Представлять-то я себе представляю, пожалуй, думает Карен и прямо воочию видит тревожные заголовки вечерних газет. — С другой стороны, Стуубу определенно хватало ума не публиковать готовое лишь наполовину, — продолжает Брудаль. — Будь он сам вполне уверен, он бы, разумеется, обнародовал результаты. Или использовал, чтобы шантажировать Гротов, думает Карен. Поблагодарив Кнута Брудаля, она заканчивает разговор. А через десять секунд набирает номер Динеке Веген. Прокурор молча слушает ее доклад. — Ладно, можете задержать Бьёрна Грота. Но мотив недостаточный. Для ареста нужно больше. — Мотив серьезный, — возражает Карен. — К тому же у нас есть электронное письмо от Стууба Бьёрну Гроту. — Хорошо, но нужно больше улик, чтобы никто не подкопался. Как вообще возможно, что никто ничего не видел и не слышал? Неужто народ в тамошнем захолустье вовсе оглох и ослеп? Не вовсе, думает Карен, но молчит. У нас есть показания человека, который отказывается засвидетельствовать то, что слышал от другого человека, который уже свидетельствовать не может. И ведь их никак не используешь, если я не сумею переубедить Одда. Или не нарушу свое обещание. — Даю вам трое суток, — говорит Динеке Веген. — Постарайтесь найти что-нибудь еще. Разговор с Корнелисом Лоотсом почти столь же краток. Она быстро объясняет, что прокурор дала добро; Бьёрна Грота надо задержать и провести обыск как у него дома, так и на предприятии. В их распоряжении трое суток, а там — либо отпускаем его на свободу, либо арестуем. — Выезжай немедля и возьми с собой Бюле, я встречу вас на месте, чтобы произвести задержание. Позвоню Ларсену, попрошу прислать криминалистов, и они проведут первичный обыск, прежде чем мы войдем в помещение. — О’кей, а как быть с женой Грота? — Мы выставим там ограждение, так что ей придется ночевать сегодня где-нибудь в другом месте. И не забудьте взять с собой полицейских в форме, они отвезут Бьёрна Грота в участок. — Он будет трое суток сидеть в Люсвике? — скептически говорит Корнелис. — Тамошний КПЗ, пожалуй, не соответствует должному уровню. — Да, им разрешено задержание только на двадцать четыре часа. Они отвезут его в Равенбю. Завтра мы с тобой допросим его там. Закончив разговор, она так и сидит за рулем, с мобильником на коленях. Трое суток до судебного решения об аресте. Семьдесят два часа, за это время надо постараться отыскать что-нибудь, что укрепит подозрения против Бьёрна Грота — или полностью их развеет. Необходимо еще раз побеседовать со всеми Гротами, но с этим можно подождать, думает она. Зато я непременно должна сегодня же поговорить с Уильямом Трюсте, если намереваюсь завтра утром допросить Бьёрна Грота. Наверно, он знает об угрозах Фредрика Стууба больше, чем говорил. И, узнав, что полиция уже знакома с исследованиями и скоро они станут открытой частью расследования, он, возможно, перестанет прикрывать своего работодателя и поймет, что лучше рассказать все, что ему известно. Шанс получить информацию от Трюсте выше, чем вероятность, что заговорит кто-то из семьи. Во всяком случае, стоит попытаться, думает она, делая крюк вокруг того, о чем думать не хочет. Все-таки надо еще раз потолковать с Оддом. Убедить его дать показания. Хоть сегодня же вечером, думает она. После ужина. Или до, так лучше. Честнее. Когда родня узнает, что я дала обещание, а потом пошла на попятный, меня вообще никогда больше не пригласят. С другой стороны, я наверняка останусь без работы, если выяснится, что на первом месте для меня интересы семьи. — Черт! — Она с силой бьет кулаком по рулю. Поворачивает ключ, запускает мотор. Пора ехать к винокурне и ждать Лоотса и Бюле у въезда. 