По итогам боев в Слуцко-Бобруйском кармане большинство личного состава авиагруппы было представлено к государственным наградам. После прорыва фронта немецкими войсками под Могилевом и захвата ими Черикова, Мстиславля, Кричева, Рославля, Починок и Ельни, утраты значительного количества самолетов и личного состава авиагруппы руководством НКВД было принято решение о направлении нас на пополнение. К себе на базу мы прибыли в конце августа 41-го года. Была радостная встреча с боевыми товарищами, осуществившими, казалось бы, невозможное – глубокий рейд по тылам врага и создание свободной от оккупантов зоны. Первые дни дома были заполнены составлением отчетов, ремонтом техники, решением организационных вопросов, постановкой на крыло молодых пилотов, прибывающих в часть. Уже на третий день к нам прибыло 16 летчиков. Всего же в течение ав густа – сентября поступило более полусотни летчиков и авиа специалистов. Они поступали как из летных училищ, так и из госпиталей. Прибывшие направлялись в специально созданную в авиагруппе учебную эскадрилью, где с помощью более опытных пилотов осваивали приемы воздушного боя и получали навыки управления немецкими самолетами, а затем и иностранными самолетами, поступавшими по ленд-лизу. Летчики эскадрильи не только выполняли учебную программу, но и часто привлекались для боевого дежурства и выполнения авиаударов по врагу. Обычный срок нахождения в учебной эскадрилье был несколько месяцев. В качестве инструкторов выступали командиры строевых эскадрилий и пилоты, имеющие наибольший налет и опыт воздушных схваток. Там же проходила специализация пилотов с последующим направлением в соответствующую эскадрилью или отряд, подбирались ведомые истребительных пар, отрабатывалась их слетанность. Конечно, не всегда удавалось строго соблюдать сроки подготовки. В боях гибли и получали ранения летчики и штурманы, поэтому показавшие лучшие результаты пилоты досрочно направлялись в строевые эскадрильи. Остальные продолжали обучение. Одними из первых в авиагруппу по окончании обучения в военном училище прибыли сыновья ряда руководителей страны, среди них были – Тимур Фрунзе, Степан Микоян, Леонид Хрущев. Летчиками они были хорошими, смелыми, грамотными и достаточно быстро освоили новую для себя технику, завоевали уважение у своих коллег. Многие из них в последующих боях показали себя отважными воздушными бойцами и стали командирами звеньев и эскадрилий, орденоносцами и Героями Советского Союза. Душой этой группы был отличный и отважный летчик Тимур Фрунзе, ставший впоследствии комэском и Героем Советского Союза. Большой неожиданностью стало назначение на должность моего заместителя и командира истребительного отряда Василия Иосифовича Сталина. Прибыл он к нам с академической скамьи и должности инспектора ВВС РККА. Числился в списках части под фамилией Аллилуев. Летчик он был хороший, активный, но без боевого опыта. Из-за этого для доподготовки временно был направлен в учебную эскадрилью. Первое время с ним были проблемы, связанные с его злоупотреблением спиртными напитками, некоторой излишней развязностью и недисциплинированностью, но после короткой и бурной беседы с Командиром Василий Иосифович изменил свое поведение. О чем они говорили, я не знаю, беседа у них проходила за закрытыми дверями один на один. Но твердо могу утверждать, что до убытия из части в связи с назначением командиром 16-го истребительного полка ВВС РККА он не допускал больше нарушений воинской дисциплины и злоупотребления спиртными напитками. Нельзя сказать, что наша воинская часть была сплошь трезвенниками. Употребляли, любили выпить в хорошей компании и по поводу, но старались не злоупотреблять спиртным. В бою требуются светлый, чистый, незатуманенный разум и четкая координация действий. Это все понимали и старались не допускать неумеренного употребления спиртных напитков. Обычной практикой действия нашего истребительного отряда по предотвращению налетов на Москву было связывание дежурной эскадрильей боем истребительного сопровождения бомбардировщиков врага с последующим ударом учебной и резервной эскадрильями по бомберам. В составе учебной эскадрильи Василию Сталину не раз приходилось принимать участие в воздушных боях в небе столицы. Им лично было сбито 6 самолетов врага, в том числе четыре бомбардировщика «Ю-88». Еще пять он сбил в группе. Обычно Василий с ведомым атаковал лидера, после чего оборонительный строй бомбардировщиков врага распадался, и нашим пилотам было уже легче бить самолеты противника поодиночке. Пополнение получали не только мы, но и другие подразделения батальона. На следующий день после прибытия, рано утром выйдя на улицу, я увидел большую колонну бойцов (около 500 человек) во главе с незнакомыми мне командирами, направляющуюся по лесной тропе на