— Ха! Неудивительно. Скажи, Вилликинс, ты часто дрался в детстве? Состоял в уличной банде или вроде того? — Я имел честь принадлежать к Грубиянам с Поддельнображной улицы, сэр, — ответил дворецкий. — Правда? — Ваймс искренне впечатлился. — Помнится, это были крепкие орешки. — Спасибо, сэр, — невозмутимо отозвался Вилликинс. — Я горжусь тем, что обыкновенно мне доводилось нанести противнику больше ущерба, нежели пострадать самому, если вдруг молодые люди с Канатной улицы испытывали необходимость вновь обсудить больной вопрос относительно спорной территории. Их излюбленным оружием, насколько я помню, были крючья, которыми пользуются грузчики. — А вашим? — с любопытством спросил Ваймс. — Заточенные монетки, зашитые в поля шляпы, сэр. Всегда под рукой в трудной ситуации. — Черт возьми, старина. Да ведь такой штукой ничего не стоит выбить глаз. — Если постараться — да, сэр, — ответил Вилликинс, тщательно сворачивая полотенце. «А теперь ты стоишь здесь в полосатых брюках и форменной куртке, сияющий, как солнечный зайчик, и упитанный, как поросенок, — подумал Ваймс, вытирая под ушами. — А я стал герцогом. Вот оно как бывает». — Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-то предлагал: «А давайте-ка устроим беспорядки?» — поинтересовался он. — Никогда, сэр, — сказал Вилликинс, снова беря «Таймс». — Я тоже. Такое случается только в газетах. — Ваймс мельком взглянул на повязку на руке. Рана до сих пор давала о себе знать. — Там случайно не написано, что я взял ситуацию под контроль? — Нет, сэр. Зато сказано, что враждующие стороны удалось развести благодаря героическим действиям Стражи, сэр. — Так и сказано — героическим? — Да, сэр. — Ну ладно, — проворчал Ваймс. — А они не пишут, что двух полисменов пришлось отправить в Бесплатную больницу, причем один пострадал довольно серьезно? — Как ни странно, нет, сэр, — ответил дворецкий. — Хм. Как обычно. Продолжай. Вилликинс многозначительно кашлянул. — Я бы посоветовал вам прослушать следующий абзац, предварительно опустив бритву, сэр. Из-за маленького пореза на прошлой неделе мне досталось от ее светлости. Ваймс увидел, как его отражение вздохнуло, и опустил бритву. — Ну ладно, Вилликинс. Выкладывай худшее. За спиной профессионально зашелестела газета. — Заголовок на третьей странице гласит: «Констебль-вампир в Страже?», сэр, — объявил дворецкий и осторожно отступил на шаг. — Проклятье! Кто им сболтнул? — Честное слово, не знаю, сэр. Здесь сказано, что в принципе вы возражаете против вампиров в Страже, но сегодня побеседуете с кандидатом. По этому вопросу идет оживленная полемика. — Открой-ка восьмую страницу, — попросил Ваймс. Бумага снова зашелестела. — Ну? — потребовал он. — Именно там, если не ошибаюсь, обычно помещают дурацкую политическую карикатуру. — Вы ведь опустили бритву, не так ли, сэр? — поинтересовался Вилликинс. — Да! — Также я посоветовал бы вам отойти от раковины, сэр. — Там нарисовали меня, да? — мрачно уточнил Ваймс. — Именно, сэр. Здесь изображен маленький перепуганный вампир и ваша светлость, если можно так выразиться, в величину гораздо крупнее натуральной. Вы опираетесь на конторку и держите в правой руке деревянный кол. Подпись гласит: «Как насчет протоКОЛа?», сэр. Это забавная игра слов, которая, с одной стороны, намекает на стандартную полицейскую процедуру… — Да, да, я понял, — устало отозвался Ваймс. — Ты не мог бы сбегать и выкупить оригинал, прежде чем это сделает Сибилла? Каждый раз, когда на меня рисуют карикатуру, она добывает оригинал и вешает его в библиотеке! — Э… мистер Физз весьма правдоподобно передает выражение лица, сэр, — подтвердил