Глава 1. В плену Меня зовут Сидни Бристоу. Я особый агент. Во время учебы в колледже меня завербовали в секретный отдел ЦРУ СД-6. Я должна была хранить это в тайне, но однажды всё рассказала своему жениху. Когда об этом узнали в СД-6, его убили. Тогда мне и открылась правда: СД-6 не подразделение ЦРУ, и я семь лет проработала на врагов, с которыми, по моему мнению, боролась. Тогда я пошла в единственное место, где мне могли помочь, и стала двойным агентом ЦРУ. Вторым кротом в СД-6 по счёту. Первым, как выяснилось, был человек, которого я на тот момент почти не знала - мой отец офицер Джек Бристоу. В ЦРУ я обрела людей, которым могу доверять - не только преданных соратников, на которых могу положиться, но и друзей, и любимого человека. Им стал мой куратор Майкл Вон. Вон, как никто другой, знал правду о моей деятельности, и вместе мы в течение двух последующих лет провели колоссальную работу по уничтожению всего Альянса XII. СД-6 больше не существовало. Но враги на этом не закончились. Одни из них смогли обыграть нас всех. Меня. Отца. ЦРУ... Каждый раз, возвращаясь в сознание на холодном полу камеры, я напоминала себе свою историю, твердила её, как будто мне отвечать ее на допросе с применением детектора лжи. Сегодня - не исключение. Голова раскалывалась, в висках стучало, каждая клетка моего тела была пронизана невыносимой болью. Я прислушалась, не раздаются ли шаги по коридору. Нет, ещё тихо. Ещё можно передохнуть перед новой порцией пыток. Передохнуть - и напомнить себе, кто я есть. Или кем была до недавнего времени. Что будет на этот раз? Опять яркий белый свет, от которого болят глаза и который не выключается сутками? Увеличение температуры до тропической с соответствующей влажностью, чтобы вызвать у меня галлюцинации? А потом жирный лысеющий русский врач-садист по имени Олег Деревянко придёт говорить, что я не я? И тыкать меня электрошоком каждый раз, когда я буду выплевывать ему в лицо своё настоящее имя? Если это, то уже неинтересно. Пусть попробуют придумать что-нибудь оригинальное, суки. Я уже давно потеряла счёт дням и ночам. Поначалу пыталась считать часы, фиксировать наступление утра и ночи, потом плюнула. Бесполезно. В камере без окон, где то кромешный мрак с крысиным писком или его имитацией, то ослепительный белый свет с пением птиц где-то на уровне ультразвука, и длится это, пока кто-то извне не нажмёт на кнопочку, едва ли удастся получить представление о смене времени суток. Кажется, меня держат в плену больше трёх месяцев. А может, меньше. А может, наоборот, прошёл уже год. Какая-то неизвестная мне террористическая организация, я даже не знаю названия, никогда о ней не слышала! За дни, проведенные здесь, я неоднократно пыталась совершить побег, но каждая попытка оказывалась тщетной. Они пытаются сломать мою психику, изо дня в день, хотят, чтобы я чувствовала себя другим человеком, пытают меня, накачивают препаратами. Глупцы, фантастические глупцы. Как плохо они изучили мою биографию. Какой смысл истязать моё тело! Я привыкла к боли, работа приспособила. Самая страшная пытка для Сидни Бристоу – тоска по близким людям, а не новая порция электрошока. Даже странно, что они этого не понимают. Вначале я думала, что это русские. В былые времена К-директорат вполне мог пойти на это, чтобы выменять меня на кого-то из своих или надавить на моё руководство. Но К-директората больше нет, а то, что от него осталось, не представляет реальной силы в мире террористических группировок. Реальная сила только у Ирины Деревко. Но она никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не станет пытаться ставить надо мной такие эксперименты. Особенно с такой идиотской целью как подменить мою личность ложными воспоминаниями. Ирина бы просто попыталась перевербовать меня такой, какая я есть. Нет, это не Ирина. Это не К-директорат и не русские спецслужбы. Это кто-то новый, кто нанял русского фаната доктора Менгеле, только и всего. Больной ублюдок, который не понимает самого главного: рано или поздно я отсюда выберусь и убью его. С превеликим удовольствием. Я тешила себя этой мыслью всё время нахождения в плену. Мой мучитель, по всей видимости, догадывался о ходе моих мыслей. Иногда, после того, как его прихвостни вдоволь меня поколотили и держали меня за руки