марш-бросок. С небольшим промежутком следом за первой колонной бежали еще пять таких же по численности, а в спортгородке проводились занятия с еще несколькими батальонами, и это не считая того, что часть подразделений уже находилась на стрельбище и на занятиях по тактике. Только на совещании в штабе я узнал, что к нашему батальону временно было прикомандировано более 3 тыс бойцов и командиров из 3-й, 5-й, 19-й дивизий, 115-го и 79-го полков НКВД и проходивших у нас обучение по программе штурмовых и егерских частей. Ожидалось прибытие личного состава еще от одной дивизии, двух бригад и истребительного полка НКВД. Кроме того, четыре истребительных батальона г. Москвы должны были прибыть по мере формирования. Эти подразделения действительно прибыли в середине сентября. Укомплектованы они были комсомольцами, пришедшими в войска НКВД из 14 областей РСФСР по постановлению ЦК ВЛКСМ от 4 сентября 1941 года «О мобилизации комсомольцев на службу в войска Особой группы при НКВД СССР». Часть из них осталась у нас, а более 800 человек были направлены в ряды будущих диверсантов-разведчиков. Говоря о событиях осени 1941 года, я не могу не рассказать о событии, оставившем неизгладимый след у каждого, кто принимал в нем участие. По ряду объективных причин личный состав батальона и авиагруппы своевременно не успел получить госнаграды. В связи с этим на 5 сентября 1941 г. было назначено вручение наград. Оно должно было состояться в расположении части. Уже само по себе это было неординарным событием. До этого государственные награды вручались в Кремле, а тут ожидалось прибытие к нам в часть Всесоюзного Старосты М. И. Калинина и Наркома Л. П. Берия. Понятно, что встреча таких гостей требовала особой подготовки, начиная с уборки территории, помещений, блиндажей и заканчивая приведением военной формы и техники в порядок. Основная тяжесть подготовки легла на плечи наших хозяйственных и технических служб. Они сделали все возможное и даже немного больше, стараясь изо всех сил. В КБО (комбинате бытового обслуживания, созданном при батальоне из числа беженцев, вышедших вместе с нашим личным составом и получивших по ранению инвалидность бойцов) днем и ночью строчили швейные машинки, готовя новую специальную форму спецподразделений НКВД. Ее утвердил Нарком для спецподразделений НКВД буквально в последние дни августа. Предложения Наркому по изменению формы одежды по результатам боев вносил Командир, и нам хотелось ее продемонстрировать руководству. Задачи одеть в нее весь личный состав не ставилось, тем не менее тыловые службы постарались это сделать. И совершили трудовой подвиг. Свои награды бойцы встречали при полном параде. В новой форме личный состав смотрелся довольно необычно. Черные комбинезоны (перешитые из обмундирования заключенных, хранившегося в больших количествах на складах НКВД) с большим количеством карманов и нашивками щита и меча на рукаве, короткие сапоги со шнурками, небольшие береты с красным флажком на правой стороне, разгрузочные жилеты, пистолеты и холодное оружие на поясе выделяли бойцов старой гвардии из остальных. Так как изменения формы коснулись только личного состава нашего батальона, все прикомандированные бойцы и командиры оставались в форме образца 1937 г. Личному составу, участвовавшему в боях в Брестской крепости и рейде по Белоруссии, были вручены краповые береты. Летно-подъемному и техническому персоналу авиагруппы, участвовавшему в боях, пошили голубые, остальным выдали береты, пошитые из ткани немецкой формы. Именно с этого периода берет, бывший ранее элементом военной формы женского персонала, прижился среди мужской половины Советской армии и МВД. В первую очередь это касается ВДВ и морской пехоты. После войны сдача экзамена личным составом на право ношения крапового, мышиного и голубого беретов в оперативных частях МВД, ВВС и ВДВ стала ежегодной. Вся техника (автомашины, бронетранспортеры, танки, самоходки) была отмыта и покрашена в камуфляжный цвет (разноцветными кубиками и прямоугольниками, расцветка также была предложена Командиром и доработана опытным путем несколькими бойцами из числа студентов художественного училища), на нее были нанесены тактические знаки батальона. Несмотря на нахождение в тылу, техника была спрятана под маскировочные сети и растащена по капо нирам. Говорить о порядке в помещениях, спортивном и штурмовом городках, тактическом поле, стрельбищах и парках даже не приходится. Там и до этого поддерживался образцовый порядок, а теперь все было заново вычищено и вымыто. Постарались это сделать бойцы, наказанные за нерадивость. Учебный процесс не прерывался ни на минуту. Личный состав находился постоянно в лесу, поле, тире, штурмовой полосе или воздухе. Тренировался и готовился к боям. Никаких послаблений в связи с подготовкой