Старший лейтенант диктует мне обвинения, называет фамилии и имена незнакомых мне людей, а мне плевать. Я успел очнуться, первым схватил пистолет, и теперь этот урод Дмитрий и господин Р мертвы. Теперь единственное, чего я хочу, чтобы поскорее все закончилось. «Весомо?» Я смотрю в их лица, и мне хочется убить. Уничтожить их всех. Не могу объяснить зачем. Просто должен. Господин Р, в голову которого я выпустил несколько патронов, справился. Сделал из меня зверя. Настоящего, безжалостного. Готового просто из-за собственной злости разорвать на куски каждого, и ребенка, и женщину, и женщину с ребенком. «Весомо». – Вы меня слышите? Он спрашивает, слышу ли я его. Я не знаю. Я слышу только шипение приемника и свой внутренний голос, жаждущий человеческой крови. Мне хочется отомстить. Всем. Если мой господин Р хотел сделать из меня маньяка, кажется, ему это удалось. Чувствую, как мой рот искривляет улыбка. – Уведите его. Свет. Яркий свет бьет по глазам. Я пытаюсь сфокусироваться, но сделать это одним глазом трудно. Запах. Прогорклый запах свежего воздуха заставляет закашляться. – Арт! Арт, что происходит? – кричит Рамуте. Откуда она здесь? И зачем? Ее голос раздражает. Ее мерзкий, режущий ухо отвратительный писклявый тембр сводит с ума. Я хочу придушить ее. Заставить страдать. Страдать. Страдать! «Весомо?» – Рамуте, отойди от подозреваемого! – приказывает старший лейтенант, и она отступает. Меня усаживают в машину. Возле меня ходит и заглядывает в окно довольная рожа какого-то пижона. Раз он не в форме, наверняка из какого-нибудь особого отдела. Из «особого». И я с удовольствием убил бы его как-нибудь «по-особому». Сирена воет, мотор ревет. Меня везут. Куда? В скорую? В тюрьму? Мерзкий слабенький голосок в моей голове говорит, что я сознаюсь и все подпишу. – Без разницы, в чем тебя обвинят. Говорит, что мне больше нет места среди живых. Он называет господина Р психопатом, говорит: «Тот психопат сделал из тебя преемника. Ему это удалось». Я смеюсь. Слышу, как хрипло хихикает мой рот. Голосок говорит, что господин Р не учел того, что я буду готов сесть в тюрьму, буду готов умереть. Буду готов убить себя. «Умереть, чтобы не навредить другим». «Весомо?» Проклятый «голосок»! Слабак! Тряпка! Предатель! Говорит, что мое тело подчиняется только ему. Врет! Врет! Врет! Я не верю ему! – Я… Все… Подпишу, – говорит мой рот и хихикает. Глава 27 – Роберт Иванович, опять восхищаюсь вашим умениям. Свершилось. Вы арестовали его. – О’кей. Да. Сейчас он дает показания. Ничего не отрицает. Если надо, можем добавить ему эпизодов. Есть глухари? Он – пластилин. Можем закрыть еще пару-тройку дел. – Да, вы взяли его тепленького. Федор наблюдал за очередными процедурами языка своего начальника с задницей столичного гостя. И ему становилось противно. – Федор, чего такой хмурый? Дело раскрыто, убийца пойман. – Я нормальный. Просто… А никого не смущает тот факт, что наш маньяк в таком виде? – Каком таком? – Весь изранен. В грязи, в дерьме. И зачем он выколол себе глаз? – О’кей, Федь, мое дело арестовать. Допросить и выяснить подробности уже сами сможете. – Федор, правда, чего это ты возбудился? Преступник пойман, во всем сознался. А в таком виде он… Да кто его знает, что у психа в голове? Захотел и выколол себе глаз. Чтобы легче целиться из пистолета, например. А может, один из пленников освободился, завязалась борьба. Какая уже разница? Федор пожал плечами. Разница была лишь в том, что в их случае нельзя быть до конца уверенным, что убийца не остался на свободе. – Странно все это. – Ничего странного. – О’кей, Федь, я понял. Тебя, очевидно, беспокоит, так скажем, несправедливость. – То есть? – То есть ты тоже немного помогал мне с расследованием. Старался, как мог, как умел… А все лавры достались мне. – Что? Нет. – О’кей. Тише. Думаю, будет честным выписать тебе премию в этом месяце. И вот. – Он достал упаковку стиков и свое устройство. – Держи. Лично от меня. Подарок. Бери-бери, не скромничай. Ты молодчина. Заслужил. Кури на здоровье, я все равно собираюсь бросать. – Роберт Иванович, вы мне разбалуете следователя. – Начальник расплылся в улыбке. Казалось, он сейчас повернется к Федору и спросит: «Ну? Что нужно сказать дяде за подарок?» – О’кей. Уеду, не будете баловать. Пока я здесь, пусть человек порадуется. Да, Федь? Федор ничего не ответил. Ему хотелось врезать и москвичу, и своему начальнику. Разбежаться и со всего размаха «н-н-н-на-а!» – вонзить кулак по очереди в каждую из вонючих наглых рож. – Кстати. Есть один человек, без которого я точно не смог бы раскрыть преступление. Позвольте представить. Мой личный консультант-профайлер, о ком, думаю, обязательно стоит упомянуть в отчете. Мой профайлер, профессиональный психиатр и просто очаровательная девушка – Рамуте. Рами, зайдите, пожалуйста. Рамуте, которая все это время ждала в коридоре, вошла в кабинет. – Здравствуйте. – Профайлер-консультант? – спросил Федор и скривился. – Она всего лишь журналист. – Нет-нет, Федор. О’кей? Рами вынуждена была работать радиоведущей, так как у вас в городе ее профессия криминального психиатра попросту не востребована. А так она практически доктор наук. Федор хотел уточнить, каких именно наук, но не успел. Начальник захлопал в ладоши и изумился: – Как? Такой специалист живет у нас в городе, а я ни сном ни духом. Браво, Роберт Иванович, вы не перестаете меня удивлять. Рамуте смотрела на странный диалог двух помещиков позапрошлого века и краснела от лжи Роберта. – Я надеюсь, вы продолжите сотрудничать с полицией? – обратился начальник к Рамуте. – Предлагаю вам должность… – Боюсь, Рамуте не сможет согласиться на ваше предложение, – ответил за нее Роберт. – Мы с моим личным профайлером вместе улетаем в Москву. Вечерним рейсом. – Как, уже? Сегодня? – Да. Вы же понимаете. Служба. Еще много психов и маньяков в стране, которых нужно остановить. И Рамуте мне в этом поможет. Да, Рами? Она посмотрела на Никиту, ожидающего ее в коридоре, который разругался с Катей ради нее и которого наверняка уволят за сегодняшний прогул. Посмотрела на Федора, равнодушно читающего состав на пачке со стиками. Посмотрела на начальника, на Роберта и ответила: «Да». Ответила, что ее здесь ничего не держит. – Я готова к переезду. Но не прямо сейчас. – О’кей. А что так? – Осталось одно незаконченное дело. Она объяснила, что подготовила и записала свой прощальный выпуск и хочет его послушать вместе с Русланом. Хочет остаться и посмотреть на его реакцию, увидеть, как он обрадуется. Увидеть его глаза и убедиться, что не зря старалась. – Через неделю, может, через пару недель обещаю приехать. – О’кей. По рукам. – По рукам.