– Я этой темы побаиваюсь. – Почему? – Ну, знаешь, кажется, стоит об этом заговорить – и в тебя вцепятся «зеленые», начнут выносить мозг, кричать, как это ужасно… – Реми с театральным испугом огляделся вокруг – нет ли поблизости кого-нибудь из коллег-преподавателей? – Это ведь в самом деле ужасно, правда? – поднял брови он. – Геоинженерия способна снизить температуру воздуха, но не остановит, например, окисление океана… Но ты прав, об этом стараются даже не заговаривать. – Я уже счет потерял темам, о которых в наши дни даже упоминать опасно! – Так и возникают информационные пузыри. Можно годами не слышать ни одного упоминания о том, что в твоем кругу считается жестким табу. Но в один прекрасный день едешь в Техас – а там… – И Виллем, подняв указательные пальцы вверх, изобразил, как, на манер Йосемита Сэма[68][Персонаж классических мультфильмов американской студии «Looney Tunes», неудачливый охотник.], палит в небеса из двух шестизарядных. Ремижиу кивнул. – Ну да, Техас. Кстати, классные сапоги! – Спасибо. Да… Ты ведь там не был? – Не был. – Это, можно сказать, целое огромное государство в государстве, и некоторые там без тени смущения… – Обсуждают запретные темы? – Какое там обсуждают! Они это делают! Занимаются геоинженерией. Серьезно, по-настоящему. Мы с королевой сами видели. – И эти техасцы ждут от нее поддержки? – Не знаю точно, чего они ждут. Они не идиоты. И понимают, что ее роль чисто церемониальная. Реми немного подумал. – Хорошо, рассмотрим альтернативы. Техасцы могли изучить от корки до корки Грондвет и пригласить к себе нашего министра климатической политики. Или даже премьера. Виллем потряс головой. – Невозможно! Будет вовлечено столько комитетов… столько согласований… начнутся утечки… разные политические соображения… нет, совершенно немыслимо! – Что ж, – заговорил Реми, – если политики сейчас скованы по рукам и ногам, если по-настоящему серьезные решения оказались для них невозможны… табуированы… быть может, королеве пора вернуть себе реальную власть? – Да. Самый простой ответ – да. Но она не должна этого делать! – Почему? Саския превратится в жестокого и безответственного тирана? – улыбнулся Реми. – Конечно, нет! И принцесса Шарлотта не превратится, когда придет ее черед. Просто… так быть не должно! – И тем не менее, – ответил Реми, – у нас есть королева. А у королевы есть ты, ее верный слуга. Линия Фактического Контроля К этому моменту Лакс уже подучил матчасть, так что увиденное в презентации не стало для него сюрпризом. А Рави нашел в Интернете шпаргалки к тесту: в целом все оказалось довольно просто, если знать, как отвечать на каверзные вопросы. Обойдясь без улыбок и приветствий, презентация началась сразу с главного – с атомной бомбы. На экране расцветали черно-белые ядерные грибы; на них накладывались даты и названия стран: «США 1945», «СССР 1949», «Китай 1964», «Индия 1974». Закадровый голос по-английски, с субтитрами на хинди и пенджаби, зачитывал такой текст: «Атомные бомбы существуют уже почти столетие, однако использовались в боевых действиях лишь дважды, в самом начале ядерной эры, в Хиросиме и Нагасаки». На экране фотографии опустошенных японских городов и покалеченных мирных жителей. «Уникальная ситуация для человеческой истории: человечество разработало новое оружие, но добровольно отказалось от его использования. Почему? Потому что было ясно, что последствия его использования будут нежелательны для всех». Явное преуменьшение – тем более что на экране замелькали кадры из старых фантастических фильмов, изображающие ужасы постъядерного мира. Дальше тематика резко поменялась. На слайдах появилось огнестрельное оружие разных стран и эпох: от китайских бомбард, через кремневые ружья, револьверы, армейские винтовки двадцатого века – к калашникову и «армалайту». – Обычное огнестрельное оружие не обладает разрушительной силой атомной бомбы, однако на его совести намного больше смертей. На экране появилась карта Азии: Китай обозначен красным цветом, Индия – синим. Камера приблизилась к пограничному региону между ними – Тибетскому плато. Увеличение масштаба позволило разглядеть на границе со стороны Китая крутой выступ в сторону Индии, пересекающий длинное изогнутое озеро Пангонг-Цо (позднее Лакс узнал, что этот выступ называют Ногой Яка). Сейчас зрители находились немного на