встречи не было. Все шло по обычной программе, утвержденной Командиром. Единственным, наверное, заметным отличием стало усиление строевой подготовки личным составом. До этого она проводилась три раза по полчаса в сутки, а тут возросла на еще полтора часа в день, на нее привлекался весь личный состав. Удовлетворить требования по ней начальника штаба и Командира было очень сложно. Для построения была выбрана и подготовлена площадка, вмещавшая весь личный состав, как батальона, так и прикомандированных лиц. Несколько раз мы смогли все отрепетировать. Для руководителей страны силами старой гвардии готовилась показательная программа действий штурмовых, диверсионных, снайперских групп и пар. Готовился и показ техники с вооружением. Наземная часть состояла из нескольких частей: 1. Показа броне – и автотехники, переделанной из трофеев: самоходных зенитных и минометных установок; истребителей танков, созданных на базе легких немецких и чешских танков с использованием противотанковых и полковых орудий. Был тут и «Горыныч» – подвижной комплекс с направляющими под авиационные РС. 2. Показа переделанной из советских типов броне – и автотехники. По ходу движения эшелонов бронегруппы Козлова на одной из станций (по согласованию с железнодорожным начальством) было эвакуировано несколько десятков вагонов с поврежденной в ходе вражеского авианалета техникой. Она и послужила основой для работ по модификации. 3. Показа образцов авиационной техники. Воздушный показ состоял из показа комплекса пилотажа на трофейных самолетах. И вот день настал. Построение личного состава было назначено на 12.00. За несколько часов до прибытия первых лиц на базу прибыло командование войсками Оперативной группы при Наркоме, сотрудники ГБ, проверившие нашу готовность. К чему придраться, у них не нашлось. Охрана района была усилена не только нами, но и прибывшими из Москвы сотрудниками ГБ. Все было готово, личный состав построен, трибуна украшена флагами и транспарантом со словами Сталина «Победа будет за нами!». В воздухе витало волнение и предвкушение СОБЫТИЯ. Вскоре показался длинный кортеж легковых автомашин. Он остановился у трибуны, и из машин вышли СТАЛИН, Берия, Калинин, Ворошилов и Булганин с сопровождавшими их лицами. Никто не ожидал, что к нам приедет лично ВОЖДЬ. Не знаю, кому как, но лично меня охватило некоторое восторженное оцепенение. По-моему, то же самое произошло и с остальными. Видя Вождя, кто-то из строя крикнул: «Слава Великому СТАЛИНУ!!!!!», и все пять с лишним тысяч человек воодушевленно поддержали это своим громогласным «УРА!!!!». Иосиф Виссарионович, приветствуя строй, улыбнулся и помахал рукой. Дальше все было как во сне. Никто не ожидал, что награждение будет таким массовым (говорили, что вручение наград будет только для рядового и сержантского составов) и оно слегка затянется. Медали вручали Берия и Ворошилов, ордена Боевого Красного Знамени и Красной Звезды – Калинин, ордена Ленина и Звезды Героя Советского Союза лично Сталин. Комсостав в основном получал ордена, а рядовой состав медали. Мне было вручено сразу несколько наград – орден Ленина и Звезда Героя Советского Союза (за Варшаву), Орден Боевого Красного Знамени (по совокупности за организацию снабжения и эвакуации раненых из Слуцкого кармана и Могилева), орден Красной Звезды (за бомбардировку немецких объектов в Барановичах, Несвиже, Минске и т. д.). По нескольку наград получили многие из числа старой и новой гвардии. Пока шло вручение остальным, начштаба авиагруппы помог мне поместить награды на гимнастерке, а я ему. Потом была короткая и вдохновляющая на подвиг речь Сталина, прохождение строем, показ техники. Сталин со мной общался в тот день несколько раз – при вручении Звезды Героя и на показе авиатехники. Я ему давал пояснения по самолетам немцев и их вооружению, а затем на праздничном банкете в честь награжденных. Туда был приглашен весь командный состав батальона. Иосиф Виссарионович поднял фужер и произнес тост: «за наши героические армию и НКВД». Я сидел недалеко от руководства страны и слышал, как Калинин спросил у Вождя: «А почему батальону не присвоили гвардейского звания?» На что тот ответил: «Чекисты и так лучшие из всех, кто у нас есть, зачем им еще одно название? По сути, они и есть настоящая Лейб-гвардия нашего народа…» Глава 21 Что делать с Седовым? – Разрешите, товарищ Народный комиссар? – Да, проходите. Что у вас? – Я хотел вам доложить материалы по старшему лейтенанту Государственной Безопасности Седову. – Присаживайтесь, Александр Григорьевич. – Спасибо. – Что у вас? – В соответствии с вашими указаниями с июля мы собирали на него материалы, а с середины августа ведем постоянное наблюдение. Нами подведено к нему несколько агентов, кроме того, среди бойцов и командиров выведенного им из