и за ноги, перед тем, как сделать мне очередной укол непонятно чем, он наклонял ко мне своё лицо совсем близко и говорил: "Мечтаешь убить меня, да? Для этого нужно отсюда выйти. А этого не произойдёт никогда. Сидни Бристоу уже не выйдёт из этой камеры. Только Джулия Торн". Потом он вкалывал мне препарат, и на несколько отвратительно долгих, если не вечных мгновений, мне становилось по-настоящему страшно. Самым страшным было понимание, что близкие меня даже искать не будут. Не ищут. Всё это время. Для них я мертва. Официально. Олег любезно возил меня смотреть мои похороны. Хотелось бы испытывать какую-то признательность за то, что дали подышать свежим воздухом, но увы. Ко мне в камеру вломились среди тьмы, вырубили, вкололи, как позже оказалось, паралитик, и очнулась я уже пристёгнутой к креслу в фургоне. С помощью устройств наблюдения нам было видно всё. Олег намеренно увеличивал мне изображение, заставлял смотреть в каждое любимое лицо подолгу и обязательно напоминал, что я вижу их в последний раз. - Ты видишь, как они страдают? Они оплакивают Сидни Бристоу, потому что Сидни умерла. Никто больше не ищет Сидни. Сидни нет. Он повторял это снова и снова, а я не могла ни заткнуть его, ни отвернуться. Только смотреть. И с тех пор, с этого ужасного дня, его голос звучал в моих ушах каждый день. Боже! Неужели я и правда умру здесь, когда преступники поймут, что меня бесполезно кодировать? И я никогда больше не увижу папу. Каждый раз при этой мысли наворачиваются слёзы. Каждый чёртов день в течение всего этого времени. А Вон… где он сейчас, что с ним? Мы ведь только начали жить вместе. Собирались взять и отпуск и съездить в Санта-Барбару. Неужели так никогда и не поедем… Каменный пол, на котором я лежала связанной, сегодня был очень холодным. Я поёжилась, и это отразилось острой болью в плечевом суставе. Нет, лучше лежать и не шевелиться. Плевать, что от этого всё затекает, зато хоть не так больно. Мои лучшие друзья, Френси и Уилл, мертвы. Их я уже точно никогда не увижу. Впрочем, Френси я и так давно не видела - более полугода под ее именем, в ее одежде и с ее лицом жила Элисон Доррен. Жила и изображала мою лучшую подругу, жила в моем доме, следила за мной. Что ж, хоть она убита. Мной. За Френси. За Уилла. Впрочем, её смерть не вернула моих близких… И меня теперь тоже нет для всего мира, как их. Боже! Почему именно я, почему вокруг меня все эти смерти и ложь! Все дорогие мне люди погибают или страдают. Сначала мой жених Дэнни, теперь Уилл и Френси… а папа? А Вон? Может, я и правда не заслуживаю жить? Может, и поделом Сидни Бристоу? В один из таких тяжелых дней, отравленных горьким переосмыслением прошлой жизни, я решила умереть по-настоящему, хотя знала, что быстро это не получится - я слишком вынослива. А значит, впереди ещё долгие месяцы пыток, боли и голода. Но от своего плана я не отказалась. Умереть. Конечно, умереть. Я всё равно уже давно и необратимо мертва для всех, кому была дорога. Меня уже похоронили. Да, с нашей работой смерть мало что меняет. Все хоть раз да умирали, всех хоронили или считали пропавшими без вести. Сколько лет официально считали мёртвой Ирину Деревко - а потом, через двадцать с лишним лет благодаря мне выяснилось, что она жива. И что? Всех вначале это шокировало, а потом приняли, что вот она, из плоти и крови. Если бы я могла отсюда выбраться, мои близкие бы приняли факт, что я жива. Вполне вероятно, что в глубине души ни папа, ни Вон до конца не верят, что меня нет. Даже несмотря на эти проклятые похороны. Ирину тоже хоронили. Без тела. Не было тела и на моих похоронах - Деревянко обмолвился, что мою гибель установили по ДНК в сгоревшем доме. Зря ты мне это сказал, ублюдок. Нет тела - есть надежда. Впрочем, наверно, я зря тешу себя этой иллюзией. Если бы кто-то из моих верил, что я осталась в живых, меня бы искали и уже точно нашли. Они не ищут. Мне отсюда не выбраться. Значит, всё кончено. Я закрыла глаза и попыталась вспомнить свою жизнь до того, как попала в плен к неизвестным террористам. Вспомнить, чтобы проститься, чтобы отпустить. Перед глазами был мой лучший друг Уилл, наши совместные пробежки, вечеринки. Моя подруга Френси… Колледж. Мы сидим за одной партой, а потом вскоре начинаем вместе снимать квартиру. Почему-то всплыла