя, почему я этот глупый вопрос задала? Конечно же в разных. Ведь не положено же держать в одной камере мужчин и женщин. – Аличка, да ты не переживай за меня. – Гуров увидел в зеркало, как Сенечкин поднес руку жены к губам и поцеловал. – Я справлюсь. Со мной все будет хорошо. Главное – ты сама держись, потому что если ты вдруг там заболеешь… Я все смогу пережить, но только не это. Я должен быть спокоен за тебя. Ты мне обещаешь, что будешь себя беречь? Аличка Сергеевна не ответила, но Гуров видел, как она молча кивнула, и столько в этом наклоне головы было грации, достоинства и смирения, что он не выдержал и сказал: – Сейчас мы заедем в одно место, и я познакомлю вас с одним интересным человеком. Возможно, вы даже его знаете лично. Или слышали о нем. Так вот, если этот человек сможет помочь нам… то есть вам, конечно же, то решать вашу дальнейшую судьбу будем не мы со Станиславом Васильевичем, а вы сами. И от того, какое решение вы примете, будет зависеть ваша свобода и ваша дальнейшая жизнь. Сенечкины удивленно переглянулись, но спрашивать подробности не решились, а только еще крепче сжали руки друг друга и всю оставшуюся дорогу уже ехали молча. Молчали и Гуров с Крячко. Эпилог