— Как это может быть? — не понял КГБэшник. — Я деталей пока не знаю. Хотел лично поехать и всё узнать. Но мне позвонили из города. Сказали, что Вы приедете. Пришлось ждать Вас, — затараторил полковник Зайцев. — Я, понимаете ли, только два дня назад эту воинскую часть возглавил. И вот, на тебе, уже ЧП. — Н-да, — задумчиво произнёс Кравцов, почесав бороду. — И какие действия Вы намеренны предпринять? — Для начала, необходимо не откладывая поехать туда. На месте посмотреть. Если Вам угодно, то давайте поедем вместе. И уже там разберемся, куда пропал ваш родственник, товарищ Кравцов. При этих словах КГБшник поморщился, вспомнив о том, что родственников призывного возраста у него нет и поправил собеседника: — Не родственник он, а однофамилец. Но, тем не менее, мне на него очень хочется взглянуть. — Обязательно найдем, и посмотрите, — заверил его командир части. — Будем надеяться, — вздохнул комитетчик и попросил: — А пока не могли бы Вы позвонить кадровикам и попросить их принести личное дело новобранца Иннокентия Михайловича Кравцова. Всю дорогу по пути к морякам, Кравцова терзали сомнения. Да, по всем косвенным признакам, таким как: немыслимая физическая сила, чрезмерное остроумие, способность спорить и выигрывать споры у собеседников, слишком вольная манера общения, умение держаться на равных со старшими по званию, гениальность в сочинении музыки и умении её исполнять, всё это говорило, что за таинственным Кравцовым скрывается не менее таинственный Васин. Но вот фотография из личного дела, говорила о том, что этот юноша никакого отношения к пропавшему подопечному не имеет. Совсем другие черты лица. Другой нос, другие глаза, более оттопыренные уши и тонкие губы. Даже первого, мимолётного взгляда, Михаилу Алексеевичу хватило, чтобы уверенно сказать — на фото не Васин. «Тогда кто? Ещё один гений? Очень может быть! Русская земля всегда славилась своими сынами. Так почему бы ей не родить ещё одного Васина⁈», — раздумывал полковник, глядя в окно, а в душе прекрасно отдавал себе отчёт, что таких, как милый и добрый Вася, ни на Земле, ни в её окрестностях не было, нет, и быть не может, ибо такой он только один! * Глава 25 Суровая реальность Иннокентий Темнота была практически кромешной. Шум работы, который шёл, очень вероятно, от двигателя, был хотя и не громким, но мне показалось, именно он и был виновником того, что я проснулся. Однако, проснуться-то я проснулся, открыв свои очи светлые, но не совсем ясные, но тут же обалдел от непонимания ситуации. И сразу же задал единственно верный в данной ситуации вопрос: — Где я⁈ И актуальность вопроса нарастала тем сильнее, чем ближе я приближался к открытой двери. Как оказалось, дверь меня вела не в коридор учебного корпуса, где по идее я должен был находиться, а в малознакомый коридор. Причём не просто коридор, а коридор какого-то корабля. — Офигеть можно! Мамочки мои!! — посмотрел я в иллюминатор. Коридор был обесточен и свет внутрь проникал именно через иллюминаторы. Но на то, чтобы понять, что я куда-то плыву, или иду, как говорят моряки, мне хватило менее секунды. — Уплываю нахрен!!! Ещё пара секунд мне понадобилось на то, чтобы преодолеть этот самый коридор и выскочить на палубу. И лишь для того, чтобы вновь обалдеть, правда, на этот раз не от тьмы, а от бескрайнего морского простора, простирающегося до горизонта. Да-да, передо мной расстилалась нескончаемая водная гладь. А я, стоя на борту какого-то явно старого военного корабля плыл чёрте куда и чёрте зачем. «О Боже! Что за хрень тут происходит⁈ В какую даль меня уносит? Куд ы я⁈» — схватился я за больную голову и так перешёл на правый борт. А нужно признать, что после вчерашнего загула, голова побаливала. Но сейчас мне было не до неё. Сейчас мне нужно было спасать самое ценное — меня. Побежал к задней части корабля, который у моряков называется корма. Но, даже не добегая до неё, увидел, что по правому борту (относительно движения корабля), метрах в ста от нас, простирается береговая линия. Радостно выдохнул, понимая, что наш корабль не является судном-мишенью в каких-нибудь военных учениях. А потому, скорее всего, сейчас мы идём в Архангельск, где корабль будет разобран на металл, а не будет вместе со мной затоплен после испытания какого-нибудь перспективного вида вооружения. «Как я здесь очутился⁈» — глядя на редкие деревья, что росли на берегу, в