картинка, когда Френси, увидев на моей руке синяк, решила, что меня избивает парень, и сказала об этом Уиллу. Мой парень… Вон… Смешно. Такие вот непредвиденные издержки двойной жизни, о которой ребята и не догадывались. Если друзей, родителей, операции на заданиях и учёбу в колледже я помнила, как набор слайдов, отрезки видеосюжетов, то всё, что связано с Воном, хранилось внутри вплоть до мельчайших подробностей. Наша первая встреча в ЦРУ, совместная работа, как мы впервые обнялись, робко, несмело, в ужасный момент. Я ведь именно тогда узнала правду об Ирине Деревко, моей матери, о том, что она была агентом КГБ, сломала жить моему отцу и убила массу агентов ЦРУ, в том числе, и отца Вона. А как я выкинула мобильник прямо с моста в воду, потому что вышла из себя… долго пришлось потом объяснять руководству, как это их агент надолго остался без связи. А как Вон устроил сюрприз для меня – та игра в гольф с моими друзьями… А он смотрел на нас с Уиллом и Френси издали, потому что тогда мы еще не могли быть вместе из-за проклятого СД-6… Мой ангел-хранитель. Да. Так я его называла. Нет, умирать нельзя, только не сейчас! Ведь тогда я никогда его больше не увижу, никогда не посмотрю в его глаза, не уткнусь в его сильное плечо, которое всегда меня защищало… Если я и жива сейчас, несмотря на все пытки, так это потому что Вон ждёт меня и любит, он всегда будет верить, не смирится с моей смертью. Он как никто знает, что меня не так уж просто убить - тем более, хоронили без тела. Так как я смею опускать руки?! Я открыла глаза и перевернулась на другой бок. Боли, как не странно, я сейчас почти не чувствовала, наверно, потому что меня жгло изнутри новое решение. Окей, террористы. Ваша взяла. Я стану для вас другим человеком. Я притворюсь. Пусть они считают, что я… кто там? Как меня называл Деревянко? Джулия вроде. Да, Джулия Торн. Блондинка. Профессиональный киллер. Ну допустим. Едва я выйду отсюда, то сразу найду способ увидеть Вона! Свяжусь с ЦРУ, стану двойным агентом – благо, не привыкать. Мы развалим эту организацию, и посадим Слоана! Конечно же, за этим стоит мой бывший босс. Кто ещё? Должен же он был чем-то занять себя после СД-6, наверняка всё спланировал на несколько шагов вперёд! Это точно он. И он знает, что меня пытают. Бьюсь об заклад, что и этот псих с комплексом мачо, Сарк, замешан. Не зря тогда Слоан взял этого хлыща на работу, резко позабыв о былом противостоянии… Мысль о Сарке слегка сбила мой настрой и улетучила романтичные мысли о Воне. Теперь во мне кипела ярость, смешанная с негодованием и, как ни странно, любопытством. Так было всегда, стоило кому-то упомянуть Сарка. Никогда до конца не понимала этого человека. С одной стороны, опасный и безжалостный противник, с другой – мне всегда казалось, что он больше рисуется, как мальчишка, чем угрожает по-настоящему. Его внешность, наверно, в этом виновата. Красив, не сказать бы, смазлив, и слишком хорошо об этом знает. Я, как всегда, искренне посочувствовала его жертвам как в бизнесе, так и в постели – они ведутся на фантик, эти его пронзительные голубые глазки, хорошо подвешенный язык, манеры. Всё это, похоже, заставляет их думать, что такой мужчина злодеем быть не может. Ну-ну, как же. Уж я-то видела его в деле. Хорошо, что живой осталась. Ничего, я и до тебя доберусь, Сарк. И до тебя, и до Слоана, и до работодателей матери, до всех! И тут мне некстати вспомнилось, что Сарк долго работал с моей мамой, практически боготворил ее и был многим ей обязан… А я ничего у неё об этом не разузнала. Спецслужбы имели весьма смутное представление, кто он, откуда взялся, как добился такого стремительного успеха в преступных кругах. Интересно, этот Сарк вообще из какой страны родом? Имя такое необычное – Джулиан… Есть в том что-то итальянское. Он так тепло отзывался о маме. А может, мы с ним родственники? Ведь у мамы есть вроде как две сестры… Эта мысль мне совсем не понравилась. Не хватало только иметь в семье ещё одного опасного преступника, который обворожительной улыбкой будет убеждать всех, что он не при чем! Но, конечно, не распросить Ирину о Сарке - мой промах. О врагах надо знать как можно больше и желательно до того, как попадёшь к ним в плен. Я достоверно знала лишь то, что Сарк - полная противоположность моему