– В ту ночь меня избили. Я очнулся в переулке за «Рубиком». Сара Джейн села поудобнее, уставилась на меня в темноте. – Ты как-то связана с этим? Она кивнула. – Продолжай. – Зейн называл этого человека ищейкой. Сказал, что ищейка подкараулит тебя в «Рубике», опознает и отзвонится. Я знала, что ты как-то связан с Изабель. И с Дэвидом. И посоветовала Зейну тебя припугнуть. – Она внезапно разрыдалась, но жалела не меня, а себя. Ту, какой она была раньше. – А потом ты появился у двери с фингалом и так смотрел на меня… – Как? – Как будто во мне есть что-то хорошее. – Она вытерла нос. – Как зовут эту ищейку? Она покачала головой. – Кстати, это мужчина? Или женщина? – Не знаю. Это большой секрет. – Ты сказала, что сначала вы поругались из-за меня. А потом? – Из-за Изабель. – Ты хотела от нее избавиться? – Я ее выгнала. Сначала она жила в Фэйрвью. Я уговорила Зейна переселить ее в то, другое место. – Зачем? – Боялась, что она проболтается. Про нас с ее отцом. – Квартира, в которой жила Изабель, принадлежит Зейну? Она кивнула. – Это ведь неправда? Про Дэвида и Изабель? Я задумался. – Когда я подобрался ближе к Изабель, она быстро меня раскусила. Спросила, не работаю ли я на ее отца. У нее начался приступ паники. – И что это значит? – По ее словам, отец от нее не отставал. Расспрашивал ее бойфрендов, спаивал их, выуживал подробности ее интимной жизни. Иногда заставлял ее слушать записи этих разговоров. Сара Джейн тяжело вздохнула. – Мне нужно задать тебе еще несколько вопросов. Она кивнула. – Про твою интимную жизнь с Дэвидом Росситером. Было ли в ней что-нибудь необычное? В темноте я чувствовал на себе ее взгляд. – Мне нужно знать. Видно было, что она старается дышать ровно и глубоко. Немного погодя она успокоилась и сказала: – Ролевые игры. – Связанные с возрастом? Она снова кивнула. – Школьная форма. Голос. Я не знала… – В пентхаусе есть комната. Оформлена как спальня девочки. – Мы обычно туда уходили. Он просил называть его папочкой. – Она отвернулась. – Это он убил Изабель? – Ты говорила ему, что я проводил ее домой? – Да, – негромко сказала она. – Значит, он знал, где она и в каком состоянии. Я видел его на следующий день, и он предъявил мне фотографии. Боялся, что мы с Изабель сблизимся. – Тогда почему он не убил тебя? В смысле… – Она могла рассказать об этом не только мне. Он добился, чтобы меня отстранили от расследования. Велел своему охраннику напомнить мне про фотографии. Сара Джейн сидела, бессильно привалившись к дверце. – И вот еще что. Когда я нашел Изабель, на зеркале в ванной было написано «Никто ничего не узнает». Я надеялся, что Сара Джейн объяснит смысл этих слов, но она лишь вздохнула. – Когда я ушел в управление на доклад начальству, мою квартиру перевернули вверх дном. Все было изорвано и сломано. Те же самые слова написали на моем зеркале, а потом разбили его… – Ясно… – А в пентхаусе Росситера, в той спальне, где вы с ним развлекались, я нашел вот это. Я вытащил из кармана записку и передал Саре Джейн. Она достала мобильник, включила экран и направила свет на записку. «Никто ничего не узнает». – Знакомый почерк? Она убрала телефон и помотала головой. – Ты узнала бы почерк Росситера? – Думаю, да. – У тебя есть что-нибудь, написанное его рукой? Письмо? Еще что-нибудь? – Он был осторожен. – Как вы обычно связывались друг с другом? – У нас с ним специальные телефоны. Мы обмениваемся сообщениями. Никаких звонков. – И когда вы последний раз общались? – В ночь перед смертью Изабель. Ты… – Продолжай. – От тебя разило спиртным. Она была без сознания. Я испугалась за нее. – Телефон у тебя с собой? Она порылась в кармане и с готовностью протянула мне телефон. – Погоди, – сказал я. – Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Я верил Саре Джейн, но мне нужны были неопровержимые доказательства. Я продиктовал сообщение, она его отправила, и мы молча поехали в Фэйрвью.