запад от «колена яка», над северной оконечностью озера. Простенькая анимация показывала, как граница колеблется туда-сюда, словно парус на ветру. Завершили эту серию слайдов старые зернистые кадры, на которых шагали сквозь метель китайские и индийские солдаты с винтовками за плечами. Эта картинка сопровождалась звуками выстрелов и взрывов, гулко отдававшимися от бетонных стен. Внезапно все стихло: ни взрывов, ни выстрелов – только победный звук трубы. Во весь экран выросли цифры: 1962. Граница между красным и синим застыла в неподвижности. Вдоль нее протянулась другая, более извилистая линия, и появилась надпись: «ЛИНИЯ ФАКТИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ». – Прекращение огня в 1962 году положило конец вооруженному конфликту между Индией и Китаем из-за территории, которая остается спорной и по сей день. Мирное соглашение, подписанное Чжоу Эньлаем и Джавахарлалом Неру, определяло не границу, а Линию Фактического Контроля – дипломатическое выражение, которое позволило обеим сторонам прекратить огонь, не признавая территориальных притязаний другой стороны. На экране оба лидера подписывают документы. Очень наглядно. – С 1962 года Линия Фактического Контроля регулярно сдвигается то в одну, то в другую сторону. Однако соглашение о прекращении огня – то есть об обоюдном отказе от использования огнестрельного оружия – остается столь же нерушимым, как соглашение человечества не использовать ядерное оружие. Прошло три четверти столетия, и ни один выстрел не нарушил покой высокогорной приграничной зоны, несмотря на то что по обе стороны от нее сосредоточены тяжеловооруженные индийские и китайские военные силы. Однако это не означает, что конфликт на демаркационной линии завершен, – лишь то, что в этом конфликте не используется огнестрельное оружие. Случается, что патрулирующие отряды обеих противостоящих сторон входят в прямой контакт в районах, где точное положение Линии не определено. Индийские войска уважают Линию, однако китайские при любой удобной возможности вторгаются на индийскую территорию. Если эти вторжения остаются без ответа, с течением времени Линия сдвигается и стратегически важные участки территории оказываются в руках нашего агрессивного северного соседа. Как наказать агрессоров и заставить их не переступать границу, не нарушая режима прекращения огня? Камнями, палками и, если придется, кулаками. Инциденты такого рода, поначалу редкие, в первые десятилетия двадцать первого века стали очень распространены. Неизвестно, когда на фронт впервые начали прибывать добровольческие отряды, но сейчас это обычная практика для обеих сторон. Выйдя из дальней двери, вы вступите в зону низкоинтенсивных, но вполне реальных боевых действий, которые могут перерасти в «горячую войну» в любой момент, стоит кому-либо из комбатантов выпустить хотя бы одну пулю в сторону врага. Мы, служащие индийской армии, приветствуем добровольцев, прибывающих из всех уголков нашей великой страны и даже со всего мира, чтобы отразить натиск агрессоров и защитить нашу территорию. Однако нам приходится быть бдительными как в отношении горячих голов, не желающих следовать правилам, так и в отношении иностранных шпионов, способных проникнуть в ряды добровольцев ради провокаций. Отсюда процедуры, которые вам придется пройти в этом здании. Спасибо и удачи в ваших приключениях на фронте! В заключение на экране появились фигуры двух бойцов, индуса и сикха, – спиной к спине, в героических позах, скрестивших шесты большой буквой Х, на фоне белоснежного ледника и темного ночного неба. Зажегся свет, вошла женщина в пуховике до колен поверх сари, а за ней солдат в форме, везущий за собой тележку с разнообразными камнями и палками. Женщина провела инструктаж, который оказался куда интереснее презентации: о том, что можно и чего нельзя. Ведь люди вечно пытаются обойти правила. Итак: шесты могут быть сколь угодно большими и тяжелыми, но без всяких металлических деталей или заостренных частей, способных нанести колющее или режущее ранение. Допустимы любые виды древесины, кроме тех, что образуют острие на сломе. С этими словами она достала из тележки дешевую сосновую рейку, какую можно купить в любом магазине «Все для ремонта»; но рейка была сломана, и обломанный конец превратился в копье. Другие экспонаты из тележки – бейсбольные