На следующее утро мы ощутили чувство голода и холода, которое сначала было терпимым, но потом стало для нас источником невыносимых мучений. Голод! Но русские все же решили позаботиться о нас. Утром, незадолго до полудня, на нескольких грузовиках привезли бочки из-под бензина. В этих огромных бочках нам предстояло варить себе еду. Вскоре нам раздали и продовольствие: на каждую группу из тридцати человек фунт гороха и два килограмма хлеба. Вечером суп был готов. От него разило бензином. В остальном он мало отличался от затхлой воды, на которой его варили. Но мы же своими глазами видели, что в нем плавает целый фунт гороха, и к тому же это был горячий суп! Вначале его не хватало. Каждому доставалось по неполной банке. Один ломтик хлеба на целый день. Лишь со временем ломтики стали толще, и мы стали чувствовать, что жуем хлеб. К нашему стыду, надо признаться, что очень скоро многие из нас превратились в голодных зверей, готовых на все за кусок хлеба. Русские приказали нам остричь друг другу волосы. Нам раздали ножницы, которые одна группа передавала другой. «Лысых» становилось все больше и больше. Через несколько дней острижены были все. Мы стали чужими друг другу, изменившись до неузнаваемости. Таким странным способом нас сделали одинаковыми. Мы негодовали, но что мы могли поделать? Теперь нас попросту заклеймили. Нам стало окончательно ясно, что мы стоим на пороге страшного времени, и никто не мог оценить масштаба ожидавших нас бед. По беспомощной толпе пленных постоянно циркулировали самые невероятные слухи, лишавшие нас остатков способности к здравым суждениям. Водоворот взглядов, мнений, догадок и страхов сбивал с толку и пугал. Говорили, что русские прорвали фронт на широком участке, что группа армий «Центр» полностью окружена и разбита и т. д. и т. п. Вскоре из уст в уста стали передаваться слухи, жалившие нас, как злые осы: нас отправят в Сибирь, на каторжные работы и на много лет. Мы смирились против воли, но лишь немногие смогли сохранить хладнокровие. Вскоре русские внесли в этот вопрос окончательную ясность. К лагерю подъехал грузовик с громкоговорителем, и нам – сквозь треск несовершенного динамика, но достаточно громко – была объявлена наша дальнейшая судьба. Это был первый и единственный раз, когда наши хозяева сказали что-то о нашем будущем. На плохом немецком языке говорил какой-то тип, одетый в валенки, теплый белый меховой полушубок и такую же шапку. Он объявил, что мы при первой же возможности отправимся в Россию, где своим трудом должны будем возместить тот ущерб, который причинили советскому народу. А пока нам предстояло валить деревья в ближайшем лесу… Глава 34 Ты снова в госпитале! 28 декабря 1941 г. 190-й день войны. Начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германии Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Группа армий «Центр». Противник силами пехоты и при поддержке тяжелых танков атаковал южный фланг 2-й армии. Специальные кумулятивные противотанковые боеприпасы доставляются непосредственно на фронт. Поэтому наши намерения здесь – оборона. …Брешь на Оке по-прежнему предмет особой заботы». Из беседы офицеров Вермахта вечером 28 декабря 1941 г. в госпитале города Борисов. – Ну, вот ты снова в госпитале! Может быть, хватит? Не пора остепениться? За полгода второе ранение! Только недавно от одного отошел, и снова на больничную койку! – Может быть. Только вот не получается. Мне еще повезло. – Что верно, то верно, ты у нас известный «везунчик». Ранение ноги и головы, пара переломов ребер. Я ничего не пропустил? – Вроде нет. Врач мне все то же самое перечислил. Я так понимаю, ты разговаривал с моим эскулапом? – И с ним тоже. Расскажи, как ты снова попал в драку? Опять поиски «мясников»? Мы вроде бы о них достаточно много знаем, несколько раз наносили по их базе воздушные удары, а тебе все неймется. – Как тебе сказать. Мне кажется, что русские нас водят за нос. База в Мытищах словно специально создана для нас. В качестве нашего раздражителя. Как красная тряпка для быка. Она словно приманка для нас, для того чтобы мы посылали туда своих агентов и они попадали в ловушку. Русские словно надсмехаются над нами, как бы говоря – вот мы здесь готовим вам головную боль, а если хотите, то придите и попробуйте нас взять. Сколько групп мы потеряли в том районе – четыре? – Шесть и еще несколько агентов, давно действовавших в России. В чем-то я с тобой согласен, а в чем-то нет. До своего