69 С завороженностью и отвращением Карен смотрит на поблескивающие жиром сосиски, перекатывающиеся по стальным валкам за стеклянной стойкой. Парень с логотипом бензозаправки на кармане рубашки приготовился, вопросительно поднимает щипцы для гриля. — Нет, спасибо, лучше парочку вот этого. — Она показывает на куски пиццы в холодильной витрине. — И стакан колы. А еще его, — добавляет она и берет с полки наверху шоколадное пирожное. Парень кладет на бумажную тарелку два треугольных куска пиццы, ставит в микроволновку, отворачивается, проверяет отпуск бензина и подсчитывает общий итог. — Двести семьдесят шесть марок. Если хотите кофе, он входит в эту сумму, — добавляет он, кивнув на автомат. Карен осматривается и обнаруживает несколько высоких табуретов у длинного стола с видом на бензоколонки. Под потолком в двух углах помещения установлены камеры наблюдения, в третьем углу подвешен телевизор, но звука нет. Она бросает взгляд на рекламу одной из несчетных компаний сетевых игр, снимает шапку и шарф и ставит сумку на подоконник, как раз когда тренькает микроволновка, а рекламу сменяет заставка новостной программы. — Ваша пицца готова. Хотите салата? — Нет, спасибо, а можно прибавить громкости телевизору? — Не получится, кто-то стырил пульт, — уныло говорит парень. Карен отмечает, что, как только она забирает тарелку, он сует в уши наушники, потом садится на стул за стойкой и утыкается в мобильник. Она опять переводит взгляд на телевизор — нелестный стоп-кадр: полицейский пресс-секретарь Юхан Стольт на фоне карты Ноорё с красными крестиками, отмечающими места обеих находок. Затем следует снятое несколько дней назад видео, изображающее въезд на винокурню Гротов. Карен облегченно вздыхает. До сих пор Стольт сам общался с прессой, и, по его словам, за последние двое суток интерес СМИ неожиданно остыл. Как видно на экране, теперь внимание целиком сосредоточено на авиакатастрофе у берегов Филиппин, унесшей жизни 232 человек, в том числе пятерых доггерландцев. Домыслы о том, добровольно ли пилоты рухнули с пассажирами в море, в самом ли деле можно исключить террористические мотивы или виной всему просто техническая авария, заполняют первые полосы газет и выпуски новостей. Но это трагическое событие лишь временная отсрочка. Как только СМИ пронюхают о задержании Бьёрна Грота, интерес к расследованию возобновится, и уж тогда журналисты вцепятся мертвой хваткой. Внимание Карен переключается на струйку расплавленного сыра, которая тянется на полметра от пиццы к ее зубам. Пальцами она обрывает ее, утирается салфеткой и, жуя, пустым взглядом глядит в окно. Перед мысленным взором мелькает обмякшая фигура Бьёрна Грота на заднем сиденье полицейской машины, зрелище получасовой давности. Казалось, он искренне удивился, когда Карен уведомила, в чем он подозревается и что ждет его в ближайшие трое суток. Когда они подъехали, он был в усадьбе один, встретил их со смесью учтивого радушия и легкой досады. Работники разъехались по домам сразу после обеда, потому что сегодня Три Короля. Лаура уехала в Люсвик за покупками, а Йенс с семьей отправился на Фрисель, к родителям жены, пояснил Бьёрн. Бледный, но собранный он выслушал ответы Карен на несколько своих вопросов. Да, он имеет право на адвоката, однако не получит доступа ни к телефону, ни к компьютеру. Нет, перед отъездом никому позвонить нельзя. “Мы проинформируем вашу жену, как только свяжемся с нею, и проследим, чтобы немедля известили адвоката. У вас есть собственный адвокат или надо вам его назначить?” Бьёрн назвал имя, и Корнелис Лоотс записал его вместе с номером телефона, который также сообщил Грот. “Но Уильяма надо известить не откладывая. Мы собирались встретиться здесь завтра утром, обсудить планы расширения. Ведь работы более чем хватает, даже когда производство стоит”. — Бьёрн Грот беспомощно развел руками, кивнув на винокурню. “Мы информируем Уильяма Трюсте, — ответила Карен, успокоив