– Да, ты прав. Неону нужны материалы того, старого дела. Ты сможешь их отфотографировать? Андрей достал из кармана джинсов телефон, демонстративно покрутил в пальцах. – Ну, камера у меня не очень. Да и сам аппарат – древний, как говно мамонта… Давно хочу поменять. – Три тысячи, – сказала Вероника. – Смеешься? – фыркнул Андрей. – Где я ж тебе за трешку новый телефон куплю? Десять, и половину вперед. «У тебя отец случайно не таксистом работает?» – чуть не вырвалось у Вероники. Но сдержалась. Сговорились на семи. Андрей взял задаток (наличными, не почесался, тут Тиша перемудрил) и пообещал, что к вечеру фотографии будут. Глава 14 – Привет, Михалыч, – бросил Денис. – Как дела, как бизнес? Привычные фразы слетали с языка сами. Дай бог здоровья тому, кто придумал так называемую «деловую этику». Михалыч отвел в сторону паяльник – он снова ковырялся во внутренностях какого-то замшелого динозавра – и поправил очки. – Привет-привет. Ты чего такой взъерошенный? Черт. Последнее, чего хотелось Денису, – выглядеть «взъерошенным». Кажется, в эти дни бо́льшая часть его сил уходила на то, чтобы следить за собой. Чтобы всем своим обликом доказывать в первую очередь самому себе, глядя в зеркало: «У меня все нормально! Все как обычно. Мне не подбрасывают в почтовый ящик новогодние конверты с цифрами, о значении которых не хочется даже думать. Ко мне не приходили полицейские, не задавали вопросы, от которых я обливался по́том с головы до ног. У меня все нормально, слышите?! Нормально!» Так, все. Вдохнул. Выдохнул. В очередной раз постарался взять себя в руки. Провел ладонью по лицу, волосам. Выдавил дежурную улыбку – слава двадцатилетнему опыту коммерсанта, научившему изображать хорошую мину при любой игре. Сказал, протянув старому приятелю руку: – Все нормально, Михалыч. Не выспался просто… Слушай. Я опять про те часы. Ну, которые ты мне продал. Помнишь? – «Пейджер» которые? – Михалыч нахмурился. – А что с ними? Не работают? Ну так понятное дело – сколько лет! Приноси, погляжу, если вдруг контакт отошел – на минуту работы, а если схема… – Да я не о том. – Денис облокотился на прилавок. – Ты их, кроме меня, точно никому не продавал? – Дурной ты, что ли? – удивился Михалыч. – Тебе последние отдал. И те, говорил же, случайно попались. – Последние? – Денис напрягся. Выпрямился. Понял вдруг, что нависает над прилавком и над Михалычем – давя и ростом, и всей своей крепкой фигурой, и что это, наверное, нехорошо. Но сейчас было не до психологических тонкостей. – То есть… были еще? – Ну да, – растерянно проговорил Михалыч. – Сколько?! – Денис едва не сорвался на крик. – Десять было. – Михалыч смотрел настороженно. Наклонился, опасливо выдернул паяльник из розетки. – Ровно партия. Ты чего орешь-то? – Когда ты их продал? Кому?! – Так, одному только человеку и продал. За неделю до тебя приходил, аж семь штук забрал. Я еще, помню, удивился. Говорю, да возьми уж все десять! Я тебе скидку сделаю. Не захотел. Мне, говорит, семь нужно. Денис замер. Облизнул пересохшие губы. – Кто это был? Ты его знаешь? Не можешь не знать, к тебе все время одни и те же ходят! Михалыч покачал головой: – Не знаю. Первый раз увидел. А что? Что случилось-то? А? Дэн! – Да ничего. – Денис встряхнул головой. – Поспорили вчера с одним… приятелем. Я ему говорю – были такие штуки, а он – нет, не было! Уперся насмерть. Я не помню – значит, не было! А я свои часы, те, что у тебя забрал, дочке отдал играться. А она подружкам раздала. – Она ж у тебя большая уже? – удивился Михалыч. – Дочка-то? – Ой, я тебя умоляю. – Мыслями Денис был уже не здесь. – Это мы с тобой в ее годы взрослыми были. А нынешняя молодежь… – Он махнул рукой. Михалыч сочувственно поцокал языком. – Пойду, – бросил Денис. – Дела. И, не дожидаясь ответа, вышел. Торопливым шагом пересек первый этаж торгового центра. Обычно проходил тут не спеша, по-хозяйски оглядывался по сторонам. Оценивал общее количество посетителей, скопления людей в каждой точке. Посматривал на оформление витрин, на рекламные плакаты, оценивал внешний вид продавцов. Приглядывался к чистоте пола, к прозрачности стекол и блеску зеркал. ТЦ был его любимым детищем, Дениса интересовала каждая деталь. Сейчас он пробежал первый этаж, не задерживаясь. Посетители, попадающиеся навстречу, не радовали, а бесили – вместо того, чтобы нестись напролом, приходилось уступать им дорогу и аккуратно обгонять. В комнату с надписью «Служебное помещение» он почти влетел. – Денис Валентинович? – Начальник охраны, бывший полицейский, приподнялся за столом. В голосе звучало недоумение: Денис не часто сюда заходил. Обычно, если ему что-то требовалось, вызывал начальника к себе. – Привет! – Денис пожал протянутую руку и сразу перешел к делу: – Сергей Викторыч, покажи-ка мне записи