биты, утыканные гвоздями, крикетные биты со вделанными в них лезвиями, трости с вкладными шпагами – более откровенно нарушали правила, но и на них было любопытно взглянуть. К метателям камней, или «камнеметчикам», таких долгих речей не обращали: о камнях много не скажешь. Это должны быть действительно камни, из местных источников (а то некоторые умельцы умудряются провозить на фронт свинцовые шары). Использовать пращи, атлатли или что-то подобное запрещается. Камень кидаем рукой, обычным движением, как в бейсболе или крикете. Чтобы проиллюстрировать этот пункт на практике, солдат занял позицию метрах в десяти от листа фанеры, уже перенесшего много испытаний, и запустил в него из пращи свинцовый шарик. Тот пробил фанеру насквозь. – Разумеется, правила действуют по обе стороны от Линии, – заключила лекторша, – и здесь в игру вступаете вы, наши неустрашимые стримеры! Не спускайте глаз с противника! Если зафиксировали на видео нарушения правил со стороны китайских добровольцев, немедленно загрузите видео на наш сервер, поставив временну́ю отметку и геотеги. Дальше последовал тест, совсем не сложный, личный досмотр, забор образцов крови и слюны. Официальные документы, странным образом, никого здесь не интересовали. Пару дней назад Белла, оторвавшись от экрана, заметила вдруг: «Там совсем как во французском Иностранном легионе!» Тогда Лакс не понял, о чем это она, но понял сейчас. Неважно, кто ты, неважно, откуда явился. Сдай биометрические данные, получи чип в руку – и иди воюй. В должное время Лакс воссоединился со своей одеждой и личными вещами. При осмотре он снял все, кроме патки – головной повязки, служащей нижним слоем тюрбана. Много дней он ничего, кроме патки, на голове и не носил. Но теперь, вступая на тропу войны, хотел выглядеть настоящим сикхом. Так что разыскал в рюкзаке длинный отрез ткани и несколько минут сооружал у себя на голове полную дхамалу – тюрбан, который повязывают сикхи, идущие в бой. По бокам дхамала плотно прилегает к голове, но на макушке расширяется, походя на пламя, извергающееся из черепа, и прибавляет человеку пару дюймов роста. Когда Лакс оделся как полагается, его и нескольких других религиозных сикхов отвели в сторону и дали строгие указания насчет кирпанов – кинжалов, которые сикхи всегда носят на себе как символ веры и статуса святых-воинов. Все прочие ножи здесь конфисковались; но сикхам, в виде исключения, разрешалось оставить при себе кирпаны – при условии, что они не будут вынимать их из ножен. Никогда. Даже во время боя. По другую сторону барьеров их ждал багаж; в нем параноики-военные тоже хорошенько порылись. Ехать дальше на своем транспорте запрещалось – в машине слишком легко спрятать и провезти оружие, – так что, вновь упаковав свои сумки, они вышли на открытую автобусную станцию, где ожидали добровольцев самые разнообразные транспортные средства, от моторизованных рикш до полноценных автобусов, соперничающих друг с другом за пассажиров. Сью уже выбрала пункт назначения – место на южном берегу Пангонг-Цо, откуда в последние двадцать четыре часа постил духоподъемные ролики новый отряд китайских добровольцев, называющих себя «Долбанутыми». Выглядели они впечатляюще, но явно были не самой сильной группой; поэтому Братство, пока неискушенное в искусстве войны, решило провести первый бой с ними. Рави уже нашел для всех микроавтобус. Оставалось только подняться на борт и помчаться навстречу приключениям. Около часа автобус пробирался по неизбежному серпантину и наконец выехал на немощеную дорогу, идущую параллельно южному берегу озера. Отсюда пошла дорога прямая и более или менее ровная. Лакс наконец-то смог выглянуть в окно и оглядеться. Пангонг-Цо напомнило ему вытянутые и глубокие ледниковые озера в Британской Колумбии, в районе Селкирка, такие как Кутенай. Ключевая разница в том, что канадские озера окружены зелеными холмами и берега их кишат зверями и птицами, а сами озера – рыбой, поскольку высота их обычно не превышает пятисот метров над уровнем моря. А Пангонг-Цо – сейчас необычно полноводное, ибо питающие его ледники тоже поддались глобальному потеплению, – находится над уровнем моря в четырех километрах с четвертью. И вода в нем соленая, поскольку у озера нет притоков, а площадь испарения велика. В результате оно безжизненно, словно поверхность Луны. Ни