немецкого тыла подразделения есть несколько агентов, завербованных начальником ОО 333-го стрелкового полка старшим лейтенантом Горячих еще в Бресте. Они представили свои донесения о Седове с начала июня 1941 г. Ничего предосудительного за ним не замечено. Смелый, начитанный, грамотный и очень везучий и преданный делу Ленина-Сталина командир. Звезду Героя Советского Союза и другие награды получил заслуженно. Ведет себя открыто, своих мыслей не скрывает, порой режет правду-матку в глаза независимо от звания и положения. С подчиненными ведет себя ровно. Не рвется обзавестись знакомыми и друзьями среди комсостава. Общается только с теми, с кем свела служба или необходимость. Стоит горой за своих подчиненных, спасая от мелких неприятностей и помогая материально семьям погибших и раненых. Заботится о личном составе. Они отвечают ему тем же. Образцовый командир. Любит хорошую компанию, красивых женщин и вкусную еду. Бывая по делам службы в городе, старается обедать в ресторане «Арагви». Спиртным и женщинами не злоупотребляет. Предпочитает кавказскую кухню, нежирное мясо, коньяк и красное вино. От общения с иностранцами уклоняется. По сообщениям агентуры, просто патологически ненавидит англичан и американцев, считая их врагами хуже немцев. Чем союзники ему не угодили, непонятно, но настрой командира передается и подчиненным. Уже было несколько случаев, когда его бойцы в городе мяли бока членам союзных делегаций. Правда, без больших увечий. Действовали в гражданском, под видом местных хулиганов. Потерпевшие в милицию не обращались. – Да, я слышал об этом. Союзники жалуются на действия московских хулиганов, избивающих их сотрудников. Кроме того, некоторые члены союзных миссий считают, что против них действуют диверсионные группы немцев, старающиеся таким образом повредить нашим межгосудаственным отношениям. Не будем их в этом разубеждать. Было бы нежелательно иметь сейчас конфликт на дипломатическом уровне. – Бойцы действуют очень осторожно. Сначала ведут слежку, а затем поджидают в подворотне. Действуют наверняка. Ничего не отбирают, кроме знаков различия и оружия, наносят побои и жестко отваживают от наших женщин. Бьют, невзирая на цвет кожи и воинское звание. И белых, и черных. У разведчиков батальона это как выпускной экзамен. Наша служба наружного наблюдения не вмешивается. Теперь союзники стараются поодиночке и парами по городу не ходить. Перемещаются по городу только днем, группами по три-пять человек. Контрразведке стало легче вести за ними наблюдение. – Понятно. Хорошо, что союзные миссии большие, бойцам есть на ком тренироваться. Но вообще это надо прекратить. Что у вас еще на старшего лейтенанта? – Он считает Сталина и вас лучшими руководителями страны, которые только могут быть и за которых готов порвать глотку. О своем отношении к остальным руководителям страны отмалчивается. Вроде бы все хорошо, но есть несколько моментов, которые несколько настораживают или мне не понятны, и именно об этом мне хотелось с вами посоветоваться. 1. У нас есть образцы почерка Седова в период обучения в военном училище и более позднего времени. Сравнение рукописных текстов дает основание утверждать, что они написаны разными людьми. Я прекрасно осознаю, что со временем у человека почерк меняется. Но тут ключевым является именно время. У Седова его не было. Ранений в правую руку у него не было. Во всяком случае, никто из близких к нему людей об этом не знает. Также никто не знает и о ранении в голову или контузии. Хотя последнее не исключается. Он ее мог получить еще 22 июня при обстреле немцами крепости сверхтяжелыми снарядами или при бомбардировке в Слуцке. Был и еще один момент, когда Седов мог получить травму. Нашими сотрудниками в Тамбове установлен факт участия Седова в драке в день отъезда к месту службы. Он, защищая честь девушек, получил несколько ударов палкой по голове. Свидетельница и потерпевшая утверждают, что он после этого упал и около пяти минут находился без сознания и не подавал признаков жизни. Защищаясь, Седов нанес серьезные телесные повреждения нападавшим. За медицинской помощью и к милиции сам не обращался. Это сделала одна из девушек. По ее заявлению нападавшие были разысканы, задержаны и осуждены. Мы опросили военфельдшера Филатову как врача штабной группы о наличии следов ранений у Седова. Она подтвердила их наличие на спине и голове. Эту же информацию подтверждает ординарец старшего лейтенанта ефрейтор Никитин. Так что я не исключаю, что изменение почерка вызвано этими событиями. 