с камер от двадцать восьмого марта. Пока бежал через ТЦ, успел сопоставить даты. Сам он забрал у Михалыча проклятые часы десять дней назад. Часы… Тупые, примитивные звуки, которые они издавали, он не спутает никогда и ни с чем. Разговаривать по-другому девайсы девяностых не умели. Это был уже не звонок, но еще и не мелодия. Кадавр. Ублюдок, родившийся в период перехода от звонка старинных будильников к будущим симфоническим оркестрам, упрятанным в супертонкие корпуса. Звук, будто нарочно созданный для того, чтобы бить по нервам. Чтобы вреза́ться в слух, в память. Этот звук, раз услышав, уже не забудешь. Четверть века прошло, а он все еще стоял у Дениса в ушах. Сколько лет просыпался от кошмаров, сколько денег извел на психотерапевтов! Думал, что все закончилось. Что сумел забыть. Что прошлое ушло и похоронено. Был уверен, что никогда больше ничего подобного не услышит… Ошибся. Долгие годы психотерапии пошли прахом. Денис снова просыпался от кошмаров, ублюдочный звук мерещился повсюду. А десять дней назад вдруг оказалось, что он не мерещится. Что проклятые часы действительно пиликают, и пиликанье идет из лавки Михалыча. Денис тогда ворвался к нему в закуток, едва не снеся прилавок. Гаркнул: «Откуда это?! Покажи! Где взял?!» – выхватил у Михалыча часы. «Да как обычно. – Михалыч явно растерялся, ему не часто доводилось видеть Дениса таким взвинченным. – Притащил какой-то пацан, сказал, что после смерти деда антресоли разбирал и нашел. Он много всего притащил. Магнитофон кассетный, проигрыватель, печатную машинку “Москва” – вон стоит. – Михалыч указал подбородком. – Я тебе скажу – хороша, зараза! Чуть смазать, и хоть сейчас на ней…» «Да погоди ты с машинкой». – Денис смотрел на часы. Пытался подавить желание сжать их в кулаке, стереть в мелкую крошку – так, чтобы и памяти не осталось от ненавистного звука. «Вот сдались они тебе, – удивился Михалыч. – В прежние-то времена толку было чуть, а уж сейчас… Кабы парнишка только эту кучу часов принес, так я б и брать не стал. Захватил уж заодно, пусть валяются. Места много не занимают». «Погоди, – нахмурился Денис, – кучу часов? А что, эти не одни? Еще есть?» «Есть. – Михалыч вытащил из-под прилавка и поставил на стол две коробочки. – Вот, не ковырялся пока. Только одни проверил». «Почем отдаешь?» – Денис придвинул коробочки к себе. Михалыч пожал плечами: «Да забирай хоть даром, черта с два я на них покупателя найду. Коньячок поставишь, и ладно». Денис не помнил, что бормотал, распихивая коробочки по карманам пиджака. А сейчас проклинал себя. Если бы в тот момент не так психовал, сообразил бы спросить, сколько было часов в «куче», которую принес неизвестный парень. Но не спросил. И потерял неделю, а может, и больше. Михалыч ведь не помнит точно, когда у него купили часы, сказал навскидку. Может, прошла не неделя. Для надежности пусть будет десять дней. Денис решил начать просмотр с записей от двадцать восьмого марта. – От двадцать восьмого? – удивился начальник охранник. – Так где ж их взять-то, Денис Валентиныч? – То есть? – нахмурился Денис. – Ну, мы записи так долго не храним. Две недели – и все, вы ж сами распорядились. Денис с трудом удержался от того, чтобы выматериться. Понимал, что начальник охраны ни в чем не виноват. Да никто не виноват! Две недели – стандартный срок, дольше информацию с камер хранить не принято. Он мог бы, кстати, и сам об этом вспомнить, прежде чем сломя голову нестись сюда. На всякий случай Денис просмотрел запись от второго апреля, самую раннюю из доступных. Как и следовало ожидать, ничего, похожего на часы, в лавке Михалыча в тот день никто не покупал. К нему и вообще-то, мягко говоря, покупатели в очередь не строились, хорошо, если три человека зайдет за целый день. Пять – уже большая удача. Михалыч зарабатывал не столько торговлей, сколько мелкими ремонтами. С утра до ночи возился с древними телевизорами, утюгами, пылесосами. Паял, чистил, смазывал, заменял какие-то детали. Случалось, конечно, что-то и продавал, но Денис был уверен, что без его помощи бизнес старика давно пошел бы коту под хвост. Будь хозяином ТЦ не Денис, а другой человек, Михалыч аренду и близко бы не потянул. А Денис брал с него символическую плату и поднимать ее не собирался. С самого начала догадывался, что затея Михалыча выльется не в сотрудничество, а в благотворительность чистой воды – со стороны Дениса, разумеется, – но тогда же и решил, что ничего против не имеет. Пусть Михалыч хоть на склоне лет поживет, как человек. Встретились они случайно. Денис осматривал витрину новой торговой точки, а Михалыч шел мимо по каким-то своим делам. Неуверенно окликнул: – Дениска? Денис обернулся. Не ожидал услышать это имя: уже много лет для всех, кроме близких, был Денисом Валентиновичем.