— Абсолютно, — подтвердил Азов. — Родились, учились, пили, гуляли, встречались с особями противоположного пола — в общем, вели нормальную жизнь нормальных людей. И никаких пересечений с «Консорциумом». Вообще никаких. Совершенно. Пробили практически всех их партнеров и сожителей — глухо. Родителей, одноклассников, одногруппников, сослуживцев — опять же глухо. — Эта красотка, Шелестова, в «Белом знаке» порядочно времени поработала, — отметил я. — Знаю. — Азов кивком головы засвидетельствовал то, что оценил мою информированность. — Ее первую на карандаш взяли, под микроскопом рассматривали. Ничего. В «Белом знаке» она младшим помощником старшего дворника была, подай-принеси. Набиралась там уму-разуму, зарекомендовала себя отлично, могла бы даже карьеру сделать, если бы первый зам генерального не предложил ей под него лечь — там хоть и смотрят исключительно на деловые качества, но инстинкты пока никто не отменял, а девка она красивая, до такой степени, что скулы сводит. Она отказалась и ушла. Сама ушла. Место ей предложили независимо от ее отказа переспать с тем кадром, его, кстати, после того, как она объяснила причину ухода, сразу сняли. Очень сильно принципиальная оказалась девка, а ведь по ней и не скажешь. Не поверишь, но при всех ее достоинствах у нее даже любовника сейчас нет, хоть, конечно, и монахиней ее тоже не назовешь, лет семь тому назад она так чудачила, что ой-ой-ой. При этом она сто раз могла и замуж выгодно выйти, да и папа у нее — человек очень непростой и крайне небедный, предлагал ей газету купить или журнал, чтобы она развлекалась, а она все отказывается. То ли себе чего доказывает, то ли ему хочет внушить чего, поди пойми. Даже машину сама купила, «мерс», притом подержанный, хотя могла бы любую новую тачку себе выбрать, ее просто ей к дому пригнали бы — и все. — «Мерс»? — Я припомнил утро на стоянке. — Серебристый? — Да. — Азов кивнул. — Не сильно новый. Я подумал, что об этом я Вике, пожалуй, не буду рассказывать. Ни к чему это. — А остальные? — мне было интересно послушать про всех. — А что остальные? С ними тоже все очень прозрачно, а потому и непросто. — Азов хрустнул пальцами. — Жилин, например, бывший морпех, в армию загремел по несчастной любви… — Это как? — не понял Валяев. — Ну как? Он и она, она уходит к его другу, он уходит в армию. Обычное дело. — Идиотизм какой-то! — Валяев повертел пальцем у виска. — Полтора года жизни разменять на девку, каких полно. Девчонки разные, ощущения одни и те же, так чего париться-то? — Ну, у каждого свои тараканы в голове, — дипломатично сказал Азов и продолжил: — Вернулся из армии, восстановился в университете, учился отлично, попал в поле зрения наших хедхантеров. Все. Увлечений у него никаких особых нет, кроме качалки, страйкбола и подводного плавания. Ах да, еще он специалист по выживанию в лесу, плюс рукопашка, занимался профессионально, даже в чем-то там участвовал и что-то там выигрывал. Долгов нет, обязательств нет, абсолютно чист. Живет один, от девок как черт от ладана шарахается до сих пор. — Н-да, — почесал я затылок. — Пожалуй, его я гамадрилом или туловищем поостерегусь называть. Качалка, выживание… Да он просто диверсант какой-то! — Первое, что я про него подумал. Но оказалось, что он на редкость миролюбив, и это подтверждено огромным количеством свидетелей, — немедленно отозвался Азов. — Абсолютно неконфликтен, субординация соблюдается неукоснительно. — А что по оставшимся двум? — Зимин был собран и сосредоточен. — Соловьева Мариэтта, уроженка города Кимры, золотая медаль, красный диплом, лезет наверх как матрос по вантам, без оглядки вниз. Комплексов нет, принципов нет, таланта — тоже нет, но зато невероятно работоспособна, это красной строкой выделяют все, кто с ней общается. Все, что у нее есть, ставится на карьеру. Чтобы попасть в поле зрения нашего хедхантера, три года чуть ли не жила в ректорате, поскольку именно с того времени стремилась пролезть в пресс-отдел «Радеона». — Принципов нет, комплексов нет, рвалась в «Радеон», — задумчиво протянул я. — Чем не вариант? — Всем не вариант, — немедленно сказал нахмурившийся Валяев. — С ней дела никто иметь не будет, она ненадежна как агент. Если она сочтет другую сторону наиболее выгодной, продаст не задумываясь. — Верно. Плюс три года назад у нас были другие расклады с «Консорциумом»… — Азов покачал ногой. — Ну и, наконец, Звягинцева