2. У Седова выявлено несколько способностей, ранее никем не отмечавшихся. Среди них конструирование оружия, наличие военных знаний более высокого уровня, чем ему дано в училище, хорошее знание немецкого языка, организации службы в Вермахте и бытовых мелочей Германии. Если по конструированию и разработке новых видов вооружения более или менее понятно и вполне можно объяснить, то вот по остальным озвученным темам остаются вопросы. – Что вас конкретно заинтересовало? – По сведениям из училища, старший лейтенант немецкий язык там изучал, числился среди лучших курсантов. Но тот уровень знаний, что Седов продемонстрировал в ходе рейда, не соответствует уровню военного училища. Он совершенно спокойно на немецком языке вел переговоры и разговаривал с немецкими военнослужащими, и они его считали своим. В качестве примера может служить захват группой Седова укреплений Слуцкого УРа, когда он, представившись штабным офицером, уговорил командира взвода немцев показать ДОТ и оборонительные позиции, где затем уничтожил ничего не подозревающих офицера и пулеметный расчет. Есть и еще примеры. Например, проведение разведки в Пружанах или движение колонны Седова по дорогам к Слуцку и Могилеву. Как такого уровня подготовки мог достичь вчерашний курсант, никогда не живший в Германии, непонятно. Сразу же возникает вопрос: «А почему остальные наши командиры не поступили так же?» Ведь среди них хватает тех, кто знает язык врага и имеет больший опыт военной службы. – Может, смелости или наглости не хватает? – Возможно и такое, но я обязан исходить из другого. Из того, что перед нами скрытый враг, и пытаться найти доказательства этому. – Все действия старшего лейтенанта говорят об обратном. Нанесенный Вермахту ущерб значительно превышает все возможные потери для внедрения своего агента к нам. На Западе очень высоко оценили захват и уничтожение его отрядом аэродромов противника, а захват в плен Гудериана до сих пор обсуждают в их прессе. Генерал считался у них чуть ли не танковым гением. – Я не могу этого отрицать. Тем не менее у меня сложилось впечатление, что старший лейтенант не тот, за кого себя выдает. Я не говорю об его военных успехах. Они несомненны. Им создано довольно боеспособное и эффективное подразделение, которым он неплохо командует. Ему, конечно, помогают старшие товарищи, но тем не менее. – Тогда что вас еще насторожило? Надеюсь, личность Седова установлена? – Да. По моей просьбе фотография Седова вновь продемонстрирована преподавательскому и командному составу Тамбовского пехотного училища, девушке, с которой он встречался в период учебы, девушкам, которых защищал в драке. Кроме того, уже здесь, в Москве, нам удалось найти несколько командиров, ранее учившихся со старшим лейтенантом. Мы организовали им показ Седова. Они его однозначно опознали и подтвердили что перед ними действительно их однокурсник. Меня смущает то, что Седов при случайной встрече с этими лицами их не узнал. С одной стороны, в этом ничего предосудительного нет, но вот с другой… Человек, несколько лет проведший рядом с другим, просто обязан был узнать его. – В принципе это так. Но тут возможны варианты. Например, неприязненные отношения, или Седов просто не стал афишировать знакомство, да мало ли других вариантов. – Тем не менее для меня все равно остаются вопросы. Например, продемонстрированные им военные знания на курсах при академии. Все преподаватели отмечают, что Седов отвечает практически с ходу и словно уже неоднократно отвечал на задаваемые вопросы. То же самое отмечают и полковники Орлов и Третьяков. Седов демонстрировал знания военного хозяйства и управления, словно для него это давно пройденный этап. Фактически Седов на сегодняшний день командует смешанной бригадой, скрываемой под наименованием отдельного стрелкового батальона. Он справляется с такой ношей, практически не делая ошибок, что, по-моему, для вчерашнего выпускника нереально. Нет, Седов, конечно, постоянно советуется с Третьяковым и иными старшими командирами бригады, но все же решения принимает сам. – А если он гений? Или это промысел божий, как говорят попы. – Не знаю. За все время службы я таких практически не встречал. Для меня было бы проще, если бы Седов был врагом. Проблем было бы меньше. – Вы задавали ему вопросы на интересующие темы? Насколько я знаю, вы не церемонитесь с нашими врагами. – Тут совсем другой случай. У нас не хватает материалов. Именно поэтому я хотел сначала посоветоваться с вами и только потом принимать решение. – Что ж, я понимаю вас. С одной стороны, с Седовым много непонятного, с другой, он наш заслуженный советский человек и обидеть его пустыми подозрениями нельзя. Седов делает очень полезное дело, готовя бойцов для боев. Положительные результаты такой подготовки есть. Его бойцы активно участвуют в боях, как на фронте, так и в немецком тылу. Сейчас каждый человек, делающий нужное дело, на счету, а он именно такой. Я думаю, что Седов к врагу не переметнется и не ударит нам в спину. Поэтому с арестом и допросом Седова пока спешить не будем. Понаблюдаем