– Он не рассказывал. Он был довольно закрытый человек. Эта лаборатория фактически стала его домом – он оставался и внеурочно. Мне казалось, что у него не было личной жизни. – Вы говорите, что он был человек колючий, неуживчивый. Он вступал с кем-нибудь в серьезный конфликт? – Да он вечно с кем-то бранился. – А ничего такого, что бы вам запомнилось? Сандовал задумался. Д’Агоста ждал с блокнотом в руке. – Было одно, – сказал наконец Сандовал. – Месяца два назад. Тогда хранитель маммологического отдела привез из Гималаев несколько экземпляров чрезвычайно редких, почти вымерших летучих мышей. Марсала поместил их в емкость с кожеедами. А потом… испортил. Не проверял их с той частотой, какая требовалась. Это совсем не похоже на Марсалу, но у него в то время было на уме что-то другое. Если экспонат вовремя не вынуть из емкости, то он будет уничтожен. Голодные жуки выгрызают сухожилия, и кости выходят из суставов. А потом жуки принимаются за сами кости. Именно это и случилось с летучими мышами. Тот хранитель – а он немного чокнутый, как и все хранители, – пошел вразнос. Наговорил Марсале всяких гадостей в присутствии всего отдела. Марсала был вне себя, но ничего не мог возразить, ведь он сам был виноват. – Как зовут этого хранителя? – Брикстон. Ричард Брикстон. Д’Агоста записал фамилию. – Вы сказали, что у Марсалы в то время было на уме что-то другое. Не знаете, что бы это могло быть? Сандовал задумался: – Примерно тогда же он начал работать с одним командированным ученым. – Это редкое событие? – Напротив, очень частое. – Сандовал указал на дверь по другую сторону коридора. – Вон там командированные обследуют кости. Они постоянно приезжают и уезжают. Мы принимаем ученых со всего света. Марсала обычно с ними не работал, хотя это объяснялось только его характером, и ничем другим. Тот ученый был первым, с кем он сотрудничал в этом году. – Марсала не говорил, что это было за исследование? – Нет. Но в то время он казался очень довольным собой. Словно ждал награды или чего-то подобного. – Вы не помните имя этого ученого? Сандовал поскреб голову. – Кажется, Уолтон. А может, Уолдрон. Они должны регистрироваться по прибытии и убытии, получать сертификат. Фрисби ведет список. Вы сможете у него уточнить. Д’Агоста оглядел помещение: – Больше мне ничего не надо знать о Марсале? Чего-то необычного, странного, идущего вразрез с его характером? – Нет. – Сандовал шумно высморкался. – Его тело было найдено в уголке брюхоногих в зале морской жизни. Как вы думаете, по какой причине он мог оказаться в данном отделе музея? – Он никогда там не бывал. Кости и эта лаборатория были единственным, что его интересовало. Это даже не по дороге сюда. Д’Агоста сделал очередную запись. – Еще какие-нибудь вопросы? – спросил Сандовал. Д’Агоста взглянул на часы: – Где я могу найти Фрисби? – Я вас провожу. Д’Агоста последовал за ним из лаборатории в коридор, а оттуда – назад, в самую вонючую часть остеологического отдела. 8 Доктор Финистер Пейден отступил назад от дифракционной рентгеновской установки и тут же наткнулся на что-то, что показалось ему колонной, завернутой в черную материю. Он отпрянул с резким протестующим криком и обнаружил, что стоит перед высоким человеком в черном костюме, который каким-то образом материализовался у него за спиной и, вероятно, стоял в нескольких дюймах от него, пока он работал. – Какого черта? – свирепо проговорил Пейден, дрожа от негодования всей своей невысокой упитанной фигурой. – Кто вас сюда впустил? Это мой кабинет! Человек никак не прореагировал, он продолжал смотреть на Пейдена. Глаза незнакомца были цвета белого топаза, а лицо столь тонко вылеплено, что вполне могло принадлежать резцу Микеланджело. – Послушайте, кто вы такой? – спросил Пейден, вновь обретая самообладание, присущее куратору. – Я пытаюсь закончить работу и не могу позволить, чтобы мне мешали. – Прошу прощения, – произнес человек умиротворяющим тоном и отступил на шаг. – Что ж, я тоже прошу прощения, – сказал, смягчившись, Пейден. – Но это и в самом деле вторжение. А где ваш беджик посетителя? Человек извлек из кармана бумажник коричневой кожи. – Это не беджик! Бумажник раскрылся, явив свету ослепительное сияние золота и синевы. – О, – сказал Пейден, присмотревшись. – ФБР? Господи