Двое в черном подходят к нему, ожидая приказаний. – Ведите свои подразделения вниз. Быстрым маршем. Увидимся в Золотой Роще. Те салютуют и принимаются собирать солдат. Когда два подразделения становятся в голове колонны, Тиберий морщится. Он торопливо подходит к премьеру и хватает его за руку. Не угрожающе, а с мольбой. Я знаю, как выглядит Тиберий Калор, когда боится, – и сейчас я вижу в нем страх. – Оставьте гравитронов, по крайней мере, – просит он. – На тот случай, если нас попытаются скинуть с горы. После краткого раздумья Дэвидсон щелкает языком. – Ладно. И вы останьтесь, ваше высочество, если не возражаете, – говорит он, повернувшись к Эванжелине. – Уцелевшие транспорты не переберутся через эту мешанину без вашей помощи. Задействуйте гравитронов. Они вам помогут. Она бросает на премьера взгляд, полный раздражения – леди Самос не привыкла принимать приказы ни от кого, кроме собственного отца. Тем не менее, Эванжелина вздыхает и рысцой пускается вдоль колонны. – А я? – спрашиваю я, вклиниваясь между Тиберием и Дэвидсоном. Оба вздрагивают. Похоже, они совсем обо мне забыли. – Будьте начеку, – вот и всё, что говорит Дэвидсон, пожав плечами. – Если вы не в состоянии поднять с земли транспорт, прямо сейчас никто из вас помочь не может. «Ну спасибо», – мысленно ворчу я. Но злюсь я на саму себя. Моя способность направлена на то, чтобы уничтожать. Сейчас она не нужна. Пока что я бесполезна. Тиберий тоже. Он смотрит вслед Дэвидсону, который шагает прочь в сопровождении офицера связи, оставив нас стоять в одиночестве рядом с искалеченным корпусом нашего транспорта. Адреналин и электричество по-прежнему наполняют меня. Приходится прислониться к металлу и крепко сплести пальцы, чтобы удержать дрожь. – Не нравится мне это, – ворчит Тиберий. Я усмехаюсь, шаркая новыми ботинками по дороге. – Мы торчим на утесе, половина солдат ушла, транспорты разбиты, рейдеры вот-вот нападут, ужин остался недоеденным. Не понимаю, чего тебе не нравится? Хотя наше положение не располагает к шуткам, он ухмыляется – знакомой кривой улыбкой. Я скрещиваю руки на груди, надеясь, что в потемках Тиберий не заметит мой румянец. Он смотрит на меня внимательным, обжигающим взглядом бронзовых глаз, изучая мое лицо. Его улыбка медленно гаснет, когда он вспоминает принятые нами решения. Наш выбор. Но глаз он не отводит, и я чувствую, как во мне разгорается пламя. Гнев, желание и сожаление в равной мере. – Не надо так смотреть, Тиберий. – Не зови меня Тиберий, – парирует он, опуская глаза. Я горько смеюсь. – Ты сам выбрал это имя. Ему нечего ответить, и мы замолкаем. Стоны металла и периодические возгласы эхом разносятся по горам – единственные звуки в темноте. На изгибе дороги над нами Эванжелина, ее кузены и другие гравитроны медленно раздвигают транспорты, высвобождая те, которые еще способны передвигаться. Дэвидсон, очевидно, велел ей беречь разбитые машины, иначе она бы просто превратила их в пыль, чтобы упростить дело. – Прости за то, что было в арсенале, – говорит Тиберий после долгой паузы. Он не сводит глаз с земли и стоит, наклонив голову. Недостаточно низко, чтобы скрыть холодный румянец на щеках. – Мне не следовало этого говорить. – Меня интересуют не слова, а намерения, – отвечаю я, качаю головой. – Я не принадлежу тебе. – Любой, кто не слеп, это видит. – А ты? – резко спрашиваю я. Он медленно выдыхает, словно готовясь к драке. Но вместо этого поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Яркие огни на дороге отбрасывают тени на лицо Тиберия, подчеркивая скулы. Он кажется старым и усталым, как будто правит уже много лет, а не несколько дней. – Да, Мэра, – наконец говорит он, и его голос напоминает низкий рокот. – Но помни, что дело не только во мне. Я моргаю. – Что? – Ты тоже выбрала не меня, – он вздыхает. – Ты предпочла… многое другое. Алая гвардия. Красный рассвет. Надежда на лучшее будущее для тех, кто мне дорог. Я прикусываю губу до крови. Это невозможно отрицать. Тиберий прав. – Если вы закончили, – громко говорит Тайтон, наклоняясь с крыши транспорта, – вам, наверное, будет интересно узнать, что на деревьях люди. Я резко вдыхаю и напрягаюсь. Быстро вытянув руку, Тиберий предостерегающе касается моего плеча. – Не