раскрытия агенты успели передать, что именно там у русских идет подготовка диверсантов. В районе стадиона расквартирован штаб 132-го батальона НКВД, туда прибывают из госпиталей вылечившиеся солдаты НКВД. Оттуда в наш тыл направляются их группы. Это подтверждают пленные диверсанты. Аэродром, с которого проводится заброска, находится где-то в лесу на юге города. Там сильное ПВО и отмечены действия истребителей из Особой авиагруппы НКВД. Провести разведку и навести на аэродром наши бомбардировщики пока не удается. – Я это все знаю и понимаю, но червь сомнения меня все же гложет. Ты же знаешь, что я не люблю бросать начатое. – Теперь тебе придется это сделать. Адмирал настаивает на твоем лечении. Поедешь в Кенигсберг, подальше от войны. Там хорошие врачи, они быстро тебя поставят на ноги. Ты в спокойной обстановке встретишь Новый год, возможно даже, со своей семьей. Адмирал пообещал сделать тебе такой подарок. Но мы отвлеклись от моего вопроса. Что тебя привело в Минск? – Работа. Во-первых, из местного СД сообщили, что ими в районе Минска отмечена активность разведгруппы русских диверсантов НКВД. Они смогли выследить и уничтожить несколько человек из ее состава и предложили осмотреть новое русское снаряжение. Ничего особенного я там не увидел. Те же рейдовые рюкзаки, но более простой формы. Глушители Бра Мит. Ценным было то, что СД выступило инициатором такой встречи. Во-вторых, наши парни сообщили, что у них есть агент, вполне годный для длительной работы в русском тылу. С хорошей биографией и связями среди русского командования. Шифровальщик одной из русских частей. Он работал среди пленных на отдел контрразведки. Выявил нескольких руководителей подполья. Вот мне и захотелось посмотреть на этого самородка. А тут это чертово восстание, нападение и подрыв нашего эшелона. Представь парней, что меня вынесли, к наградам. – Да, обязательно. Тебе что-то еще удалось сделать в Минске? – Главное, я встретился с Рудзянко. Он согласился сотрудничать с нами и просил вытащить его из лагеря. Что я и сделал. Хотя местные парни не хотели его отпускать, ценя его как очень хорошего агента. Пришлось давить авторитетом. – Что ты можешь сказать о нем? – Умный, грамотный, вежливый, когда надо, в меру активный, немного трусоват, но будет хорошо работать. Несколько раз удачно внедрялся в различные подпольные группы большевиков. Ни разу не был раскрыт. С октября по декабрь в Минске и окрестностях выдал примерно около сотни русских подпольщиков. Особо готовить к заброске его не надо. Так, слегка подправить легенду и забросить к партизанам или вывести через линию фронта с группой пленных. Мне понравилось его желание нам помочь. Узнав дату восстания, сразу сообщил своим шефам. – Тем не менее оно произошло, и мы не смогли его предотвратить. – Это не вина агента. Тут все на совести руководства СД и полиции. Они затянули с арестом выявленных руководителей. Русские могли получить сведения от своей агентуры в городе о планируемых арестах и перенести сроки восстания. Я ведь тоже не предполагал, что окажусь в его эпицентре. Восстание началось с нападения на казармы танкистов, танковый завод и ДЗОТы, что должны были прикрыть город в случае восстания в лагерях для военнопленных. Подкреплению туда прорваться не удалось. Оно было встречено на улицах города плотным пулеметным огнем, в том числе и из ДОТов в центре города. Фактически одновременному удару подверглись все остальные наши объекты в городе и пригородах. Русские захваченной тяжелой техникой перекрыли дороги, и вырваться из города по глубокому снегу было очень тяжело. Нам удалось уйти по ж.-д. путям. – Нападавшие были гражданские или военные? Партизаны или армия? – И те и другие. Большинство нападавших были в белых маскхалатах с черными повязками на левом рукаве. Лишь при штурме объектов жандармерии и СД, резиденции Кубе, комендатуры, абверкоманды, казарм вспомогательной полиции действовали солдаты тяжелой пехоты в специальном бело-сером камуфляже. Вполне вероятно, что это были «мясники» – тот же почерк, что и в Бобруйске. – Почему вы не отступали к аэродромам? Их же в городе три, и они имели неплохую защиту, как с воздуха, так и с земли. Тем более что от места взрыва вашего эшелона там было недалеко. – Русские атаковали нас как раз с той стороны. Поэтому я и отдал приказ собравшимся вокруг меня солдатам отходить на восток по путям. Пусть дальше, но надежнее. У меня не было уверенности, что