еще. Подведите к нему еще нескольких своих человек, пусть они к нему и к его делам попристальнее присмотрятся. Кого и как, учить я вас не буду, сами все отлично знаете, но неплохо бы иметь рядом с Седовым верную нашему делу женщину. Насколько я помню, у него жены нет? – Да. С июля Филатова сожительствует с Седовым. Хотя они это и не афишируют. Кроме того, у него было несколько интрижек с подведенными нами к нему женщинами уже здесь, в городе. Тип женщин, что ему нравятся, нам известен. – Вот и нужно аккуратно разорвать этот союз, заменив военфельдшера на нашего сотрудника. То, что не может заметить ни один мужик, женщина почувствует и найдет. – Есть. Тем более что особо искать не придется. Я уже думал об этом. Среди его знакомых есть сотрудница гостиницы «Москва», с которой он с июня этого года состоит в дружеской переписке. Внешние данные девушки во вкусе Седова. Она преданный, неоднократно проверенный и надежный товарищ. В кадрах ГБ более трех лет, однако никто из родственников и знакомых не догадывается о ее работе в органах. Прошла спецкурсы подготовки оперсостава, свободно владеет несколькими иностранными языками, очень начитанная и интеллигентная девушка. За время работы провела несколько удачных вербовочных операций, неоднократно участвовала в оперативной разработке. Ее готовили для работы в подполье, тут, в городе. Но я думаю, что найти ей замену не составит труда. В батальоне есть вакансия переводчика, мы могли бы направить сержанта ГБ туда. Вот материалы о ней. – Что ж, очень своевременное и правильное решение. Согласен с вашим выбором, направьте ее в батальон. Нам нужно иметь рядом с Седовым такого товарища. Когда обстановка немного успокоится, вернемся к нашему разговору о Седове, а пока продолжайте по нему работать… Глава 22 Никитин Эх, везет же Командиру с бабами! Так на него и вешаются! Вон только сегодня до обеда в батальон приехала новый переводчик лейтенант Попова Татьяна Ивановна, а уже вечером с Командиром в театр собралась. Понятно, что завидовать нельзя, тем более Командиру, но куда от этого деться. Такая красивая и эффектная женщина, с большими серыми глазами и отличной фигурой. Особенно когда вышла из блиндажа в ярком гражданском платье и плаще. Словно яркий цветок расцвел на сером фоне! В лакированных туфельках на каблучке! И с косметикой! А духи у нее! Словами не передать, просто взяли и голову вскружили! Я же рядом с машиной стоял, так она меня ими обволокла, аж челюсти свело! Наши-то девчонки все время в военной форме. Какая там у них косметика и духи! Пахнут тем же потом, что и мы, как ни отмывайся! Они же в поле наравне с нами занимаются, впахивают дай боже! Им же инструктора никаких поблажек не дают. Правила поведения в бою те же, что и мужикам, преподают. Да и девчонки-то в основном из рабочих, а не из интеллигентов, как Попова. Ходят, как и все, в черной или зеленой военной форме. На ногах мужские галифе, и только для похода в столовую переодеваются в опять-таки форменные юбки. Сапоги-то у них по размеру, с ушитыми голенищами, но все равно это обычные солдатские сапоги, а не манерные туфельки. Да и на ножках у них не тонкие чулки, так подчеркивающие их красоту, а теплые и грубые нитяные колготки или носки. Под формой у них, конечно, выделяются приятные части тела, как ни прячь, но все не то! Военная форма слишком их уравнивает с нами, мужиками. Нет, для них, конечно, все необходимые условия создали – и помыться, и по нужде сходить, и белье для них из мужского солдатского в КБО перешивают, и сладкого побольше дают, но все равно не то. Да и вообще наши девчонки – это парни в юбках, а не женщины! Парни-то к ним как к младшеньким сестричкам относятся, без грубости и лапанья! Были тут несколько любителей «сладенького», да быстро вышли. «Любилку» им быстро прижали! Научили, чтоб остальным неповадно было, как надо к девушкам относиться. Сразу притихли! А тут вышла женщина в штатском, и прямо мирным довоенным временем, весной и домом запахло. Это когда женщина – женщина, а не боец в одном с тобой строю. На лейтенанта, да что тут говорить, и на наших девушек все вокруг сразу по-другому смотреть стали. Сравнивать! И не в лучшую сторону для наших девчонок. Елена-то Горохова у нас после отъезда Филатовой за первую красавицу была, а тут у нее такая соперница проявилась! Командир, кстати, тоже очень ничего смотрелся. Как иностранец! Он тоже вместо военной формы штатский костюм надел. Всему комсоставу в КБО по указанию товарища Седова из трофейного материала на заказ специально сшили по костюму-тройке и плащу. Одеколон у него еще довоенный – отличный. Вот и пригодился. Вдвоем с Поповой они смотрелись очень красиво. Это заметили все присутствующие, хоть и делали вид, что отъезд Командира их совершенно не интересует. Очень уж хорошо смотрелись