на скалистых берегах, ни в прозрачных голубых водах самого озера не заметна никакая жизнь. Через каждые несколько километров автобус проезжал мимо военного склада продовольствия (ровные тесные ряды навесов и контейнеров) или перевалочного пункта для добровольцев (хаос из палаток, автомобилей и костров); но единственной формой жизни здесь были люди, и все необходимое им привозили издалека. Забыв, где находится, Лакс задремал. Но вдруг автобус остановился. – Приехали! – крикнул водитель по-английски, указывая на окно по другую сторону от приборной доски. Стекло заиндевело солью; и, несмотря на яркое послеполуденное солнце, разглядеть что-либо было невозможно. Лакс встал, снял с багажной полки над головой рюкзак и шест и, спустившись по лесенке, оказался на твердой земле – каменистой грязи, подернутой белыми солевыми пятнами. Словно в знак приветствия, камень величиной с яйцо ткнулся в землю перед ним, перекувырнулся несколько раз и застыл в паре метров от его ноги. Промах. Лакс повернулся в направлении, откуда прилетел камень, и взглянул на территорию Китайской Народной Республики – метрах в пятидесяти открытого поля. Там стояли, выстроившись более или менее боевым порядком, Долбанутые. С флангов – стримеры в ДР-очках, управляющие видеодронами. В центре – бойцы: они поднимали с земли камни и швыряли в направлении автобуса. Водителю хватило ума остановиться вне досягаемости броска, так что его стекла были в безопасности. В честь рок-группы конца двадцатого века, от которой пошло их прозвище, Долбанутые носили черные костюмы обычного делового покроя – однако комически большого размера, поскольку под ними скрывалась многослойная броня. К костюмам прилагались белые рубашки и узкие черные галстуки. Увидев, что бросать камни с такого расстояния бессмысленно, они принялись потрясать шестами и выкрикивать оскорбления. Некоторые принимали боевые стойки с широко расставленными ногами; Лакс предположил в них северный стиль кун-фу. Должно быть, из такой позиции можно нанести сильный удар, но ноги при этом уязвимы для подсечки. Несколько Долбанутых, как видно, заметили его тюрбан – и принялись прыгать и скакать, зло пародируя гатку. Как он определил на взгляд, среди них было четыре палочных бойца и около полудюжины камнеметчиков. Жужжание и стрекот с обеих сторон подсказали Лаксу, что его сейчас снимают под разными углами с двух камер с высоким разрешением. А Пиппа еще даже не выбралась из автобуса! Он так внезапно затормозил, что их всех это застало врасплох. Долбанутые оказались готовы к встрече – даже дронов отправили, чтобы снять дополнительный материал о своих противниках. Стримеров у них было двое: они держались с флангов и чуть позади, как бы подчеркивая свой статус некомбатантов. И что они видят сейчас на стеклах своих очков? Лакс в каком-то удивительном наряде: судя по тюрбану – благочестивый сикх, ниже шеи – турист с рюкзаком. Сэм и Джей в своих фанатских регалиях: из всего Братства их костюмы ближе всего к униформе, но в сравнении с Долбанутыми это, конечно, смех и слезы. А вот из автобуса, зевая, потягиваясь и волоча за собой крикетную биту, вылезает Рави в жутком лиловом свитере, связанном его матушкой… Горестные размышления Лакса прервал боевой вопль, донесшийся сбоку. Обернувшись, он увидел, что Сэм и Джей с поднятыми шестами мчатся прямо на врага. Тактически не лучший ход. Однако лобовая атака англичан принесла немалую пользу уже тем, что заставила прочих членов Братства выскочить из автобуса, словно на пожар. Даже Пиппа, обычно невозмутимая, теперь кусала себе локти оттого, что их застали врасплох. Сбегая вниз по гремучим ступенькам, она уже снимала на телефон. Едва спустившись и поставив на землю вещи, сунула руку в карман куртки, выхватила видеодрон и, подбросив, запустила его в полет. Дрон включился, завертел пропеллером и завис на месте. Появилась Белла, на ходу надевая что-то вроде лыжных очков; обе руки она держала в теплых карманах, где у нее, видимо, лежали пульты управления. Повинуясь ее прикосновениям, дрон начал метаться туда-сюда. На видимой части лица Беллы застыло отсутствующее выражение; она крутила головой, словно присматриваясь к чему-то незримому. То ли у нее начался приступ шизофрении, то ли – что вероятнее – ее очки транслировали трехмерное изображение с дрона. Лакс повернулся