Вону. На Вона можно положиться. Он однолюб, это видно, он не предатель, он честен. А Сарк… никогда не знаешь, куда он денется через пять минут после того, как выйдет из твоей кровати. Нет, я бы ни за что не связалась с таким мужчиной. Особенно после моей первой любви, бросившей и меня, и Управление ради работы на русских террористов. Я давно поняла, что Сарк чем-то мне его напоминает. Эта отчаянность, может, взгляд, манера говорить, темперамент… и жизнь двойными стандартами. Предательство. Боль. Одиночество. Бегство от любимой женщины. Ложь. Нет уж, увольте. Один раз с таким обожжёшься - будешь дуть на воду ещё издали. Именно печальный опыт и толкнул меня сначала к хорошему, чудесному, замечательному Дэнни из нашей компашки в колледже, потом, через год после его гибели, к Вону. Он совсем другой тип мужчины. Он никогда меня не предаст, он не преступник, не двойной агент. Да, может, он никогда не ринется вперёд и не поведет за собой в гущу событий, не заразит бешеной и безумной идеей, может, он слишком долго всё взвешивает и не любит рисковать, но… но зато он любит меня. По-настоящему. Зато он будет меня слушать. Искренне. Он всегда подставит мне плечо. Что бы я ни натворила. Как бы ни заблуждалась. Вон… Где же ты, мне так без тебя плохо! В коридоре по-прежнему было пустынно. В другое время я никогда не занималась бы такими глупостями, как психоанализом Джулиана Сарка, бывшего босса Слоана или ещё кого-нибудь, но сейчас эти мысли отвлекали меня от реальности. Всё равно ничего другого не оставалось, а думать о Воне или отце было слишком больно. Стоило подумать - и моя самая страшная пытка начиналась помимо воли, и я молила Бога, чтобы мои мучители пришли поскорее, чтобы их стараниями физическая боль заглушила душевную. Впрочем, теперь я ждала их с большим нетерпением, чем обычно. У меня появилась надежда. С каждым днём я буду всё ближе к выходу отсюда. Да, может, и не получится, может, меня раскроют и убьют, а может, я стану этой Джулией, но не смогу связаться с ЦРУ, как знать! Но теперь я верила, что наша с Воном любовь превозможет всё, и мне хотелось выйти на волю ради этого. Вон, любимый! Ты же знаешь, что я жива, ты слышишь, как я зову тебя, так знай, что я иду к тебе, иду крошечными шажками, иду! Мысли в голове слились в одну тёплую волну, мои глаза снова закрылись, и по телу разлилась приятная дремота. Я видела Вона, стоящего вдалеке на берегу моря, он услышал мои шаги, обернулся… И вдруг на его месте почему-то оказался усмехающийся Сарк со своим фирменным самовлюблённым взглядом. Нет, всё-таки уснуть мне больше не удастся. Конечно, я просто не могу предаваться мечтам, пока живы мои враги. Да, так и есть. Стоит признать: как и всегда, я в первую очередь иду не к Вону, а к Слоану, Сарку и всем, кто отнял жизнь моих близких - и переломал мою. Я вернусь на волю, чтобы победить их и отомстить за тех, кто пострадал по их вине. В коридоре раздался гул шагов. Олег и его команда приближались к моей камере. Вот и звякнул ключ в замке. Новый день начался. Глава 2. Предательство Следующие месяцы пролетели намного приятнее. Всё оказалось даже проще, чем я думала. Этот врач-кодировщик, оказывается, был так окрылён своим успехом и так верил в собственные методы, что ни разу не усомнился во мне. Ему не пришло в голову, что я всё та же Сидни Бристоу и лишь изображаю из себя Джулию Торн. Отчасти это было даже интересно. Каждая девочка в определенный период жизни хочет быть актрисой и проживать кучу разных жизней. Моя профессия всегда была тесно связана с актерским мастерством, но я впервые играла такую длительную роль. Джулия Торн. Красивая, твёрдая, решительная, холодная и, похоже, абсолютно бессовестная блондинка. Да, в этом что-то было. Я могла легко её играть, потому что была совсем не такой внутри. Это всего лишь роль, не более. От неё легко эмоционально отделиться, с ней мало что объединяет. Опять же, у меня и выбора другого не было. Да, интересно было оказаться в шкуре отъявленной преступницы, киллера, своего антипода. Своего рода запретный плод. Опять же, такое длительное перевоплощение и мышление преступницы должно помочь мне в будущем понять ход мыслей Слоана или Сарка. А потом наступил тест. Я должна была убить привязанного беззащитного человека, захваченного