дергайся. Скорее всего, мы их у них на прицеле. Стонет металл, и я вздрагиваю. Хватка Тиберия становится крепче. Но проблема не только в двигающихся транспортах. – Сколько их? – спрашиваю я сквозь зубы, изо всех сил скрывая страх. Тайтон, блестя глазами, смотрит на меня. Его белая шевелюра сияет в искусственном свете, заливающем Ястребиную тропу. – Четверо – по двое с каждой стороны. Довольно далеко. Но я чувствую их мозг. Тиберий с отвращением кривит губы. – Метров пятьдесят, – говорит Тайтон. Я смотрю за плечо Тиберию, а он – за плечо мне; мы оба как можно незаметнее рассматриваем темный сосняк. За пределами круга света не видно ничего. Ни блеска глаз, ни сверкания ружейного ствола. Я никого не чувствую. Моя способность далеко не так сильна и сфокусирована, как у Тайтона. Фарли перехватывает мой взгляд и подходит, уперев руку в бедро (в другой руке у нее пистолет). – У вас троих такой вид, как будто вы увидели привидение, – говорит она, глядя по сторонам. – Что, снайперы на деревьях? – добавляет она таким тоном, словно речь идет о погоде. – Ты кого-то видела? – тихо спрашивает Тайтон. Фарли качает головой. – Нет. Но на месте рейдеров я бы так и поступила. – Ты можешь их сбросить? – спрашиваю я, толкая ботинком ногу Тайтона. Я помню, что мне рассказывали о его способности. Молния в мозгу. Тайтон пробуждает электричество в теле человека – крошечные искры в голове. Он способен убить незаметно. Не оставив следа. Он хмурится и сдвигает темные брови, которые резко контрастируют с крашеными белыми волосами. – На таком расстоянии – да. Но только по одному за раз. И только в том случае, если это действительно рейдеры. Тиберий угрюмо спрашивает: – А кто еще это может быть? – Я не люблю убивать людей без причины, – предупреждает Тайтон. – И я прожил в этих горах всю жизнь. – Значит, будешь ждать, пока нас не перестреляют? – принц слегка меняет положение и расправляет плечи, заслонив меня с одного бока. Тайтон не уступает. Когда он заговаривает, поднимается ветерок, который несет с собой резкий и сладкий сосновый запах. – Пусть сначала твоя принцесса-магнетрон определит, есть у них в руках снайперские винтовки или нет. С одной стороны, я согласна с Тиберием. Мы здесь открыты – и кому еще надо караулить на деревьях, наблюдая, как мы ползем вниз? Но и Тайтона я понимаю. Я знаю, что такое ударить человека молнией, ощутить, как его нервы воспламеняются и умирают. Это сродни самоубийству. Финал, который ты не в состоянии забыть. – Найди Эванжелину, – негромко говорю я. – И предупреди Дэвидсона. Нам нужно удостовериться. Тиберий шумно выдыхает. Но не спорит. Он отталкивается от транспорта и направляется за Эванжелиной. Ветер усиливается. Щекоча кожу, лица касаются сосновые иголки – мягко, как пальцы. Я пытаюсь поймать одну хвоинку, но ветер уносит ее. И прямо у меня на глазах она растет, превращаясь в деревце. Оно пронзает одного из солдат, прежде чем мы успеваем спохватиться. На нас обрушивается не вихрь пуль, как мы ожидали, а ливень сосновых иголок, подхваченных внезапным шквалом. Он застигает Тайтона и сбрасывает его с транспорта. Он катится по дороге, бьется головой о камень, с трудом приподнимается и снова падает. Я заслоняю глаза рукой и приседаю. Проносящиеся мимо иглы царапают обнаженную кожу. Там, где они приземляются, начинают клубиться корни и стволы. Ястребиная тропа трескается, транспорты встают на дыбы – их расшвыривает лес, растущий прямо у нас на глазах. Я теряю равновесие, когда земля движется у меня под ногами, и пытаюсь устоять, ухватившись за разбитый транспорт. Тиберий действует не задумываясь. Он швыряет огненный шар и обугливает стремительно растущие вокруг сосны, пока они еще невелики. Пепел кружится на ветру, заслоняя свет и заставляя глаза слезиться. Воздух вздрагивает от звука ломающегося металла и бьющегося стекла. Эванжелина и ее спутники не тратят время зря. Они расплющивают оставшиеся на дороге обломки, превратив их в железные листы. Транспорты, оставшиеся на ходу, ревут моторами и бросаются вперед, пробиваясь через пульсирующие корни и ломающиеся ветки. Эванжелина, окруженная дымом, прыгает и приземляется на корпус транспорта. Звучат выстрелы, но пули отлетают в сторону, отброшенные ее способностью.