Седов с Поповой! Но вот зря Командир свои награды на пиджак не перевесил. Очень хорошо он с ними смотрится. Глаз не оторвать! Да и заслуженного человека сразу видно, а он, видишь, стесняется. Звезду Героя и остальные награды только на парадном мундире и носит, когда в Наркомат едет. Говорит, что лишнего шума вокруг себя не хочет. Потому и поехал в штатском. С Филатовой у Командира после возвращения из рейда как-то не срослось, это я точно знаю. На моих глазах все происходило. Нет, они, конечно, продолжали встречаться. В Москву несколько раз вместе по делам ездили, но не то это. Без огня, спокойно и словно равнодушно. Словно черная кошка между ними пробежала. Раньше-то по-другому было. До Бобруйска у них все нормально было, а потом будто сломалось что. Галина Григорьевна вроде как сторониться Командира стала. Елена Горохова проговорилась, что у Филатовой то ли муж, то ли жених был и на фронте тяжелое ранение получил и сейчас в госпитале находится. Вот военфельдшер и загрустила, а у Командира особо времени с ней пообщаться не было. Всего-то два дня спокойных у него и было – пока он после ранения спину лечил. Потом мы с ним через день то в Наркомат, то в Мытищи мотались. А когда в часть на подготовку народ попер, то вообще Командир только поздно ночью до кровати добирался. Сам таким был. Погранцам, что в охране товарища старшего лейтенанта ГБ состоят, хорошо. Они через день меняются, а мы с ним все время на ногах или на машине то туда, то обратно мотаемся. Поспать и поесть толком не получается. В Москве-то когда бываем, то едим в ресторанах разных. Вот ведь вроде война, а они работают! Причем кормят до отвала, только деньги плати, и ведь недорого выходит, а у нас они есть. Выплатили и денежное довольствие, и за награды доплату, и за захваченные танки и самолеты. За участие в рейде по немецким тылам на каждого из старой гвардии аж по 500 рублей выдали. Прилично так получилось. Мне вот почти 2 тысячи на руки выдали. Наши парни полученными деньгами по-разному распорядились. Кто семьям и родственникам перевел, кто облигации Государственного Военного займа приобрел, оставляя себе совсем чуть-чуть. Да и много тех денег-то в войсках надо?! На всем готовом живем – одеты, обуты, чего еще надо?! Особо тратить не на что, да и некогда. Парни с раннего утра до поздней ночи на полигоне проводят. Только и есть возможность на деньги отовариться, когда лавка «Военторга» из города приезжает. Купить-то в ней особо нечего – так, палочку копченой колбаски, хлеб, лимонад, сироп, шоколадные конфеты, папиросы, нитки, да еще чего по мелочам. Все остальное у старшины бесплатно найдется. Цены в ларьке небольшие, считай, почти довоенные: хлеб – 1 рубль, папиросы «Казбек» – 3 рубля 15 копеек, бутылка водки – 11,40 р. Еду для себя мало кто покупает – кормят в столовой хорошо, хоть и без изысков, если надо, то добавку дают. Поэтому многие, чтобы своих домочадцев в тылу поддержать, берут в ларьке продуктовые посылки и пересылают почтой к себе домой. У нас-то, у тех, кто в Москву ездит, возможностей отовариться куда больше. Можно на городские базары, в магазины и ресторан сходить. Семейным-то экономить приходится, а одиночкам можно и пофорсить. В тылу-то цены совсем другие, чем у нас в войсках. Цена продуктов, которые распределяются по карточкам, почти не изменилась – молоко стоит 3–4 руб. за литр, килограмм мяса – 18–24 руб., картошка – 2–2,5 руб. за кило. На карточки особо не расжируешь, они лимитированы. Вот народ, у кого деньги есть, и ходит на базар, а там цены заоблачные. На базаре на тысячу рублей можно купить: килограмм сала, 10–15 кг картошки, 2–4 поллитровки. Стакан самосада стоит 10 рублей, цена хлеба из-под полы доходит до 20 рублей за 800-гр буханку. Так что мы туда стараемся не ходить. Нам и в кабаках вполне нормально. Порции в них не просто большие, а здоровенные. Там не только наши советские люди питаются, но и иностранцы из разных дипломатических миссий. Командиру, да и остальным нашим командирам, ресторан «Арагви» очень нравится. Вкусно там еду готовят, а еще оркестр душевно играет. Нам-то с ребятами из охраны и водителям от того, что вокруг культурные люди в красивой, чистой, наглаженной цивильной одежде и форме старшего и высшего комсостава, сначала было как-то не по себе. Мы в своей полевой форме на их фоне деревенскими простаками выглядели. Но Командир сказал, чтобы не стеснялись и вели себя как умеем – просто, только в зубах вилкой просил не ковырять. Тем более что большинство военных в зале – тыловые крысы и на фронте пороха не нюхали, если уж стесняемся пользоваться столовыми приборами, то надо учиться у окружающих, наблюдая за их действиями. Вот мы и наблюдали, а еще пристали к Исааку Лаврентьевичу Шмиту – нашему директору КБО – как к человеку, хорошо