Наташа или просто Таша. На последнее имя она отзывается охотнее, чем на первое. Коренная москвичка. Оригинальна, экстравагантна, не любит заурядности, безумно талантлива и невероятно нестабильна. — В смысле? — не понял Валяев. — Что значит «нестабильна»? — То и значит. Будет заниматься чем-либо только до тех пор, пока ей это интересно. После того как интерес пропадает, дело будет либо заброшено, либо перейдет в разряд «тянуть лямку». Но основная штука в том, что пока есть интерес, она генерирует идеи с невероятной скоростью, и они почти всегда незаурядны. А уж потом новаций не жди. Вот так. — Что еще по ней есть? — Зимин потер подбородок. — Интересуется Кореей, даже корейский язык выучила, аналитический склад ума. Личная жизнь… Да нормальная личная жизнь молодой девушки, пусть даже и так странно одевающейся, по нынешним временам молодежь чего только не носит. Они нынче все продвинутые. — И кто-то из них крот… — обвел глазами окружающих я. — Но кто? Если они все темные лошадки и при этом все как на ладони? Трое функционеров «Радеона» дружно посмотрели на меня. Я поерзал на кресле и, опустив глаза, изрек: — Ну, в конце концов, есть же у вас какие-то методы, способы, средства. Препараты, наконец… — Есть, — не рисуясь, подтвердил Азов. — Как не быть. И способы и средства. И психотропные штуки разные. И правды бы мы добились, может, не сразу, не за пять минут, но за пару часов — с гарантией. Но вот какая штука — нам это не слишком нужно. Мы узнаем только часть задания этого крота. Например, то, что он должен найти к тебе подход, но вот зачем — он точно не скажет, просто потому, что и сам не знает, хотя эта информация намного интереснее и важнее. А еще интереснее то, что «Консорциуму» надо от тебя. Это, конечно, при условии, что крот посажен по твою душу. — А может, и не по мою? — Возможно, и не по твою, — подтвердил Азов. — Его, например, могли посадить на дальнюю перспективу. А ну как он через год-другой переползет в основное здание, на второй этаж, а там еще выше? Мы точно этого не знаем, но должны узнать. — Вернее — ты должен узнать. — Зимин посмотрел мне в глаза. — Наблюдай, думай, оценивай, сравнивай, делай выводы. И жди. Я уверен — раз он пришел к тебе, значит, ты им нужен. Рано или поздно на тебя выйдет кто-нибудь из «Консорциума», скорее всего — какая-нибудь мелкая сошка, вот там и поглядим — куда бежать, кого мочить. Я в переносном смысле, конечно. Так что будем ждать момент истины. — Какой истины? — обреченно спросил я. — В последней инстанции, — безмятежно ответил мне Валяев. — Они будут пытаться тебя заполучить, причем твоей доброй волей, это их обычная практика, так они всегда работают, а возможности у них не меньше наших. Вот там и посмотрим, насколько ты нам предан. — Я вообще не понимаю, зачем я им нужен. Ну что я, в самом деле, ваш аналитик, что ли, или хранитель секретов? Я обычный клерк, заштатный даже, поскольку сижу не в основном здании, — начал прибедняться я. — Ну да, — в тон мне подхватил Валяев. — Правда, время от времени трескаешь коньяк с двумя ближниками Старика и ездишь к ним на дачу, да и они к тебе заезжают. Это как ты расцениваешь? — Они очень хорошо осведомлены. И в курсе, что ты наш фаворит, этого уже за глаза хватит, чтобы к тебе подвести человека, — жестко произнес Зимин. — Факт. — Мне бы побольше про них узнать, — обеспокоенно заерзал я. — Предупрежден — значит вооружен. Хорошо еще, если он один, крот этот самый. А если, как в азиатском боевике, их там двое или трое? И потом все так пистолеты ка-а-ак вынут и друг на дружку наставят? — Вот выйдут на тебя — все и узнаешь, нечего фантазировать, — сказал как отрезал Зимин. — И лишнего не надо тебе пока знать, я тебе уже это объяснил. А не выйдут — так и вовсе тебе такие вещи ни к чему. Я кивнул, но затаил мыслишку, что все-таки надо будет потихоньку порыть в этом направлении, без суеты и огласки, но порыть. А ну как они по-хорошему не захотят? — Ладно, давайте накатим уже. — Валяев потер руки и начал намазывать икру на хлеб. — Подсохла, видать, иранская, и чего ее так хвалят? Не стало хорошей икры, вот то ли дело раньше, такая икра была. Киф, твою же… Давай разливай. Палыч, ты с нами? Брось ты эти свои замашки режимные. Азов посмотрел на часы, достал маленькую рацию из кармана и сказал в нее: — Седьмой, ты за старшего. Я в кабинете у Зимина, — а после махнул мне рукой: мол, давай, Киф, набулькивай. Мы