Фарли ухмыляется, присев рядом со мной. Она обращается к Айбарему и, следовательно, к Мэйвену. – Алая гвардия не доверяет Серебряным. Особенно тем, кого приходится держать под контролем, как Бракена. Рано или поздно что-нибудь случилось бы, и он перестал бы слушаться людей, которые держат его детей в заложниках. – С кем я теперь говорю? – уточняет Мэйвен. – Как досадно, что у вас короткая память. Впрочем, теперь я генерал Фарли, так что, возможно, у меня изменился голос. – Ах да, – Айбарем щелкает языком. – Невозможно забыть женщину, которая впустила волка в стадо своих исключительно тупых овец. Фарли улыбается, как будто ей подали необыкновенно вкусное блюдо. – Эти тупые овцы нашпиговали вашу базу взрывчаткой. На мгновение в комнате повисает мертвая тишина. Тиберий поднимает голову, его лицо искажено тревогой. – Вы хоть понимаете, как это было опасно? – Разумеется, – отвечает Фарли, не отводя глаз от Айбарема. – Молчи. Он чуть заметно кивает. – Ну, Мэйвен? – спрашиваю я, изображая милую улыбку. – Верни всех, кого ты послал на болота за нашими людьми, и попробуй обыскать базу, прежде чем мы ее уничтожим. Ну или отпусти пленных, и мы скажем, далеко ли ты стоишь от взрывчатки. – Взрывчатка меня не напугает. – Напугает, если тебе небезразличны солдаты, присягнувшие короне, – рычит Тиберий, подходя ближе. Его рука касается меня, и по спине взбегает волна жара. Словно тень проносится по лицу Айбарема, когда он передает слова принца. – Хорошо, что ты перестал прятаться, братец, – шепчет Мэйвен. – Я думал, у тебя не хватит смелости заговорить со мной. – Назначь место, и мы посмотрим, у кого больше смелости, – выпаливает в ответ Тиберий – его гнев дик и неудержим. В ответ Айбарем лишь грозит пальцем. – Давай оставим красивые позы для того дня, когда тебе придется склонить колени перед Нортой, Озерным краем и Пьемонтом. Когда настанет неизбежное поражение. С каждым словом его улыбка расширяется. Я чувствую, как растет тяжесть; стена становится все выше и выше. Фарли кладет руку мне на плечо, не позволяя двинуться с места. Приказывая ждать. Наконец Айбарем шевелится – он складывает руки на груди и усаживается поудобнее. Это жесты Мэйвена. Сплошной спектакль. Он отказался от фальшивой маски юноши, призванного к исполнению долга. На нем личина бессердечного и загадочного сына Элары Мерандус. Человека, который думает только о власти и больше ни о чем. – Сколько бомб, вы сказали, генерал? Он обращается к ней по званию, чтобы отвлечь, но Фарли так легко не собьешь с толку. – Я ничего не говорила. – Хм. Бракену не понравится, если базе нанесут дополнительный ущерб. Хотя мы заручились его верностью, вернув принцу детей. Так что, возможно, он не будет возражать… Я не знаю в точности, где заложена взрывчатка. Мне известно лишь, что Алая гвардия сделала это некоторое время назад. Бомбы зарыты под шоссе, под взлетными полосами, под большинством административных зданий. Там, где они причинят максимум ущерба – не вражеским солдатам, а самой базе. Они настроены на определенную частоту, так что их можно взорвать одним сигналом. Безупречная смертоносная предусмотрительность. – Решение за тобой, Мэйвен, – говорю я. – Пленники в обмен на базу. Айбарем передает усмешку Мэйвена. – И этот новокровка, конечно. Хотя я бы предпочел его оставить, если ты не против. Общаться через него гораздо проще, чем писать тебе письма. – Нет. Айбарем обиженно выдыхает. – Вечно ты всё усложняешь. – Да, я такая. Тиберий тихонько фыркает. Несомненно, он согласен с братом. Мы ждем в томительной тишине, ловя каждый вздох Айбарема. Он поворачивается, смотрит туда-сюда. Подражает Мэйвену, который расхаживает вдоль камер. Фарли нависает надо мной, как грозовая