Квикли ослепительно улыбается мне и я бегло оглядываю ее образ. На ней был приталенный сарафан, доходящий ей до середины колен. Девушка самостоятельно завила свои блестящие каштановые локоны и нашла старые сапоги Моры. Я даже не подразумевал, что они еще остались. Воспоминания были еще больнее, чем фотографии на зеркале. Когда я начал рассказывать Хло о ней, то почему, и я не знал из-за чего именно, мне становилось легче. Груз с плеч спадал и разлетался, подобно легкому ветру. Мне становилось легче дышать, и когда она нежно гладила мой лоб, задумчиво размышляя о своем, мне захотелось ее поцеловать. Испробовать ее губы, узнать вкус и заклеймить их своими на всю жизнь. Господи, что я несу? И что вообще эта девчонка делает со мной? Я откашливаюсь, поправляя костюм, оставшийся мне от отца, и провожу свою гостью дальше. - Ты выглядишь бесподобно, скажу я тебе, - улыбаюсь я, следуя вперед. Она улыбается шире и сжимает мою руку сильнее, дабы не свалиться с ног. Ветер начинает завывать сильнее, пощипывая наши лица, над головами слышны трели птиц. Когда мы подходим к месту назначения ближе, рот Хло приоткрывается и она закрывает его ладошкой. Я осматриваю центр поляны. Посередине стояла корзина с продуктами, а на ветках деревьев висели ночные огоньки, озаряя все пространство. - Дамы вперед, - говорю я чуть ли не переходя на шепот, кивнув головой в сторону. Хло пожимает плечами, вдыхая полной грудью хвойный аромат, а затем быстро прижимает меня к себе и пробегает дальше. Я вдыхаю и иду следом. Вечер выйдет волшебным. Надеюсь... 28 ГЛАВА Хло Я съеживаюсь, когда по коже снова пробегает дуновение ветра. Шон достает из плетеной корзины клетчатый плед и накрывает мои плечи. Я благодарно улыбаюсь, откусывая кусок горячего бутерброда. Склоняя голову, я смотрю на Райдера, не веря происходящему. Он хмурится, щеки заливаются краской. - Что? - спрашивает он, приподнимая брови. Я качаю головой, усмехаясь. - Почему ты привел меня именно сюда? Любой другой бы парень привел в кафе или предложил обычную прогулку по парку, - он смеется, и я замечаю небольшую впадину на подбородке. По коже пробегают мурашки. Он оглядывает лесок и задумчиво потирает подбородок. - Я хотел показать это место, хоть кому-нибудь. Еще будучи ребенком я приходил сюда, а позже построил все это. - Сам? Боже, неет, - глумлюсь, кладя руку на сердце. Он пожимает плечами и просто улыбается. В синих глазах парня виднеются искорки озорства, теперь он кажется беззаботнее семилетнего мальца. Не могу не улыбнуться, потому просто похлопываю его по плечу. Шон аккуратно дотрагивается до моей руки и начинает поглаживать, вырисовывая на моей ладони круги. Я дрожу. Он начинал меня пугать своими действиями. Неохотно отстранившись, раскрываю рот, чтобы что-то добавить, но ничего не приходит на ум. Райдер морщится и склоняется передо мной. - А что с тобой? - тихо шепчет он, я теряюсь в догадках. Руки начинают дрожать. Шон искривляет губы в подобие улыбки и тщательно разглядывает меня, как если бы я была подарком ему на Рождество. Его личным подарком. Внутренности стягиваются в узел, легкие не могут нормально функционировать, когда я также наблюдаю за ним. Я качаю головой; концы волнистых локонов щекочут мои плечи. - А что со мной? - Расскажи что-нибудь про себя, Хло, - просит он, и мое имя в его устах слышится как пение птиц. Я прячу голову в плечи и скромно вытягиваю улыбку. Но в итоге получается слабовато. Я доедаю свой кусок бутерброда и вдыхаю. - Я обычная девушка. Со своими проблемами.... Ведь знаешь, у каждого есть свой скелет в шкафу, - я кручу в воздухе пальцами вымышленные круги, закатывая глаза. Он, молча, соглашается. - Понимаю, - говорит он спокойно. Я изгибаю брови. -Ты имеешь в виду Мору, не так ли? - Шон сразу выпрямляется и тяжело выдыхает. Судорожно начинает собирать вещи, складывая все в корзину. Черт, кажется, я действительно зашла на чужую территорию. Только в голову пришло осознание того, что я сглупила, дотрагиваюсь до его натянутого как струна плеча и сжимаю, останавливая. Он некоторое время смотрит на мою руку, а потом опускает на меня свои глаза. В них уже улетучилось все озорство и веселье. Теперь там только сожаление и вина.