знающему, как себя вести за столом. Спасибо ему, научил, что к чему и какими приборами что есть, как себя за столом вести. Наука, оказывается, целая. В свободное от занятий время учились. Хоть с трудом, но одолели. Официанты-то на нас сначала косились. Обслуживали нехотя. Конечно, привыкли всяких обслуживать, а тут мы в своей солдатской одежде, с мытой рожей и грубыми руками. Сначала пускать не хотели и даже патруль вызывали. Да быстро свое мнение изменили. Старшему патруля Командир все объяснил, документы и ночной пропуск по Москве показал, и тот скрылся со своими архангелами, а метрдотеля (вот ведь слово какое выучил) ресторанного в сторону пригласил и поговорил. После этого нас, как старший лейтенант Акимов сказал, стали «обслуживать по высшему классу», чуть ли не бегом. Мы-то по первости что попроще хотели заказывать – щи там, кашу, компот. Так нет же. Командир приказал не стесняться и попробовать все, что хочется. Сейчас-то привыкли и напробовались диковинностей. В случае чего, с иностранцами или еще с кем за одним столом не оплошаем, да и соседям в деревне будет что рассказать. Иностранцы, видя наши награды, несколько раз к нам подходили, спрашивали разрешения сфотографироваться или выпить, но Командир всегда был против. Говорит, незачем. Да и не любит он иностранцев. Особенно англичан с американцами, поляков и «разных шведов». Как-то по дороге домой рассказал, что собой представляют эти дипломаты и журналисты и чего от них можно ждать. Как страны, которые они представляют, по-настоящему к нам относятся, и кто стоит за нападением Германии на нашу страну. Не зря говорят, век живи и век учись! Много мы тогда нового узнали. Еще больше про «зверский оскал империализма» нам товарищ Григорьев рассказал. Оказывается, американские и другие мировые капиталисты финансировали Гитлера, когда он рвался к власти. Специально натравливали немецкий народ на войну с нами. И не только немцев, но и другие оккупированные Германией народы. Тех же поляков, например. Мировому капиталу не нравится, что наша страна выстояла в их враждебном окружении. Они захотели в очередной раз нас поработить, а заодно и еще больше денег заработать. В прошлой войне Германия проиграла и хотела реванша. Именно поэтому капиталисты выбрали Германию в качестве своей ударной силы. Запудрили немцам голову, вооружили и отправили воевать. Особенно в разжигании войны и помощи фашистам преуспели американцы. Автомобильный король США Генри Форд снабжает Вермахт тяжелыми грузовиками и каучуком. В 1940 году Форд отказался собирать двигатели для самолетов воюющей с Германией Англии, в то время как во французском городе Пуасси его новый завод начал выпускать авиадвигатели, грузовые и легковые автомобили для гитлеровцев. Другая автокомпания «Дженерал моторс» на своих заводах «Опель» тоже делает грузовики, а также бронетехнику и двигатели бомбардировщиков Ю-88 для Вермахта. Для Люфтваффе американские компании поставляют авиадвигатели и лицензии на их производство. Например, двигатели BMW «Хорнет», которыми оснащен самый массовый транспортный самолет Люфтваффе «Юнкерс-52», производятся по лицензии американской компании «Prat & Whitney». Нефтяная корпорация «Standard Oil of New Jersey (Exxon)», принадлежащая Рокфеллерам, поставляет нацистам сырье, бензин, смазочные материалы, синтетический каучук, компоненты взрывчатки – сульфат аммония и хлопок. Компания «IBM» поставляет счетные машины, запчасти к ним и специальную бумагу. Концерн «SKF», крупнейший в мире производитель шарикоподшипников, тоже поставляет Германии свою продукцию. Мы-то сначала не совсем поверили в сказанное и пошли на аэродром и в автопарк проверить сказанное, благо все перечисленные типы машин у нас там стоят. Посмотрели, своими руками пощупали. Все, что командиры рассказывали, подтвердилось. С другими поделились. Такая нас злость на империалистов охватила, что словами не передать. Мы тут вроде как с общим врагом воюем, свою кровь за нашу и за их свободу проливаем, а эти суки на нас деньги зарабатывают. Гады, суки, п… ры проклятые!!! Попался бы кто из иностранцев в тот момент, разорвали бы голыми руками!!! Да выход нашей злости нашелся быстро. Иностранцы, что в нашей стране живут – журналисты, дипломаты, военные там всякие, – как сказал Командир, все шпионы под дипломатическим прикрытием. Они собирают информацию о нашей стране, армии и передают к себе в разведцентры, т. е. империалистам. А те делятся полученной информацией с Германией, что помогает им бить наши войска. Нет, конечно, и среди иностранцев есть хорошие люди, те, кто симпатизирует нашей стране и нашему социалистическому строю, но таких среди дипломатов мало. Ну, мы с парнями и решили их своими методами поучить – темную в подворотне устроить. Тем более что и еще повод нашелся. Женщины!