туча. – Где мы должны выпустить пленных? – наконец спрашивает Мэйвен. Фарли молча наносит пустоте несколько жестоких торжествующих ударов. Я вспоминаю, что она еще очень молода. Ей двадцать два, она всего на несколько лет старше меня. – У Восточных ворот, – отвечает Фарли, и я стараюсь сдержать ликование. – На болотах. В сумерки. Мэйвен явно растерян. – И все? Тиберий тоже озадачен. Он искоса смотрит на Фарли. – Оттуда некуда деваться, – негромко говорит он, жестом приказывая Айбарему не передавать его слова. – Генерал, нам нужны самолеты. Право свободного прохода. Прекращение огня на то время, пока мы будем эвакуировать пленных и тех, кто сумел сбежать. Фарли рассекает рукой воздух. – Нет, Калор. Ты забываешь, что Алая гвардия действует не так, как та армия, к которой ты привык, – она с гордостью упирает руки в бока. – Все уже на месте, и наши люди наготове в болотах. Перемещать Красных по вражеской территории – это мы отлично умеем. – Приятно слышать, – выговаривает Тиберий. – Но я не люблю чего-то не знать. Гораздо лучше, когда мы все на равных. – Ты называешь это «на равных»? – спрашивает Фарли, указывая на него и на нас. Наша кровь. Наше положение. Пропасть между Серебряным, рожденным, чтобы править, и Красными, рожденными, чтобы сгинуть в грязи. Взгляд Тиберия перебегает с Фарли на меня. Он возвышается надо мной и вблизи кажется еще больше. Такое расстояние между нами – и в то же время никакого. Хотя это причиняет ему боль, Тиберий прикусывает язык, и я вижу, как у него на щеке вздрагивает мускул, когда он с усилием отводит взгляд. Я вижу в нем внутреннюю борьбу и ожидаю, что он будет настаивать. Спорить. К моему удивлению, он отступает и жестом просит нас продолжать. Сидя передо мной, Айбарем тяжело вздыхает. Он касается шрама на подбородке – узловатой полосы белой плоти между завитками черной бороды. Потом касается кожи под глазами. Там, где шрам у его брата. – Король медлит. Думает. Мисс Бэрроу, скажите ему, что больше он не сможет нами воспользоваться, – говорит он почти умоляюще. – Иначе этот несчастный юноша оставит моего брата в заложниках. Для связи с вами и с его величеством. – Конечно, – отвечаю я, кивнув. Нужно спасти Раша от участи очередного ручного зверька. – Мы узнаем, если ты решишь оставить этого новокровку себе, Мэйвен. Если ты это сделаешь, сделки не будет. Ответ горек, но неудивителен. – Но я скучаю по нашим беседам. Ты не даешь мне сойти с ума, Мэра, – говорит Мэйвен. Напрасно. – Мы оба знаем, что это не так. И ты больше никогда не будешь общаться со мной через него. Мэйвен хмурится. – Значит, мы найдем другой способ, чтобы поговорить. Тиберий поднимает палец, привлекая внимание Айбарема. – Если хочешь поговорить, Мэйвен, никто тебе не помешает, – говорит он. Новокровка передает. – Войны ведутся не только оружием, но и дипломатией. Встретимся на нейтральной территории, лицом к лицу. – Тебе не терпится договориться о сдаче, Кэл? – дразнит Мэйвен, отмахнувшись от предложения. – Итак, генерал. Взрывчатка. Фарли кивает. – Вы узнаете ее местоположение, как только мы убедимся, что наши люди ушли на болота и им ничто не грозит. – Я не отвечаю за аллигаторов. И тут она искренне смеется. – Жаль, что у тебя нет сердца, Мэйвен Калор. Тогда, пожалуй, стоило бы подумать о твоем спасении. Тиберий неуютно переступает с ноги на ноги. «Если кто-то может его исцелить, разве не следует попытаться?» Он спрашивал меня об этом несколько недель назад, лицом к лицу. Как будто в прошлой жизни. Но мне неинтересно это обсуждать. Мэйвена нельзя исцелить. Нет спасения для мальчика-короля, для фальшивки, которую любили мы оба. Мы не в силах спасти его от себя самого. И, кажется, я не рискну сказать это Тиберию.