ахнули по стопке, причем я пил все из той же стременной, потом жахнули еще по одной. По венам прокатилась огненная волна, в виски немного стукнуло. Становилось хорошо. — Так что ты хотел про игру спросить? — обратился ко мне Зимин, отрезая кончик у очередной сигары. — Ну, как что. — Я покатал чарку по столу. — Нельзя ли мне как-нибудь жизнь облегчить в этом квесте, а? В том-то нельзя было, так, может, хотя бы в этом… — Нет, друг мой ситный. — Валяев подхватил бутылку, оценил уровень жидкости, лихо, без остатка, разлил содержимое по емкостям и убрал тару со стола. — Нет. Сам, все сам. Правила все те же — идешь, преодолеваешь, борешься. Ну, что ты приуныл? — Да сам там опухнешь, поди! — Я даже не стал маскировать разочарование. — Вы ж небось по всему материку гонять меня будете с этим квестом. — И не только. — Валяев злорадно заулыбался. — Еще и… Ну ладно, пусть тебе сурпрыз будет! — Киф, Киф, Киф. — Зимин окутался сигарным дымом. — Ну что ты прибедняешься, а? Несколько месяцев назад ты был голый и босый новичок, с деревянной палицей, почти питекантроп. Сейчас ты опытный боец, с хорошими связями как в среде игроков, так и среди НПС. Более того — у тебя налажены отношения с королевскими фамилиями, с кучей кланов. И денежки у тебя есть, в конце-то концов. Я изобразил недоумение. — Ну-ну, не корчи жалобные рожи. Думаешь, мы не знаем, что ты боднул щит Лихтенштайна этому, как его… Ну, жучку, в общем. Так что не хандри и не жалуйся, а двигайся вперед. Стимул у тебя есть, мозги — тоже, так что — пер аспера ад астра. — Ну да, к ним. — Я вздохнул и принял стопку, не дожидаясь тоста. — А что, Палыч, из этих четверых кто в «Файролл» играл или, может, сейчас играет? — неожиданно поинтересовался Валяев. — Ну, насчет сейчас — это поди знай. — Азов аппетитно скушал дольку лимона. — Официально на себя капсулы покупали Звягинцева и Жилин, но сильно не вчера, пару лет назад, регистрация аккаунта и вход в систему производились тогда же. Звягинцева играла пару месяцев, и после с ее аккаунта вход не осуществлялся. Жилин поиграл полгода, затем тоже оставил игру. Продали они капсулы или нет, не знаю, но вряд ли, входов с них не было, как я и сказал. Шелестовой капсулу покупал отец, регистрация не осуществлялась, вход в систему с этой капсулы не производился. Ну а Соловьева ни капсулы не имела, ни аккаунта. — Вот у нас кадры в газете про игру, я упиваюсь этим фактом! — Валяев встал, залез в какой-то шкафчик, встроенный в стену, и начал там звенеть бутылками. — Народу про Файролл рассказывают, а сами, считай, там и не бывали. — Это официальная информация, — как ни в чем не бывало, продолжил Азов. — А вот что было на самом деле, я еще, может, и узнаю со временем. Никто пока не отменял ни левых аккаунтов, ни левых капсул. Мы биометрию не считываем, хотя я и предлагал это делать еще сто лет назад. — Это незаконно, — поморщился Зимин. — Потом проблем не оберешься. Палыч, ты покопай, покопай. Это хороший хвостик. — Сам знаю. — Азов откинулся на спинку кресла. — Киф, коли чего узнаю, так сообщу. — Эти двое и мне сказали, что играли, — вставил я свое слово. — Как раз перед отъездом у них это спросил. — Очко в их пользу, — щелкнул пальцами Зимин. — Или наоборот, — не согласился с ним Азов. — Игра в открытую, причем с открытой же информацией. Пока мы все играем в бирюльки, самое интересное будет не сейчас. Мы выпивали еще часа три, не меньше. За окнами начало темнеть, когда Зимин сказал: — Ладно, на этом закончим торжественную встречу. Киф, ты как? Мне было хорошо, но в голове очень здорово гудело — коньяк был отменный, да и не спал я всю ночь. — Ну как, — начал я объяснять хозяину, жестикулируя. — Вот эдак! — Палыч… — Зимин посмотрел на Азова, который, по-моему, совершенно не захмелел, только цвет лица немного у него поменялся. — Сопроводи нашего друга вниз. Так будет спокойнее, да и законная мегера его пилить не будет, тебя побоится. — Не-не-не, — замахал руками Валяев. — Я братку Кифа сам вниз сведу, у меня там дело. Зимин страдальчески закатил глаза, но ничего не сказал. У девушек на ресепшене был очень забавный вид, когда они увидели нас, вывалившихся из лифта в обнимку и распевающих старинную студенческую песню: — «Если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке»… — Тут Валяев показал кому-то фигу и добавил: — Что вряд ли. «Обязательно вернусь к вам, друзья, подружки!»