боже! – Меня зовут Пендергаст. Специальный агент А. К. Л. Пендергаст. Вы позволите присесть? Пейден сглотнул: – Прошу вас. С изящным поклоном человек уселся на единственный, кроме стула Пейдена, стул в кабинете и закинул ногу на ногу, словно готовясь к долгому разговору. – Это касается убийства? – выпалил Пейден. – Но ведь меня даже не было в музее, когда это случилось. Я ничего об этом не знаю, никогда не встречал убитого. А главное, меня не интересуют брюхоногие. За двадцать лет работы здесь я никогда не был в том зале, ни разу. Так что если вы… Его голос замер, когда посетитель медленно поднял изящную руку. – Речь пойдет не об убийстве. Вы не присядете, доктор Пейден? Ведь это же ваш кабинет. Пейден настороженно уселся за свой стол, сложил руки на груди и тут же опустил их, спрашивая себя, с чем связан этот визит, почему служба безопасности музея не поставила его в известность и следует ли ему отвечать на вопросы или лучше позвать адвоката. Правда, адвоката у него не было. – Я искренне хочу извиниться за это неожиданное вторжение. У меня есть одна проблема, и я попросил бы вас помочь мне в ее решении… конечно, неофициально. – Сделаю, что смогу. Человек протянул к нему сжатую в кулак руку. Он медленно разжал ее жестом фокусника, и на его ладони оказался синий камень. Пейден, обрадованный тем, что речь идет всего лишь об идентификации, взял камень и пригляделся к нему. – Бирюза, – сказал он, вертя камень в пальцах. – Обработанная. – Он взял со стола лупу, вставил в глазницу и рассмотрел камень в увеличении. – Похоже, что это естественный камень, не стабилизированный и определенно не реконструированный, промасленный или вощеный. Превосходный образец, необычный по цвету и структуре. Очень необычный. Я бы сказал, что он стоит немалых денег, возможно, больше тысячи долларов. – А что делает его таким ценным? – Цвет. Бирюза по большей части имеет небесно-голубой цвет, нередко с зеленоватым оттенком. Но этот камень необыкновенно темный, темно-синий, почти фиолетовый. А это вкупе с сетчатыми золотыми прожилками – очень большая редкость. – Он вытащил лупу из глазницы и вернул камень агенту ФБР. – Надеюсь, эта информация вам полезна. – Весьма полезна, – раздался вкрадчивый ответ, – но я надеялся, что вы, возможно, скажете мне о происхождении камня. Пейден снова взял камень и на этот раз рассматривал его дольше. – Могу определенно сказать, что это не Иран. Предположительно, это Америка, Юго-Запад. Поразительная темно-синяя окраска с золотой паутинкой. Я бы сказал, что этот камень из Невады. Другие возможные места – Аризона или Колорадо. – Доктор Пейден, мне сказали, что вы – один из самых крупных знатоков бирюзы в мире. И теперь я вижу, что меня не обманули. Пейден слегка кивнул. Он не ожидал встретить в силовых органах человека столь проницательного и любезного, как этот мужчина. – Но дело в том, доктор Пейден, что мне необходимо знать, из какой именно шахты этот камень. Говоря это, бледнолицый агент ФБР очень пристально смотрел на Пейдена. Ученый провел рукой по плешивой макушке: – Ну что ж, мистер… мм… Пендергаст, это уже совсем другая задача. – Почему же? – Если я не могу опознать шахту после первоначального визуального осмотра – а в данном случае я не могу это сделать, – то требуется опробование образца. Понимаете ли… – и тут Пейден оседлал своего любимого конька, – бирюза представляет собой водный фосфат меди и алюминия, который образуется в результате инфильтрации воды сквозь множество пустот в породе обычно вулканического происхождения. Вода несет в себе среди прочего растворенные сульфиды меди и фосфора, которые осаждаются в порах в виде бирюзы. Бирюза с юго-запада почти всегда встречается там, где имеются отложения сульфидов меди в полевом шпате, имеющем порфировые интрузии. Там могут также содержаться лимонит, пириты и другие окислы железа. – Он поднялся и, быстро передвигаясь на коротких ногах, подошел к массивному шкафу, наклонился и вытащил ящик. – Вот здесь небольшая, но превосходная коллекция бирюзы, все образцы добыты на доисторических шахтах. Мы помогали археологам опознавать источник происхождения доисторических артефактов из бирюзы. Посмотрите. Пейден движением руки подозвал агента, взял у него бирюзовый камешек и быстро сравнил с другими в ящике.