очередной раз задал я себе насущный вопрос, стараясь вспомнить вчерашний вечер. После минуты страданий (потому что мыслить было ещё больнее, чем не мыслить) кое-что припомнить всё-таки удалось. Мы сидели в своей комнате. Потом появились два матроса, и мы пошли смотреть на корабли. Мы сидели с матросами на пляже и спорили о преимуществах той или иной службы. Они мне доказывали, что в отличие от их морской службы, сухопутная — это халява. Ну а я, как представитель мотопехотных войск, доказывал им, что именно пехота — царица любых полей и вообще военных действий. Мол, сколько бы корабли по морю не шастали, а всё равно они пристанут к берегу, для пополнения провизии, боезапаса и ремонта. А там кто? Правильно! Там их будет ждать пехота. И ничего они сломанные и без снарядов поделать с царицей полей не смогут. От таких прописных истин они заплакали, а потом, показав на тени стоящих возле пирса кораблей времён Первой Мировой войны, продолжая пить и рыдать, поведали о том, что этих красавцев всех до единого, вскоре порежут на металл и о том, что они больше никогда не увидят море. От этих слов мы (те, кто ещё был в сознании), тоже заплакали. А затем, помянув их былые подвиги добрым словом, я дал торжественное обещание, что хотя бы одного из них я обязательно выгуляю перед переплавкой. «Вот! Вероятно, это и была отправная точка невозврата! — наконец обрадовался я, что докопался до истины: — По ходу дела я решил исполнить свой обед и таки умудрился залезть в миноносец, чтобы тот перед смертью нагулялся. Интересно, а где в это время были патрули и охрана? Или суда, предназначенные для утилизации, не охраняют? Явный недочет! Ведь такой типа меня попадётся, и выгуляет миноносец так, что тот на Северный полюс уплывёт, или ещё куда». Это я конечно утрировал. Кораблём в одиночку вряд ли возможно управлять. Но, тем не менее, вопрос оставался открытым: почему корабль ночью не охранялся? «Или я сумел как-то проскользнуть мимо охраны и попасть на борт никем не замеченным?» Однако ответить себе на этот интересный вопрос я не успел. — Ты кто, служивый⁈ И как сюда попал⁈ — раздался удивлённый возглас доносящийся слева. Обернулся и увидел человека в морской военной форме. Тот деловым шагом направился ко мне. А когда подошёл, то недовольно прошипел: — Ну, говори⁈ Кто такой? — Солдат, — вздохнул я, с тоской продолжая смотреть на всё отдаляющийся берег. — А что ты тут делаешь? — Я? — Конечно, ты! Что делаешь? — Плыву, гм, или иду. — Э-э, а куда? — всё ещё не понимал морской волк. — Куда все туда и я. Нельзя отбиваться от коллектива, — вновь вздохнул я. — Э-э, ты чего, — оторопел моряк, — сумасшедший? — Не знаю. Не замечал. Но очень может быть. Ведь, стоит признать, что сумасшедший никогда не признается, что он сошёл сума, ибо не понимает этого. — А ну, давай тогда двигай к капитану. Там разберёмся, — сказал тот, кивнув в сторону капитанского мостика. — Да я, собственно, туда и так собирался направиться, — ответил я, вновь с тоской глянул на слегка волнующееся море и пошёл в указанном направлении. Капитан, увидев, что его подчинённый пришёл в компании неизвестного солдата удивлённо поднял бровь. — Мичман? Кто это? Где ты его взял, Серёжа? — На палубе шатался, — ответил сопровождающий. — Но откуда он тут? — капитан осмотрел меня с ног до головы и строгим голосом произнёс: — Кто такой? — Солдат Кравцов! — чётко отрапортовал я, встав по стойке смирно. — Солдат? Из какой части? — Мотопехотной. — А что ты на моём корабле забыл? — Я точно не помню, — шмыгнул я носом, — но, по-моему, я собирался спасти корабль от утилизации и возглавить поход. — Поход? Куда? — обалдели моряки. — Как это куда? В далёкие и жаркие страны, конечно. — Что за страны? Ты хотел из СССР сбежать⁈ — ещё обалдел мичман. — Нет, конечно, — замотал я головой. — Просто хотел по миру поплавать. Может страну какую захватить и организовать продажу сахарного тростника, — и, увидев совершенно изумлённый вид моряков, решил успокоить: — Не волнуйтесь, я не Себастьян Перейра и торговать чёрным деревом намерений у меня не было. После моих слов мичман аж закашлялся, и прохрипел: — Товарищ капитан, он сумасшедший! Надо докладывать на базу. Капитан корабля усмехнулся: — Нет, Серёжа, он не сумасшедший. По-моему, это рядовой просто над нами смеётся. Видишь, как фрагмент из фильма «Пятнадцатилетний капитан», удачно вставил.