Гарантией – теперь я уже знала, как называется террористическая организация, захватившая меня. Убить не из пистолета, а ножом. Да, я знала, что если бы этого человека не убила я, его убили бы другие, его смерть была почти свершившимся фактом. А если я не смогу, меня раскроют. И тем не менее, моё сознание, сознание Сидни Бристоу, противилось такому ходу вещей. Вот тогда я почувствовала, что довольно сильно вошла в роль Джулии. Или она вошла в меня. Джулия «включилась» сама собой. Она совершенно спокойно, без тени каких-либо эмоций, подошла, улыбнулась «комиссии», достала нож и аккуратно, легким движением руки, я бы даже сказала, элегантно отправила несчастного на тот свет, посмотрев ему прямо глаза. Хладнокровно так посмотрела. Спокойно. Конечно, я неоднократно убивала врагов на миссиях. Но в этот раз всё произошло совершенно иначе. Я потом очень долго пыталась вспомнить глаза этого человека, убитого мной. Пыталась – и не могла. В душе Джулии они совсем не оставили следа. Но мы же с ней одно целое, она - лишь образ, который приходится отыгрывать! Почему же я, Сидни, не помню его глаз? Гарантия признала меня готовой к работе на них. Мне сделали документы, имидж, легенду, всё было замечательно, не подкопаешься. Я сидела и дожидалась момента, когда меня выпустят на свободу. Я знала, что первым делом свяжусь с ЦРУ и разыщу Вона. Наконец-то я так близко к нему! - Джулия? – раздался стук в дверь. - Входите! – крикнула я, машинально поправляя прическу. Джулия должна быть безупречной. Она придаёт огромное значение внешнему виду и стилю. Я-то в повседневке никогда особенно не заморачивалась. Дверь открылась, и вошел мой мучитель-доктор. Олег. Русский. Наверняка, тоже бывший мамин коллега. Хочется верить, что не нынешний. Он очень тепло мне улыбнулся, я ответила тем же и даже позволила ему меня обнять. Убью позже. Обязательно убью. Медленно. За все месяцы пыток. - Сегодня ты была великолепна, - сказал он почти по-отечески. Сволочь! Ну ничего, и до тебя доберусь. – Ты всегда мне нравилась, Джулия. Ты умница. А сейчас пойдем со мной, я должен представить тебя непосредственному руководителю. Тебя готовы взять в серьёзное дело. Я улыбнулась и пошла за Олегом. Мы опустились на последний подземный этаж здания, я до сегодняшнего дня даже не знала о его существовании, потому что не видела ничего, кроме камеры, где меня пытали, лаборатории и - когда уже признала себя Джулией - этажа с нормальными спальными местами. Олег подвёл меня к двери, открыл её и сказал: - После Вас, юная леди. Я зашла в огромную залу с большим овальным столом и стульями. Вероятно, здесь руководство Гарантии совещается по важным вопросам, подумалось мне. Любят же эти террористы киношный пафос, господи прости. Сейчас в этой зале стоял только один человек. Маккенас Коул. Конечно, я сразу узнала ненормального психа, который на моих глазах вломился в СД-6 и пару часов спустя заливал мне в горло шампанское со своими слюнями. Первым делом мне захотелось сразить его хорошим ударом в челюсть, но Джулия уже успела «включиться». Я очаровательно улыбнулась и не выразила никакого удивления, только интерес к незнакомому человеку. Коул же не так хорошо владел собой. На его лице было самое настоящее недоумение, шок, выпученные глаза, и лишь потом он деланно улыбнулся и протянул мне руку. - Джулия Торн! Невероятно рад, наконец, увидеть Вас своими глазами, - воскликнул он. – Я Маккенас Коул, Ваш непосредственный руководитель и босс. - Очень приятно, - сказала я. Ага, как же, мерзкая рожа. Ну ничего, ещё сочтёмся. – Я не подведу Вас, можете быть уверены. Мистер Коул, мне показалось, что Вы удивились, увидев меня. Я полагаю, Вы ожидали другого? Коул опешил и не нашёлся с ответом. То-то же, придурок. Меня это несказанно забавляло! Теперь я могу издеваться над всеми своими старыми знакомыми с совершенно невинным видом, говорить двусмысленности, заставлять их прокалываться, играть с ними, как кошка с мышкой! Всё-таки, неплохо иметь в голове изощренную и коварную преступницу, которая ни о чём особенно не переживает. - Мистер Коул, конечно, я всего лишь женщина, - продолжала я, - но я первоклассный киллер, владею несколькими боевыми искусствами и цепкой памятью. Так что не думайте, что слишком хрупкая и не гожусь для работы.