дворецкий. — С прискорбием вынужден признать, что ее светлость уже приказала мне сходить в редакцию «Таймс» от ее имени. Ваймс застонал. — Более того, — продолжал Вилликинс, — ее светлость настоятельно просила напомнить вам, что они с Юным Сэмом будут ждать в студии сэра Джошуа ровно в одиннадцать, сэр. Работа над портретом вступила в решающую фазу, насколько я понимаю. — Но я… — Она выразилась недвусмысленно, сэр. Ее светлость сказала: если даже командор не может взять отгул, то кто же тогда может? В этот самый день в 1802 году художник Методия Плут проснулся посреди ночи, потому что из ящика ночного столика слышались поскребывающие звуки битвы. Опять. Маленький фонарик освещал подвал — то есть придавал темноте различную фактуру и отделял менее густую тень от более густой. Фигуры едва виднелись во мраке. Обычными глазами было почти невозможно различить, кто говорит. — Держите язык за зубами, поняли? — Держать язык за зубами? Здесь же труп! — Гномы сами разберутся. Лишь бы городская стража не пронюхала. Им тут делать нечего. Или кто-нибудь из нас хочет, чтобы они явились сюда? — Но среди стражников тоже есть гномы… — Хха. Д'ркза. Слишком много времени проводят на солнце. Теперь они просто люди-недоростки. Разве они думают по-гномьи? А Ваймс будет докапываться и размахивать дурацкими бумажками, которые у них зовутся законом. С какой стати нам допускать такое насилие? И потом, что тут расследовать? Преступление мог совершить только тролль. Вы согласны? Я спрашиваю: все согласны? — Именно, именно, — ответила одна из фигур. Голос был тонкий, старческий и, сказать по правде, неуверенный. — Конечно, тролль, — отозвался другой голос, почти двойник предыдущего, но уверенности в нем звучало чуть больше. Наступившую тишину подчеркивал неумолкающий звук насосов. — Это мог быть только тролль, — подытожил первый голос. — Недаром говорится: если случилось преступление, ищи тролля. Когда командор Сэм Ваймс прибыл на службу, перед Псевдополис-Ярдом уже собралась небольшая толпа. До тех пор стояло ясное солнечное утро. Теперь солнечно было по-прежнему, но далеко не так ясно. Люди держали плакаты. Ваймс прочитал: «Долой кровопийц!» и «Никаких клыков!». Лица, исполненные угрюмого полуиспуганного вызова, повернулись к нему. Он тихонько выругался, но не более того. Отто Шрик, иконограф из «Таймс», стоял неподалеку с зонтиком в руках, и вид у него был подавленный. Он перехватил взгляд Ваймса и неторопливо подошел. — Чего тебе тут надо, Отто? — спросил Ваймс. — Пришел зарисовать классический мятеж? — Нофости есть нофости, командор, — сказал Отто, разглядывая начищенные ботинки. — Кто тебе проболтался? — Я просто делайт картинки, командор, — ответил Отто, уязвленно глядя на Ваймса. — Так или иначе, я не сказаль бы фам, даже если бы зналь, потому что у нас свобода слофа… — Свобода подливать масла в огонь, ты это имеешь в виду? — уточнил Ваймс. — Для фас это свобода, — сказал Отто. — Никто не гофорит, что это хорошо. — Но… ты ведь тоже вампир, — заметил Ваймс, махнув рукой в сторону протестующих. — Неужели тебе по душе то, что тут творится? — Нофости есть нофости, командор, — смиренно повторил Отто. Ваймс вновь сердито взглянул на толпу. По большей части она состояла из людей. Плюс один тролль, хотя, скорее всего, он присоединился по самой очевидной причине — просто потому, что тут что-то происходило. Любому вампиру понадобились бы внушительный бурав и уйма терпения, чтобы причинить троллю хоть какой-то ощутимый вред. И все же в происходящем было нечто положительное, если подумать: небольшое уличное шоу отвлекало мысли от Кумской долины.