аэродромы не захвачены. «Мясники» специализируются на их захвате. Восстание в городе может быть успешным только в том случае, если его будут поддерживать оружием и боеприпасами из-за линии фронта. Сделать это можно только при наличии нескольких аэродромов и желательно как можно ближе к эпицентру восстания. Азбука. – Ты прав. По нашим сведениям, русскими были захвачены все аэродромы, зенитные батареи, ремонтные заводы, артиллерийские и танковые парки, склады ГСМ и боеприпасов. Практически сразу же после этого на захваченные аэродромы посадочным способом были переброшены десантные части русских в количестве около 3 тысяч человек из состава 214-й воздушно-десантной бригады. Ожидается прибытие еще нескольких волн десанта. Но тут есть несколько моментов. По нашим сведениям, 8-я и 9-я воздушно-десантные бригады 4-го воздушно-десантного корпуса пока еще остаются на своих местах в Подмосковье. На месте и остальные десантные части русских. – И мы ничего не можем им противопоставить? – Ну почему же. Люфтваффе постарается не допустить высадки новых сил десанта и стереть город с лица земли. Вместе с восставшими и населением. Кроме того, в тот район направят части СС и полицейские силы из генерал-губернаторства, подразделения вспомогательной полиции и наших союзников. Есть вероятность, что русские пока туда не посадили свои истребительные части. Да и снабжение восставших очень трудная задача. Сколько их там сейчас, несколько десятков тысяч? – Больше. По моим данным, только в городе было 30 тысяч военнопленных, еще около 70 тысяч разбросаны по лагерям и командам вокруг города. Плюс партизаны – около 3 тыс. и десантники. Итого около 105–106 тыс. человек, имеющих отношение к армии. Не менее половины из них больные и раненые. Остальные ослаблены голодом и болезнями. Среди пленных отмечались инфекционные заболевания и тиф. Русские не смогут их сразу поставить в строй или быстро эвакуировать за линию фронта. А раз так, то большинство из них останутся под нашими бомбами и снарядами. Так что это только пушечное мясо, не могущее оказать сопротивление. Реальные силы, могущие взять в руки оружие, намного меньше – не более 30 тыс. человек, настроены они будут в первую очередь на удержание занятых позиций. Говорить о наступлении с их стороны рано. Мне думается, что они ударят по нашим мелким гарнизонам и силам вспомогательной полиции в соседних с Минском населенных пунктах. Часть своих раненых постараются вывезти в леса и Пинские болота, где даже после чистки украинскими и белорусскими полицейскими и частями СС все еще действуют партизанские и диверсионные отряды русских, а оттуда уже эвакуируют за линию фронта. Если говорить о направлении ударов, то скорее всего это будут Осиповичи и Борисов. Здесь, в Борисове, лагерь на 30 тысяч военнопленных и сравнительно небольшой гарнизон – батальон 286-й охранной дивизии, к которому, возможно, присоединятся те наши солдаты, кто сможет выйти из Минска. Согласись, очень лакомая цель для «мясников», тем более что большинство пленных сюда в лагерь поступили сравнительно недавно – после боев в Смоленске, Вязьме и Могилеве. Они еще не совсем ослабели на наших кормах. Очень неплохое будет подкрепление для восставших. Могу даже спланировать их дальнейшие действия – Орша – Смоленск – на соединение с наступающим Западным фронтом русских. С о ружием у них больших проблем не будет. Возьмут то, что собрано на складах трофейщиков, и то, что соберут в наших гарнизонах. – Ты считаешь направление ударов на Вильно, Барановичи, Молодечно, Логойск, Лепель менее интересным? Там тоже большие лагеря военнопленных. – Да, там есть лагеря, но контингент туда собирался еще летом. В Вильно, Глубоком и Молодечно очень большая смертность среди заключенных. Русское командование должно об этом знать. А р аз так, то для решения проблем восставших эти заключенные будут только обузой. Спасая их, русские свяжут себе руки лечением и эвакуацией освобожденных. А это лишний тоннаж и нагрузка на транспортные самолеты, которых у русских и так немного. В последнее время русские научились действовать рационально. Им нужен выход к линии фронта, иначе все их потери и затраты будут напрасными. Именно поэтому их удары будут направлены в эту сторону. Нельзя исключать и ударов в названные тобой города. Но мне думается, что они будут больше имитационные, для отвлечения наших сил с главного направления. У русских просто не хватит сил для удержания захваченных позиций и одновременного наступления к фронту. – Что ж, значит, решение нанести массированный бомбовый удар по Минску и объектам в нем был правильным! – А как же Минский ж.