Непокорная и не битая И местами шилом бритая. Вся в орнаментах и наколочках, Вся в булавочках и иголочках. И на улицах Красной Пресни Ты поешь невеселые песни. Под гитару-подругу из детства, Про судьбинушку с малолетства. Где в могилке ты приземленная И настолько в меня влюбленная. «Под кистью Куинджи рождается лето…» Под кистью Куинджи рождается лето, Белеет краса среднерусских равнин. Как жаль, что Дега не увидел все это, Не видел Веласкес, рисуя менин. Ты чей-то «caprise», нe лишенный тревоги. Ты сказка под утро и легкая тень, Бегущая с ветром по пыльной дороге Навстречу рассвету и чья-то мигрень. «Вдохни огонь на Шангри-Ла…» Вдохни огонь на Шангри-Ла, Лиши монаха оберега. Там в трех лучах летит стрела И птица Вещего Олега. «Давай постоим под июльским дождем…» Давай постоим под июльским дождем, Синий зонт выбросив в клевер. Продрогнем до судорог и подождем Дю Солей, уходящий на север… …вместо мокрого платья чье-то трико, Ты позируешь ночью Пикассо На мяче у костра, и бутылка Клико, И в руке моей нож. Асса. «Стих не родится, локон не вьется…» Стих не родится, локон не вьется, Нету унылой картины в окне. Бабочка больше о лампу не бьется, Мирно лежит на зеленом сукне. Ваши обиды желтеют в конверте, Джинном в нем бродит сюжетная нить. Жаль, не читал, но я рад – вы поверьте, Будет зимою, чем печь растопить. Это Архипов Александру Архипову Затвор передернут, финка в груди, Кровью залиты горные хаты.