посмотреть, как там дела у Сэма и Джея. Дела оказались плохи. Оба упали на колени, согнулись и тяжело дышали. Они пробежали, должно быть, две трети расстояния до Долбанутых, когда вдруг обнаружили, что им не хватает кислорода. Застыв посреди открытого поля, жадно ловя воздух, они сделались легкой мишенью для метальщиков камней. – Надо им помочь! – крикнул Гопиндер и уже сделал шаг вперед, но Лакс остановил его, положив руку на плечо. – Попробуем к ним подбежать – закончим так же. Оглянувшись вокруг, он подтащил поближе две сумки, свою и Гопиндера, брошенные у самых ступенек. Автобус развернулся, плюясь мелкими камешками из-под колес, и рванул прочь. – Доставай дхал, бхаи. Двигайся медленно, дыши быстро. Дхал – традиционный щит, более или менее аналогичный круглому щиту у европейцев, размером и формой с блюдо. Это необходимая принадлежность гатки, так что и у Лакса, и у Гопиндера уже были дхалы, недорогие, но укрепленные дополнительной заливкой пластмассы, – те, с которыми они тренировались. Щиты они везли пристегнутыми к сумкам с внешней стороны. Теперь каждый отстегнул свой дхал и взял его в левую руку. С внутренней стороны щита имелась подушечка, позволявшая не натирать костяшки. Можно было повесить его на руку; пальцы оставались свободными для еще одного, короткого шеста. В правую руку каждый схватил длинный шест. Во время всей этой возни со снарягой Лакс остро сознавал, что Сэм и Джей по-прежнему под огнем. Но в какой-то момент до него донесся странно знакомый голос, что-то выкрикивающий на мандаринском. Подняв глаза, Лакс обнаружил, что с другой стороны, подальше от Сэма и Джея, к Долбанутым бежит Ильхам – один и без оружия. На ходу он кричал что-то в адрес противников. Все они повернулись и уставились на него. Звонкий голос мальчика далеко разносился в разреженном морозном воздухе. Насколько можно было разглядеть с пятидесяти метров и понять по позам и жестам, Долбанутые сперва изумились, а затем пришли в ярость. – Что он говорит? – спросила Пиппа у Сью. Та только головой потрясла. – Страшно ругается, – ответила она. – Даже пересказать не могу! – Что ж, если он хочет получить град камней, кажется, сейчас получит! – воскликнул Рави. Никогда до сего дня – если не считать пары потасовок на детской площадке в младших классах – Лакс никого не бил в гневе. Чужаки считают сикхов воинственным народом, но в действительности их религия ограничивает насилие жесткими правилами. Вот их общий смысл: можно защищаться, когда на тебя нападают, можно нападать, чтобы кого-то защитить, – и только. Лаксу вполне подходило. Во время долгого пути на фронт он больше всего беспокоился о том, что, увидев перед собой китайца, просто не сможет подойти и ударить его шестом. Быть может, в этом проявится похвальное миролюбие, но еще это будет означать, что все путешествие он предпринял зря. Преждевременная атака Сэма и Джея и ее позорный провал, как и словесное нападение Ильхама, с чисто военной точки зрения были совершенно бесполезны. Однако они сослужили неожиданную добрую службу: заставили Лакса забыть обо всех сомнениях и действовать. – Дыши! – приказал Лакс Гопиндеру и осторожно двинулся вперед по плоскому, но усеянному предательскими камнями полю боя. Сзади зажужжал еще один дрон: должно быть, этот пилотировала Сью. Пиппа прикрывала тыл, снимая с руки. Всю дорогу от Веллингтона она везла с собой мотоциклетный шлем и теперь наконец его надела. В нескольких сотнях метров от нее, остановившись в безопасном месте, ожидал исхода битвы автобус. Лакс шел в центре, Гопиндер прикрывал его с правого фланга, Рави – с левого. Дхала у Рави не было, но ему удалось отбить несколько камней крикетной битой. Дело в том, что, выпустив несколько камней в Ильхама, метальщики переключились на тех, кого сочли реальной угрозой. Ильхам, как и хотел, обеспечил Сэму и Джею несколько минут передышки и теперь отступал. – «Бананы»! – крикнул он, поравнявшись с тремя бойцами, – и, пригнувшись, спрятался у них за спинами. Придерживая локтем дхал, Лакс остановился, взвалил шест на плечо и принялся рыться в карманах. Наконец нашел беруши-«бананы», большими пальцами, которые покалывало от холода, адреналина и гипервентиляции, вставил их в уши. То же сделали Гопиндер и Рави. – Вызываем огонь на себя, – скомандовал Лакс, – чтобы Сэм и Джей смогли уйти.