его кивком. — Я сама с ним поговорю”. Затем полицейские в форме посадили его в машину и уехали. Карен сообщила Корнелису Лоотсу и Турстейну Бюле, что, кроме визита к Уильяму Трюсте, у нее есть еще одно дело, которое необходимо закончить сегодня же вечером. Оба никак не отреагировали на легкое сомнение, с каким она произнесла слово “дело”. * * * Сейчас она поспешно доедает пиццу, запивает ее несколькими глотками колы, смотрит на часы. Половина шестого. Сперва Трюсте, потом Одд, думает она, чувствуя, как вместе со вкусом орегано к горлу подкатывает тошнота. Так или иначе, вернусь рано, после этого разговора на ужин по случаю Трех Королей рассчитывать не приходится. С другой стороны, надо хорошенько выспаться перед завтрашним допросом Бьёрна Грота. В девять в КПЗ Равенбю, так она договорилась с Лоотсом. Какого черта я отослала Карла домой, думает она. Корнелис вполне хорош, но допросов они вместе никогда не проводили, и завтра она бы вправду предпочла Карла. Во всяком случае, надо с ним поговорить. Совсем коротко, а потом пусть занимается своим семейством. Чуть помедлив, она выуживает из кармана куртки мобильник и звонит. Он отвечает после первого же сигнала и с ходу начинает: — Значит, ты задержала Бьёрна Грота. Можно спросить, по каким причинам? — По веским, конечно. Но откуда ты знаешь? Корнелис успел тебе позвонить? — А зачем? Я сидел рядом, когда ты ему звонила. — Ты что, в Люсвике? — удивляется Карен. — Я думала, ты уже дома. — Вышло не совсем так. Но расскажи про Грота. Я ждал твоего звонка. Карен коротко рассказывает о своих подозрениях насчет того, что именно исследовал Фредрик Стууб, и о подтверждении, полученном от Брудаля. — Н-да, безусловно явный мотив. Обнаружил Стууб что-то или нет, уже одного подозрения достаточно, чтобы, по крайней мере, оттянуть решение о расширении. — И чтобы стать основой шантажа, — говорит Карен. — По-моему, Стууб скорее всего задумал шантаж, иначе он бы, наверно, обратился прямо в областное управление. Вдобавок это объясняет его мейл. — А как мы поступим с сыном? И с женой? Ведь у нас нет полной уверенности, что Бьёрн действовал в одиночку. — Разумеется, мы займемся и сыном, и остальными членами семьи, но сперва я хочу побеседовать с Бьёрном. — Вопрос в том, как сюда вписывается Габриель, — замечает Карл. — Может, он поддерживал с дедом более близкие отношения, чем утверждал, и участвовал в шантаже? Или он что-то знал об убийстве старика? — Может, и так, — уклончиво отвечает Карен. — Попробуем выяснить. Надо рассказать про Одда, думает она, но не сейчас. Прежде я еще раз попытаюсь уговорить его добровольно дать свидетельские показания. — Н-да, в одиночку такое, пожалуй, не провернешь, — говорит Карл. — Удивляюсь, что прокурор согласился на задержание. Кто это был? — Динеке Веген. — А-а, тогда понятно, — сухо смеется Карл. — Должно быть, ее по-прежнему мучает совесть, оттого что прошлый раз она тебя не поддержала. Карен негодует. Действительно, прокурор тогда придала расследованию оборот, поставивший Карен в опасное положение, но намек Карла, что нынешнее решение задержать Бьёрна Грота якобы обусловлено нечистой совестью, вызывает у нее досаду. — Кончай! У меня есть веские причины для задержания… — Остынь, Эйкен, я пошутил. Ладно, трое суток, стало быть, придется нам здорово попотеть. — Не тебе. По крайней мере в ближайшие сутки. Завтра на первый допрос Бьёрна Грота со мной отправится Корнелис, потом можешь подключиться и ты. Кстати, почему ты не уехал домой? Ты же получил приказ. Секунду-другую Карл мнется. — Я еще раз поговорил с Ингрид, и она сказала, что пригласила к нам на праздник своих родителей, — глухо говорит он. — Думала, я буду на работе. — Да ладно. Ты ведь не откажешься от поездки домой просто потому, что там твои тесть и теща.