-д. узел? – Сейчас он особой роли не играет. Несмотря на нападения бандитов, свои транспортные потоки мы направим через Брест, Пинск, Слуцк и Осиповичи. На севере через Вильнюс, Глубокое, Полоцк и Витебск. Нагрузка на них, конечно, возрастет, но тем не менее, я думаю, справимся. Стоит признать, что своим восстанием русские расстроили некоторые наши планы. Нам пришлось для выравнивания линии фронта оставить часть второстепенных населенных пунктов на Ржевском, Вяземском и Смоленском направлениях. Но рано или поздно это пришлось бы сделать. Стоят слишком сильные холода. Завезенное зимнее обмундирование не рассчитано на такие низкие температуры. Солдаты в нем мерзнут. Много обмороженных и простывших, в войсках придумывают различные способы утеплиться. Но это полбеды. Замерзает и не может работать техника. Пока об этом мало кто знает, но нам по техническим причинам пришлось оставить в полях под Москвой много техники. Ремонтные подразделения не успевают ее эвакуировать. Явно координируя свои действия с восставшими в Минске и окруженными армиями в районе Смоленска – Ельни – Вязьмы, русские на широком фронте от Старой Руссы до Серпухова перешли в контрнаступление. Они бросили в бой резервы, прибывшие из глубины страны. Русские действуют грамотно. Их конно-механизированные группы и лыжные батальоны обходят наши опорные пункты, перерезая коммуникации и блокируя их. Следом за ними идут штурмовые подразделения тяжелой пехоты войск НКВД, насыщенные большим количеством пулеметов и противотанковых средств, усиленные тяжелой артиллерией и танками. Они-то и атакуют наши опорные пункты. В этих условиях нашим солдатам все чаще приходится отступать. Остановить наступление русских практически нечем. Часть резервов сейчас перебрасывается против восставших в Минске, используется на восстановлении и охране ж.-д. путей и мостов. Остальные были брошены в наступление и связаны боями с окруженными русскими армиями и партизанами. Если не удастся где-то закрепиться, то, возможно, придется отступать до Смоленска. – Ты не думал, что русские, проводя эвакуацию своих раненых, смогут усилить части в Минске и, собрав силы в кулак, попытаются соединиться с фронтовыми соединениями, действующими в районе Гомеля? – Я думаю, что не смогут. Как я уже говорил, мы отслеживаем места сосредоточения десантных корпусов русских. Пока не отмечено подготовки к их переброске. Нет сведений о сосредоточении больших сил транспортной авиации в тех районах. Если русские высадят еще несколько крупных десантов в нашем тылу, скажем, в районе Вязьмы, Ельни, Бобруйска или Ржева, перерезая наши коммуникации, то будет очень плохо. Боюсь, что тогда нам придется бросать все тяжелое вооружение и стараться спасти хотя бы часть людей. Тем не менее в штабе ГА об этом задумывались, готовятся к худшему, но надеются на лучшее. Ты сам говорил, что сил для активных действий в Минске у русских нет. Противнику резервы потребны для наступления на фронте под Москвой, Вязьмой и Брянском. Я не думаю, что у русских хватит резервов для обеспечения сразу нескольких направлений. У них очень большие потери в живой силе и технике. Тем не менее прорабатывается несколько вариантов, в том числе и окружение части войск ГА в случае успехов восставших в Минске и наступательных действий на Брянском и Гомельском направлениях. – Неужели так возросли ставки Рокоссовского, Богданова и Тимошенко? – Просто реально оценивают возможные действия русских и готовятся им противостоять. Русские по сравнению с летом и осенью изменились. Они немного научились воевать. Их части действуют значительно активнее и лучше. – Ты теперь можешь с чистой совестью согласиться, что было глупостью наступать на Москву? – Да, могу. Но ты тоже должен признать, что я и раньше высказывал сомнение в целесообразности этого наступления. Тут свою роль сыграло стремление фюрера быстрее закончить войну, хотя командующие армиями были против. – Согласен. Все три танковые группы можно было использовать значительно лучше. Не останавливаться и гнать русских дальше. А если уж решили остановиться, то усилить удар на юге, перебросив под Киев группу Моделя. Если говорить о наступлении на Московском направлении, то сначала надо было полностью уничтожить окруженные в районе Смоленска – Вязьмы армии русских. А уже после этого продумывать рывок к Ржеву, Калинину, Можайску, Юхнову, Калуге и Москве. Пусть даже это наступление было бы весной следующего года. – Ты прекрасно знаешь, что летом все танковые группы понесли существенные потери в людях и технике. Требовалась передышка и пополнение. ГА «Север», пополненная частями 3-й ТГ, была остановлена Жуковым на линии Кингисепп – Луга – Новгород. Таким образом, основная задача по взятию Петербурга в летний период выполнена не была. Осенняя распутица не дала бы эффективно использовать танковые части на этом участке фронта. Поэтому и было решено использовать там только пехотные и артиллерийские части, которые смогли продвинуться вперед и выйти на линию Демянск – Старая Русса – Шимск – Новгород – М ясной Бор – Чудово – Любань – Тосно – Вырица – Гатчина – Керново. Использование же 4-й и 3-й ТГ в полосе нашей ГА дало возможность прорвать фронт Конева и продвинуться к Калинину, Дмитрову и Москве, окружить армии русских в районе Смоленска – Вязьмы. – Ты ничего не сказал о Моделе. – Ему досталась самая трудная задача. Имеющимися после боев под Могилевом силами прорвать фронт русских в районе Ельни, завершая окружение русских армий, частью сил ударить на Вязьму, остальными частями наступать на Спас-Деменск – Юхнов – Медынь – Малоярославец – Наро-Фоминск и Гжатск – Можайск – Дорохово. При этом ему приходилось заботиться о своих флангах в районе Гомеля – Костюковичи – Рославля – Брянска – Сухиничи, где активно действовали армии Рокоссовского. Тот собрал вокруг своей 4-й армии остатки 13-й, 28-й армий, вышедших из Могилевского котла, и упорной обороной не дал продвинуться Моделю на юг. Во что все это вылилось, ты уже знаешь… 29 декабря 1941 г., 191-й день войны Вечером 29 декабря 1941 г. штаб ГА «Центр» оценивал ситуацию следующим образом: «…на фронте 9 А противник продолжал ожесточенные атаки против всех корпусов армии, атакуя в отдельных местах до 12 раз подряд. Северо-западнее Старица противник, ведя наступление силами не менее 4 дивизий, осуществил главный прорыв и занял лес северо-западнее Обухово, Касково, Гришнево…» Франц Гальдер: «Группа армий «Центр». На фронте 2-й и 3-й танковых армий ощущается превосходство противника. Хотя нам удалось локализовать прорывы противника, однако оборона на этом сильно растянутом фронте, к которому противник все время подтягивает войска, очень сложна, если учитывать к тому же и утомление наших войск. Противник прорвал наш фронт севернее Мценска и на северном фланге 2-й танковой армии. В районе разрыва фронта у Оки (в районе Сухиничей) создана сильная боевая группа, которая ведет разведку боем (Штумме). Однако это не мешает главным силам противника беспрепятственно продвигаться в направлении Юхнова (высадка парашютного десанта противника!). Придется сдать участок фронта у Калуги и севернее ее (выдвинутая вперед дуга фронта восточнее Малоярославца). Это необходимо, чтобы высвободить часть сил с этого участка фронта и бросить их против частей противника, прорвавшихся через Оку». Ночью 29 декабря партизанский отряд Сережинского района, Калининской области, разгромил вражеский гарнизон в деревне Усадьбе. 30 декабря 1941 г., 192-й день войны Франц Гальдер: «Очень тяжелое положение создалось на фронте 9-й армии, где командование, как мне кажется, совершенно потеряло выдержку. В полдень мне позвонил взволнованный фон Клюге. Он сообщил, что 9-я армия хотела бы отойти за Ржев. В конце концов, ему, по-видимому, удалось добиться своего. К вечеру противник еще несколько потеснил войска 9-й армии, однако настроение несколько поднялось. На фронт прибыли некоторые подкрепления». * * * В боевом донесении за день командир 5-й танковой бригады докладывал: «… Сильные снежные заносы совершенно затрудняют использование машин типа Т-26, Т-40, Т-60, имеющих низкую проходимость вследствие своей конструкции ходовой части, и они могут быть использованы лишь для стрельбы с места. В данных условиях (глубокий снежный покров) могут быть использованы главным образом машины типа KB и Т-34. Вследствие сильных снежных заносов также нельзя использовать и приданные отряду колесные машины». 49-я армия и 50-я армия РККА окончательно выбили противника из Калуги. «В боях за Калугу наши войска уничтожили свыше 5 тыс. немецких солдат и офицеров и захватили 38 паровозов, 300 вагонов, 282 грузовые автомашины, 25 танков, 70 мотоциклов, 39 орудий и другое имущество».